Даниэль Марес - Кампос-де-Отоньо

— А менял. меня ты тоже убьешь?

Мэр отрицательно покачал головой и протянул мне еще дымящийся пистолет.

— Я ведь расскажу правду любому, кто будет готов меня выслушать, — сказал я.

Он с усмешкой пожал плечами:

— Тебя будут слушать только старики, а всем остальным наплевать, что здесь происходит. Я допустил ошибку. Я не должен был просить помощи из центра. Бедняжка Бреннан!.. Но тогда я бы и сам ничего не узнал.

— А когда ты узнал, тебя попросили уладить это дело? И что же тебе предложили взамен?

Калеро снова вытер пот на лице и пожал плечами, словно извиняясь. Потом бросил пистолет на кровать покойного Пратса, повернулся ко мне спиной и сказал на прощание:

— Это кажется невероятным, Торрес, но когда тебе предлагают такое… Все, что я успел потерять… А недавно меня вызвали и сообщили, что я могу это вернуть. И снабдили всеми сведениями… Что бы ты сделал на моем месте?

Конечно же, я поступил бы так же. Хотя не могу понять, почему бы не дать всем людям возможность продолжать жить. Почему они не хотят дать нам этот шанс, считая, что оказывают добрую услугу? А эти несчастные старики гордились, что им удалось дожить до двухсот лет, и работали в городе, который был одной большой бойней… Вот и все, джентльмены.

Когда Калеро уже закрывал за собой дверь, я спросил:

— Теперь вы начнете травить меня фальшивыми ЛГ?

— Нет, Торрес, тебе еще остается много лет жизни. Каждый должен умирать в свое время.

— Кроме тебя, — сказал я, и он ушел, а я арестовал Риваса и всех членов «Естественной Жизни», которых удалось схватить. И они сказали, что это ошибка, а я дал показания под присягой в суде, что видел своими собственными глазами, как они убили Пратса и Бреннан, а потом я отправился домой и пил, пока меня не стошнило, после чего я наконец заснул.

Так закончилась эта история.

Члены «Естественной Жизни» будут обвинены в убийстве, в этом не стоит сомневаться. Но не печальтесь о них, их не казнят. Они ведь не принимают ЛГ, поэтому они будут единственными на Земле, кто умрет без чужой помощи. Счастливчики! Возможно, и я когда-нибудь вступлю в их организацию…

Я рассказываю вам эту историю, потому что все равно ничего не изменится. Никто не слушает стариков, и вы сейчас, должно быть, думаете, что выживший из ума старец бредит, что, достигнув возраста в двести с лишним лет, нельзя начать молодеть, что Вселенная устроена иначе. Все равно я останусь здесь, в компании своих товарищей, до тех пор пока не умру или пока меня не прикончат, ведь меня, как и всех вас, держат взаперти. Надеюсь, что я не надоел вам своими россказнями? Мне хотелось бы снова увидеть вас, вы можіте заехать сюда, в Кампос-де-Отонъо, когда захочется навестить меня. Я буду ждать вас с другими рассказами, наверняка более увлекательными, чем этот.

Я знаю: это была некрасивая история, и ее лучше забыть. Еще вчера я думал, что быть стариком означает оставаться одиноким, но я ошибался, потому что все мы одиноки. Это — мир одиноких людей, которые при встрече не приветствуют друг друга. Мы рождаемся одинокими, растем одинокими и умираем в одиночестве — вот и вся истина.

А некоторые даже не могут умереть.

Перевел с испанского Владимир ИЛЬИН

Daniel Mares. Campos de Otono. 2001. Публикуется с разрешения автора.

Десертное блюдо из взбитых яиц, молока и сахара. (Прим. перев.)