Альберт Максимов - Пасынки Колумба

   Шорох за спиной Рики не услышал, а только почувствовал что-то неприятное. Он остановился и непроизвольно втянул голову в плечи. Неужели игольники? У него почему-то быстро появилась уверенность, что это именно игольники. Тогда напрасно он так напрягся. Да, конечно, это больно, когда в тебя вонзается несколько длинных и острых игл. Синяки неделю не сойдут, но келеровая одежда надежно защитит спину от игл маленького хищника.

   Осознав, что сейчас произойдет, Рики слегка успокоился и немного расслабился, но несмотря на то, что нападение не стало внезапным, первый выстрел его все-таки застал врасплох. Спина взорвалась болью, Рики дернулся, напрягся и слегка изогнулся. А через несколько секунд еще одна игла ударила в спину. Третьего выстрела не последовало и Рики, сдвинувшись на пару шагов в сторону, осторожно обернулся. Конечно же, игольник уже успел скрыться.

   В одиночку глупо гоняться за зверьком, неизвестно, кто окажется охотником, а кто жертвой. Если преследовать его, а тем более напасть на игольника, то обычно спокойный зверек, который атакует свою потенциальную жертву только в спину, вдруг превращается в страшного и разъяренного врага, способного выпустить больше десятка своих игл в незащищенные места противника. А таким местом являлась голова. И главное, как метко эти паршивцы стреляли! Из десятка игл две-три обязательно попадали в глаза, вызывая быструю смерть нападающего.

   Вот потому на игольников охотились, как минимум, вдвоем. Пока первый охотник служил приманкой, двигаясь по тропе в месте возможного появления зверька, второй охотник шел за ним следом в нескольких десятках шагов сзади. Игольник всегда стрелял в спину впереди идущего, как правило, делая два выстрела, после которых или добивал упавшую жертву или, если та оставалась на ногах, после пяти-десяти секундного ожидания быстро исчезал в зарослях. И бежать вслед за зверьком, преследуя его, было очень опасно, по причине указанной выше.

   Зато в этот десятисекундный промежуток времени игольник становился совершенно неопасным, если напасть на него сзади - ведь все внимание зверька обращалось на потенциальную жертву. Вот здесь и вступал в действие второй охотник, шедший позади первого. За несколько секунд он преодолевал расстояние до игольника, далее следовал удар топором или другим каким-нибудь оружием - и с опасным убийцей становилось покончено.

   Но сейчас Рики был один, отчего только с сожалением посмотрел в сторону кустов, в которых скрылся зверек. Поэтому он вздохнул и повернувшись продолжил свой путь - до дома еще оставалось около двух миль.

   Как он ни торопился, быстро наступившая темнота застала его на подходе к дому. Отец, конечно же, еще не вернулся - сегодня он уезжал на дальнюю делянку, до которой на гладере было больше двух часов ходу.

   Рики снял келеровую одежду и облегченно вздохнул - как-никак почти восемь килограммов веса. Да и тепло она пропускала плохо. Утром и вечером было еще терпимо, но днем, особенно в самый разгар летней жары приходилось тяжко. Но без нее его сегодня бы убили. Как убили семь лет назад маму. А вместе с ней погибла младшая сестренка, которой было всего чуть больше годика.

   Мама с малышкой уехала на новую делянку, а Рики с отцом направились дальше на юг - как раз настал разгар сбора вертовых орехов, на которые в Лендоне всегда был хороший спрос.

   Рики уже почти спустился с развесистого дерева, когда неожиданно что-то ударило его в голову. Точнее, внутри головы. Как будто что-то вспыхнуло. Даже глазами он почувствовал ту вспышку. Почувствовал и, потеряв равновесие, упал на землю. Странно, но отец никаких вспышек не заметил. Но это потом он так сказал, а когда Рики упал, то отец только покачал головой и продолжил собирать орехи на соседнем деревце. И только через несколько минут встревоженно спустился вниз, потому что Рики так и остался лежать на земле, с трудом приходя в себя.

   В обратный путь они двинулись только во второй половине дня, заполнив гладер мешками с орехами. Заехали на делянку, где оставили мать с малышкой. И здесь увидели убитых. Игольника, конечно, след простыл. Через неделю отец с соседом дядей Жером выследили его и убили, но ведь маму с сестренкой уже не воскресить. А после похорон отец настрого наказал Рики молчать про то, как он упал с дерева.

   А два года назад его предчувствие, наверное, спасло жизнь отца. Они вдвоем спустились в Запретную долину. Отец решил взобраться на высокий утес, возвышающийся на самом ее краю. С него можно было увидеть значительную часть западной части долины. На подходе к подножию Рики вдруг почувствовал что-то ужасное. Остановился, задержав отца, и сообщил ему об этом. Тот посерьезнел, настороженно огляделся и приказал немедленно идти назад.

   На обратном пути отец произнес только два слова: "Это крайши". Страшные и опасные твари. Они облюбовали Запретную долину задолго до того, как отец приехал в эти места. Наверное, они всегда здесь жили. Еще до того, как люди появились на Колумбе. Или сразу после того, как эту землю терраформировали.

   Крайши, как и вся местная живность, размножались делением и на территории, которой они владели, крайшев было не больше двух. Родитель и его потомок. Когда потомку наставало время для подготовки к делению, он вступал с родителем в смертельную схватку, убивая его. Но случалось, что побеждал родитель, тогда к делению готовился победитель, рождая нового потомка.

   В Лендоне продавалось средство против крайшев. Оно считалось эффективным, но действовало только в том случае, когда крайш его съедал. Но если зверь не был голодным, то предпочитал приманке более естественную для себя еду, игнорируя подброшенную отраву.

   Впрочем, голодным он был нередко, поэтому периодически попадался на охотничью приманку. Но крайшев в районе их обитания обычно было два и оба не стремились к совместной охоте, бродя в разных концах контролируемой ими долины. Поэтому убить сразу обоих отцу так и не удалось - оставшийся в живых успевал начать деление.

   Побродить по Запретной долине отец всегда очень хотел. Ему виделись чудесные богатства, скрываемые в ее глубинах. Вот и в тот день отцу захотелось посмотреть с высоты утеса на место своей несбыточной мечты. И если бы не предчувствие Рики, крайш мог его убить. Да и Рики, пожалуй, тоже. Когда они вернулись домой, отец долго странно смотрел на сына, пока, наконец, жестко не приказал:

   - О сегодняшнем не смей никогда никому говорить. Особенно про предчувствие.