Олдос Хаксли - О дивный новый мир

– Да что ты, дружище, я буду только рад. Милости прошу. – Генри Фостер похлопал друга по плечу. – Ведь каждый принадлежит всем остальным.

«По сотне повторений три раза в неделю в течение четырех лет, – презрительно подумал Бернард; он был специалист-гипнопед. – Шестьдесят две тысячи четыреста повторений – и готова истина. Идиоты!»

– Или взять систему каст. Постоянно предлагалась – и постоянно отвергалась. Мешало нечто, именовавшееся демократией. Как будто равенство людей заходит дальше физико-химического равенства.

– А я все равно полечу с ним, – сказала Линайна.

«Ненавижу, ненавижу, – кипел внутренне Бернард. – Но их двое, они рослые, они сильные».

– Девятилетняя война началась в 141 году Эры Форда.

– Все равно, даже если бы ему и правда влили тогда спирту в кровезаменитель.

– Фосген, хлорпикрин, йод-уксусный этил, дифенилцианарсин, слезоточивый газ, иприт. Не говоря уже о синильной кислоте.

– А никто не подливал, неправда и не верю.

– Вообразите гул четырнадцати тысяч самолетов, налетающих широким фронтом. Сами же разрывы бомб, начиненных сибирской язвой, звучали на Курфюрстендамм и в восьмом парижском округе не громче бумажной хлопушки.

– А потому что хочу побывать в диком заповеднике.

– СН3С6Н2(NO2)3+Нg(СNО)2; и что же в сумме? Большая воронка, груда щебня, куски мяса, комки слизи, нога в солдатском башмаке летит по воздуху и – шлеп! – приземляется среди ярко-красных гераней, так пышно цветших в то лето.

– Ты неисправима, Линайна, – остается лишь махнуть рукой.

– Восточный способ заражать водоснабжение был особенно остроумен.

Повернувшись друг к дружке спиной, Фанни и Линайна продолжали одеваться уже молча.

– Девятилетняя война, Великий экономический крах. Выбор был лишь между всемирной властью и полным разрушением. Между стабильностью и…

– Фанни Краун тоже девушка приятная, – сказал помощник Предопределителя.

В Питомнике уже отдолбили основы кастового самосознания, голоса теперь готовили будущего потребителя промышленных товаров. «Я так люблю летать, – шептали голоса, – я так люблю летать, так люблю носить все новое, так люблю…»

– Конечно, сибирская язва покончила с либерализмом, но все же нельзя было строить общество на принуждении.

– Но Линайна гораздо пневматичней. Гораздо, гораздо.

– А старая одежда – бяка, – продолжалось неутомимое нашептывание. – Старье мы выбрасываем. Овчинки не стоят починки. Чем старое чинить, лучше новое купить; чем старое чинить, лучше…

– Править надо с умом, а не кнутом. Не кулаками действовать, а на мозги воздействовать. Чтоб заднице не больно, а привольно. Есть у нас опыт: потребление уже однажды обращали в повинность.

– Вот я и готова, – сказала Линайна; но Фанни по-прежнему молчала, не глядела. – Ну, Фанни, милая, давай помиримся.

– Каждого мужчину, женщину, ребенка обязали ежегодно потреблять столько-то. Для процветания промышленности. А вызвали этим единственно лишь…

– Чем старое чинить, лучше новое купить. Прорехи зашивать – беднеть и горевать; прорехи зашивать – беднеть и…

– Не сегодня-завтра, – раздельно и мрачно произнесла Фанни, – твое поведение доведет тебя до беды.

– …гражданское неповиновение в широчайшем масштабе. Движение за отказ от потребления. За возврат к природе.

– Я так люблю летать, я так люблю летать.

– За возврат к культуре. Даже к культуре, да-да. Ведь, сидя за книгой, много не потребишь.

– Ну, как я выгляжу? – спросила Линайна. На ней был ацетатный жакет бутылочного цвета, с зеленой вискозной опушкой на воротнике и рукавах.

– Уложили восемьсот сторонников простой жизни на Голдерс-Грин – скосили пулеметами.

– Чем старое чинить, лучше новое купить; чем старое чинить, лучше новое купить.

Зеленые плисовые шорты и белые, вискозной шерсти, чулочки до колен.

– Затем устроили Мор книгочеев: переморили горчичным газом в читальне Британского музея две тысячи человек.

Бело-зеленый жокейский картузик с затеняющим глаза козырьком. Туфли на Линайне ярко-зеленые, отлакированные.

– В конце концов, – продолжал Мустафа Монд, – Главноуправители поняли, что насилием не многого добьешься. Хоть и медленней, но несравнимо верней другой способ – способ эктогенеза, формирования рефлексов и гипнопедии…

А вокруг талии – широкий, из зеленого искусственного сафьяна, отделанный серебром пояс-патронташ, набитый уставным комплектом противозачаточных средств (ибо Линайна не была неплодой).

– Применили наконец открытия Пфитцнера и Кавагучи. Широко развернута была агитация против живородящего размножения…

– Прелестно! – воскликнула Фанни в восторге. Она не умела долго противиться чарам Линайны. – А какой дивный мальтузианский пояс!

– И одновременно начат поход против Прошлого, закрыты музеи, взорваны исторические памятники (большинство из них, слава Форду, и без того уже сровняла с землей Девятилетняя война); изъяты книги, выпущенные до 150 года Э. Ф.

– Обязательно и себе такой достану, – сказала Фанни.

– Были, например, сооружения, именовавшиеся пирамидами.

– Мой старый чернолаковый наплечный патронташ…

– И был некто, именовавшийся Шекспиром. Вас, конечно, не обременяли всеми этими наименованиями.

– Просто стыдно надевать мой чернолаковый.

– Таковы преимущества подлинно научного образования.

– Овчинки не стоят починки, овчинки не стоят…

– Дату выпуска первой модели Т Господом нашим Фордом…

– Я уже чуть не три месяца его ношу.

– …избрали начальной датой Новой Эры.

– Чем старое чинить, лучше новое купить; чем старое…

– Как я уже упоминал, было тогда нечто, именовавшееся христианством.

– …лучше новое купить.

– Мораль и философия недопотребления…

– Люблю новое носить, люблю новое носить, люблю…

– …была существенно необходима во времена недопроизводства; но в век машин, в эпоху, когда люди научились связывать свободный азот воздуха, недопотребление стало прямым преступлением против общества.