Терри Пратчетт - Невидимые академики / Unseen Academicals

- Главное, чтоб не штанами, - проворчал себе под нос Пепе.

- Тебе-то откуда знать о традициях? – прорычал Энди. – Ты ж чёртов орк. Я всё про вас знаю. Вы отрываете людям руки и ноги. Вы порождение чёрной магии. Я тебя не боюсь.

Он бросился к Орехху с приличной скоростью, для человека, у которого так болит нога.

Орехх уклонился от столкновения.

- Думаю, очевидная неприязнь между нами может быть, тем не менее, разрешена миром.

- Что?!

Пепе и некоторые футболисты подошли ближе. Энди явно многих раздражал сегодня. Орехх жестом приказал им держаться в стороне.

- Я уверен, что смогу помочь вам, Энди. Да, вы правы, я орк, но разве я так отличаюсь от вас? Неужели у орка нет глаз? Нет ушей? Нет рук и ног?

- Ага, пока что есть, - прорычал Энди и прыгнул вперёд.

Всё дальнейшее произошло так быстро, что Трев не успел разглядеть последовательность событий. Вот Энди бросается к орку, а вот уже сидит на земле, а Орехх обхватил его голову руками, выпустив когти.

- Так-так, посмотрим, - неспеша сказал Орехх, словно человек, пребывающий в глубокой задумчивости, - Сломать позвоночник несложно, лёгкий поворот черепа, и всё готово, потому что межпозвоночные диски не отностся к суставам повышенной гибкости. К тому же, уши и глазницы можно использовать для более надёжного захвата, как дырки в шаре для боулинга, - радостно добавил он.

Зрители в ужасе примолкли.

- Если использовать для измерений шкалу, изобретённую сэром Розвудом Банном, 250 баннов, полагаю, будет достаточно, - продолжил Орехх. – Возможно, вы удивитесь, но разорвать кожу, мускулы и сухожилия гораздо труднее. Вы человек молодой, и крутящий момент потребуется немалый. Думаю, на одну только кожу уйдет не менее тысячи баннов.

Энди взвизгнул, и его голова слегка повернулась.

- Так, хватит! – скомандовал Чудакулли. – Шутки шутками, но…

- Дальше останется лишь грязная работа, - продолжал Орехх. – Мускулы оторвутся от костей относительно легко.

Энди снова придушенно взвизгнул.

- В общем и целом, усилия в три-пять килобаннов, полагаю, хватит. – Он выдержал паузу. – Шутка, Энди. Вы же любите шутки. Я, кстати, тоже. Легко мог бы сунуть руку вам в горло и вывернуть желудок наизнанку.

- Давай, - прохрипел Энди.

Зверь Гиппо почуял кровь. В конце концов, люди столетиями собирались сюда отнюдь не только ради лошадиных скачек. Пролитые сегодня капли крови были сущей ерундой по сравнению с реками, которые лились здесь в прошлом, но зверь чуял знакомый запах, ему хватило и капель. Крики становились всё громче, пока толпа не вскочила на ноги и не слилась в едином громогласном рёве:

- Орк! Орк! Орк!

Орехх пару минут постоял в задумчивости, а потом повернулся к бывшему Декану:

- Вы не могли бы попросить всех уйти? Тут сейчас будет… грязновато.

- Эй, не надо вот этого! – заявил Трев. – Мы никуда не уйдём!

- Ну ладно, - сдался Орехх. – Может, только леди?

- Без шансов, - отрезала Гленда.

- Раз так, не могли бы вы одолжить мне свой мегафон, рефери? И будьте любезны отрядить парочку крепких игроков, чтобы забрали Энди, который явно не в себе.

Декан молча вручил Орехху мегафон. Тот взял его, отошёл на пару шагов и, скрестив руки на груди, некоторое время спокойно слушал вопли "Орк! Орк!", пока шум не стих сам по себе. Потом, под взглядами тысяч глаз, он поднял мегафон ко рту и сказал:

- Джентльмены. Да, я орк, и всегда буду орком. Позвольте отметить, что я горд дарованной мне привилегией играть сегодня на этом поле. Но я, кажется, понял, что орк в городе представляет для некоторых из вас серьёзную проблему. – Он помолчал. – Давайте-ка разберёмся с ней раз и навсегда.

Кое-где раздался смех и глумливые выкрики, но Гленде показалось, что зверь уже готов утихомирить сам себя. Стадион накрыла тишина, и в ней особенно отчётливо прозвучал стук брошенного оземь мегафона. Орехх закатал рукава и понизил голос, так что болельщикам пришлось напрячь слух:

- А ну, выходи, кто думает, что достаточно крут.

Шок и потрясённая ишина были ему ответом. Потом зрители начали спрашивать друг друга:

- Ты слышал? Он правда это сказал?

А потом где-то на трибунах раздались аплодисменты, вначале медленные, они всё набирали и набирали темп, достигнув в конце концов апогея, когда не хлопать было уже невозможно. Остановиться тоже было невозможно, и за какую-то минуту аплодисменты превратились в настоящий шторм.

Орехх со слезами на глазах повернулся к своей команде:

- Я обрёл ценность? – спросил он Гленду.

Она подбежала и обняла его:

- Ты всегда был бесценен.

- Тогда нам надо будет обсудить кое-что, когда матч закончится.

- Но он закончился уже сто лет назад, - удивилась Гленда.

- Нет, пока рефери не свистнул в свисток. Это все знают.

- Ради Ио, он прав! – воскликнул Чудакулли. – Вперёд, Декан! Заканчивай дело!

Архиканцлер Бразенекского университета великодушно пропустил эту оговорку мимо ушей. Он поднёс к губам свой гигансткий свисток, набрал полную грудь воздуха и дунул изо всх сил. За Эвансом Полосатым так или иначе осталось последнее слово:

- ЭЙ, ПАРНИ, ХОРОШ ПРОХЛАЖДАТЬСЯ В ДУШЕВОЙ!

Когда толпа с шумом устремилась вниз с трибун, Чудакулли хлопнул по плечу мрачного Хряккетта и сказал:

- Для меня будет честью обменяться с вами майками, сэр.

Он швырнул шляпу на поле и первым снял майку, явив миру грудь столь волосатую, будто на ней спали сразу два льва. Полученная взамен майка Юнайтед была ему несколько маловата, но это не имело значения, потому что Невидимых Академиков, как и предсказывал Энди, буквально вынесли с поля (за исключением мисс Герпес, которая отчаянно сопротивлялась) и торжественно пронесли на руках по всему городу. Это был триумф. Победили вы или проиграли, но триумф есть триумф[25].

Думаете, это конец?

Устраивать вечеринки волшебники Невидимого Университета умели, как никто. Даже Пепе и мадам Шарн[26] были впечатлены. Тем не менее, бизнес есть бизнес, им следовало подумать о Джульетте.

- Что-то я её не вижу, - сказала мадам Шарн.

- А я, кажется, наоборот, встретил недавно сразу двух Джульетт, - поделился впечатлениями Пепе. – Ох, эти парни умеют развлечься… Столь впечатляющей сырной тарелки я никогда в жизни не видал. Ради такого я почти готов примириться с обетом полового воздержания.

- О, неужели?

- Нет уж. Кстати, дорогая, ты обратила внимание на высокого волшебника, который постоянно на тебя пялится?

- Это профессор Бенго Макарона. Ты думаешь, он… - начала мадам.

- Без тени сомнения, дорогая. Я знаю, у него коленки повреждены, но вряд ли это послужит серьёзным препятствием.

Мадам снова повернулась, осматривая толпу в поисках блестящей фигурки.

- Надеюсь, наша юная модель не увлеклась какими-нибудь шурами-мурами.

- Это вряд ли. Её постоянно окружает толпа поклонников.

- Всё равно, возможность есть.

На самом деле, Трев и Джульетта сидели в это время на тёмной Ночной Кухне.

- Я поеду за тобой куда угодно, - сказал Трев. – И там найду, чем заняться, не волнуйся.

- Нет, ты должен остаться здесь и заняться футболом, - возразила Джульетта. – Знаешь, что люди говорят, там, в зале? Что Дэйв Вроде твой отец.

- Ну, так оно и есть.

- Раньше они говорили, что ты его сын.

- Ладно, ты права. Наверное, следует маленько в футбол потренироваться. Только вряд ли у меня опять прокатит трюк с жестяной банкой.

Они поцеловались.

Здесь и сейчас это было всё, в чём они нуждались.

Тем не менее…

Гленда и Орехх тоже искали местечко потише, и, предпочтительно, потемнее. К счастью, она случайно обнаружила в кармане передника пару билетов, которые туда сунул доктор Икоц, не прекращавший попыток погрузить мир во тьму и отчаяние при помощи любительских театральных постановок, в данном случае при помощи "Невезучих", театр Сестричек Долли, за авторством Хвела Драматурга. Так они и просидели весь спектакль, рука в руке, в торжественном молчании, ощущая как мелкие волны постепенно сближают их все больше и больше. А потом обсуждали спектакль, гуляя по городу и осторожно обходя развесёлые компании пьяных в хлам футбольных болельщиков.

- Что думаешь? – спросил Орехх. – О спектакле, я имею в виду.

- Не очень-то романтично, - ответила Гленда. – Честно говоря, глуповато даже.

- Странно, это пьеса считается самой романтичной из написанных в последние полстолетия, - заметил Орехх.

- Неужели? Но какой пример она подаёт молодёжи? Неужели никто в Колении, даже в те давние дни, не знал, как проверить пульс? Мне кажется, пьеса вполне могла бы преподать зрителям небольшой урок первой помощи. Даже обычное карманное зеркальце запросто поможет отличить живого от мёртвого, а кроме того, на теле есть масса вполне приличных мест, где можно пощупать пульс.