Владимир Ильин - Круглая дата

Они стояли перед Полковником неровной шеренгой и с надеждой и мольбой смотрели на него снизу вверх.

– А стрелять-то вы умеете? – спросил их Полковник. – Солдат должен уметь стрелять.

– Ага… Умеем!.. Сержант научил нас! – вразнобой загалдели новобранцы.

– Сержант, дай им автоматы, – не оборачиваясь, приказал Полковник. – Да не такие, а без приклада…

Новобранцы перекинули автоматные ремни через плечо, чтобы было легче держать оружие.

– Сержант, поставь что-нибудь вон на тот бугор, – снова приказал Полковник.

Сержант установил на пригорке, метрах в двадцати пяти от строя, несколько пустых банок.

– Вот, например, ты, Коротышка, – сказал Полковник, ткнув пальцем в грудь крайнему слева. – Попадешь?

Коротышка, побледнев, с усилием вскинул автомат и тщательно прицелился. Пули ткнулись в землю под самыми банками.

– Теперь ты, Зяблик, – Полковник показал подбородком на босоногого новобранца, постоянно шмыгавшего носом.

Очередь царапнула пригорок, и крайняя банка исчезла с него, как по мановению волшебной палочки.

Сбоку к строю подскочил Сержант:

– Эх, мазилы!.. Позориться только с вами!

– Успокойся, – процедил сквозь зубы Полковник.

Он посмотрел, прищурившись, в сторону близкой линии фронта и вдруг взорвался:

– Стрелять они еще научатся в бою! Мне нужны солдаты! А солдат – это… – ему не хватило слов, и тогда он вспомнил фразу из Книги: – "Солдат прежде всего должен ненавидеть врага!"… Понятно?

Стоявший в центре шеренги Немой что-то промычал и широко раскрыл рот. Вместо языка у него был обрубок: в прошлом году он, тогда еще не немой, был захвачен диверсантами грегоров, и отбить его бойцам Полковника удалось спустя лишь три часа…

Полковник отвел взгляд в сторону.

– Ладно, я беру их, – медленно сказал он.

Перед штурмом Полковник приказал произвести разведку подступов к обороне грегоров. Вообще-то в этом не было нужды, потому что война длилась не первый год, и обеим сторонам было известно, где и что расположено у неприятеля. Но, согласно Книге, любому мало-мальски приличному сражению должна была предшествовать разведка. Книгу Полковник уважал, потому что она рассказывала о великих полководцах прошлого…

На этот раз разведчикам удалось взять "языка", причем с ним обошлись достаточно вежливо, судя по тому, что пленный предстал перед Полковником только с разбитой верхней губой. Как и все грегоры, он был огненно-рыжим и голубоглазым.

– Ну что, будешь говорить? – деловито осведомился у пленного Полковник, заложив руки за спину. – Например, где ваш штаб?

Вместо ответа пленный ловко плюнул, но Полковник успел увернуться. Конвоиры тут же подперли ребра рыжего автоматными стволами.

– Отставить, – сказал Полковник. – Лучше привяжите-ка его к дереву…

Через полчаса пленный бессильно обвис на веревках. Он не пикнул, когда ему вгоняли ржавую иголку под ногти; он только морщился и скрипел зубами, когда ему полосовали штык-ножом кожу на узкой худой спине. Но когда к его паху подсоединили полевой телефонный аппарат (Сержант специально таскал его в своем вещмешке для подобных случаев) и несколько раз крутнули ручку вызова, пленный что-то хрипло и гортанно закричал, выкатив налившиеся кровью глаза.

– Чего это он? – осведомился Полковник у подчиненных, хотя и сам понимал грегорский язык.

– Ругается, – объяснил Сержант. – Так и растак, говорит, надо нас и наших матерей…

– Расстрелять, – немедленно приказал Полковник и хлопнул по плечу Коротышку. – Стрелять в него будешь ты!

Коротышка часто-часто заморгал, но направил ствол автомата на грегора и со второй попытки передернул затвор. Прошло несколько секунд, а выстрела все не было…

– Отставить, – сказал вдруг Сержант, явно подражая Полковнику. – Он уже сам подох…

Коротышка сел на землю, кривя дрожащие губы. Полковник поднял его рывком за шиворот и дал ему затрещину.

– Пожалел, да? – спросил он. – Пожалел рыжего гада?

– Стра-а-ашно! – заикаясь, признался Коротышка.

– А ты знаешь, что рыжие сделали с твоим братом? – вскипел Полковник. – А как они издевались над моей матерью – видел?! И вообще, вспомни, кто на кого первым полез!.. Веками мы жили с грегорами на одной земле и считали их такими же, как мы! Но двадцать лет назад они вдруг захотели жить отдельно, присвоить себе нашу землю, и с тех пор нет ни мира, ни покоя, и пока мы живы, мы должны им мстить за все!..

Тут Полковник осекся, потому что понял, что пересказывает сейчас содержание старой листовки, найденной им на чердаке своего дома.

– Так что не жалей рыжих, Коротышка, – закончил он. – Помни одно: ты – туанец и должен отомстить проклятым грегорам!..

Налет на штаб грегоров не удался с самого начала.

Когда отряд Полковника преодолевал грегорские заграждения, сработала самодельная сигнализация из пустых консервных банок, и в перестрелку с туанцами вступил вражеский дозор. Правда, с дозором расправились быстро и пошли на штурм, но было поздно, потому что в район боя уже подтягивались основные силы противника…

Все кончилось, когда со старой, полуразрушенной водонапорной башни по туанцам ударили короткие очереди станкового пулемета. Наверное, патронов у пулеметчика было немного, но все-таки достаточно, чтобы перебить людей Полковника, как цыплят…

Потом отряд стали окружать, и тут уж ничего не оставалось делать, кроме как идти на прорыв. Все окончательно смешалось, потому что завязался рукопашный бой. В ход пошли приклады, штыки, кинжалы и всякие подручные средства. И Полковнику сразу стало не до команд, потому что невозможно было перекричать выстрелы в упор, глухое хрясканье ударов, вопли раненых и гортанные крики дерушихся, а надо было увернуться вот от этого штыка и вон от того приклада и, в свою очередь, заколоть подставившего спину, и в то же время – отступать, уходить, вырываться живым из этого пекла…

И они вырвались из окружения, опомнившись только в лесу. Полковник с трудом перевел дух и оглядел себя. Одна штанина была порвана, и по ноге текла красная струйка, но боли он не чувствовал – значит, его царапнуло слегка, а на руках и почему-то даже на губах ощущалась липкая кровь – то ли своя, то ли чужая…

За Полковником брели остатки отряда – их оказалось меньше, чем он думал. Кто-то натужно кашлял, отплевывая кровь из легких, кое-кого тащили под руки. От удара прикладом у Лейтенанта текла кровь из ушей, носа и рта. Глядя себе под ноги с очумелым видом, он что-то непрерывно шептал.

– Ты чего, Лейтенант? – спросил Полковник.