Ольга Морозова - Кошка

— Нет. Я люблю менять маршрут. Здесь есть места не менее красивые. Но это одно из моих любимых, — Натэлла легла на спину, подложив руки под голову.

Я устроился рядом. Наклонился к ней. Я решил рискнуть. Скорее всего, ей нравится напор и сила. Я прижал её руки к земле, чтобы она не мешала мне. Она попыталась меня укусить. Из губы пошла кровь, и я озверел. Я целовал её так страстно и долго, что она совсем перестала сопротивляться, и обмякла под тяжестью моего тела. Надо признаться, у меня закружилась голова. Я хотел её так сильно, как ни одну женщину на свете, никогда раньше. Я забыл Маргариту и Клару, я вообще всё забыл. Мне показалось, что мы две саламандры, слившиеся друг с другом в огненном порыве, и постигшие, наконец, тайну философского камня. В тот момент я любил её самой чистой любовью, и желал только одного — быть с ней рядом.

Потом мы молча лежали в траве, которая касалась наших лиц. Дыхание постепенно восстанавливалось, восторг уступал место умиротворению.

— Как ты прекрасна, Натэлла! — я был искренне восхищён. — Мне не доводилось испытывать ничего подобного!

— Я рада, что понравилась тебе. Ты тоже был очень хорош. Наши мужчины не такие.

— А какие?

Она пожала плечами.

— Ленивые и корыстные, в основном. Не могут испытывать страсть. Ах, я не хочу даже говорить о них! Они все глупцы!

— И ты сейчас никого не любишь?

— Нет.

— То есть твоё сердце совершенно свободно? Я правильно понял?

— Правильно. Но берегись занять моё сердце, — Натэлла засмеялась. — Даже я не знаю, хорошо это или плохо. Я капризна и своенравна.

— Мне как раз нравятся такие. Не люблю скромниц. От них веет затхлостью.

— Моя сестра такая скромница. Или прикидывается ею.

— О! Да ты не очень любезна. Не любишь сестру? Кто она?

— В том то и дело, что никто. Всего лишь моя сестра. Волчица в овечьей шкуре. Ты прав, я её недолюбливаю.

— За что же?

— Я же сказала, она притворяшка. Вечно смотрит, как глупая корова, а все умиляются. Ах, ах! Какая нежная, милая! — разговор начал раздражать Натэллу, и я решил, что пока хватит.

— Ну, да Бог с ней, давай о тебе.

Настроение Натэллы резко изменилось.

— Поехали домой. У меня дела. Стелла, Билли! — Натэлла засвистела, как заправский пират, и лошади лёгкой трусцой вбежали на поляну.

Всю обратную дорогу мы ехали молча, видимо, упоминание о сестре надолго выбило Натэллу из колеи.

Возле ворот замка мы спешились и завели коней в конюшню. Мрачное настроение Натэллы мало-помалу развеялось, и она что-то напевала себе под нос.

— Тебе приготовили флигель, можем пойти, посмотреть. Тебе должно там понравиться.

Я не стал спрашивать, почему она не хочет поселить меня в доме, видимо, у неё были на то свои причины. Скорее всего, так ей было удобнее.

— Идём, хочется осмотреть своё жилище.

Флигелёк располагался прямо возле конюшни, и снаружи выглядел очень аккуратно. Впрочем, внутри тоже всё было на высшем уровне. Комната, небольшая кухня, ванная, всё сверкало чистотой, как будто было куплено и установлено специально к моему приходу. Натэлла прошлась по помещению, придирчиво осматривая каждый уголок, потрогала кровать, расправила скатерть на столе. Я наблюдал за ней с порога, не до конца понимая, зачем она это всё делает и почему придаёт столько значения комнате для конюха.

— Вы довольны, моя госпожа?

— Вполне. Думаю, тебе будет здесь неплохо.

— Я тоже так думаю. У меня ещё не было более уютного и чистого жилища.

— Странно. Тебя не волнует чистота?

— Ну, почему же, волнует. Но я как-то не думаю об этом.

— А я люблю, когда чисто. Ненавижу грязь и пыль, — Натэлла брезгливо поморщилась. — В пыли заводятся пауки. Они отвратительны.

— Боишься пауков?

— Нет. Чувствую омерзение. Ладно, располагайся. Пауки не будут тебя беспокоить. Завтрак тебе принесут сюда. Я приеду вечером, вместе поужинаем. Ты тоже займись делами.

— Можно мне сходить в деревню?

— Нет! Тебе незачем туда ходить. Деревня далеко, не стоит тратить столько времени даром.

Я сделал обиженный вид.

— Тогда скажи, что мне можно? Не сидеть же мне весь день в конюшне? Я никого здесь не видел, мне и поговорить не с кем. Я чувствую себя узником. Еду мне приносят в комнату, опять же, неизвестно кто. Слуги-то хоть у тебя есть? С ними-то мне можно общаться? Так и со скуки помереть недолго. Знаешь, мне это не очень нравится.

— Ну, хорошо. Поешь на кухне. Машка тебе накроет.

— Кто это Машка?

— Кухарка. Она вкусно готовит. Потом можешь погулять по саду.

— А в доме? Могу я побыть в доме? Всё-таки интересно, как вы живёте? Или у тебя там секреты?

— Да нет. Всё, что я хочу сохранить в тайне, я закрываю на ключ. Ходи, пожалуйста.

— А кроме Машки, у тебя ещё есть кто-нибудь?

— Нет, остальные приходят по расписанию. Мне незачем столько посторонних людей в доме.

— Кстати, на ком ты поедешь по делам?

— Я возьму Стеллу. Заседлай её, и иди на кухню.

Я заседлал Стеллу, помог Натэлле взобраться на неё, и долго смотрел вслед, пока она не исчезла из поля зрения. Я начал опасаться, что если Натэлла и дальше будет вести себя подобным образом, я могу влюбиться и забыть про Маргариту и её ожерелье. В своём мире я вовсе не был одержим высокой моралью, и нарушить обещание для меня было парой пустяков. И в самом деле, чем Натэлла хуже Маргариты? Если она считает, что способна быть королевой, значит, у неё есть основания так думать. Почему одна сестра должна иметь всё, а другая ничего? Они могли бы вполне счастливо править вместе, дополняя друг друга. Но нет, вечное соперничество, где каждый пытается доказать, что только он достоин.

Я погрузился в мечтания. Теперь наилучшим выходом мне казалось, чтобы Натэлла добровольно отдала ожерелье Маргарите, и они бы, наконец, помирились. Покой и счастье снизошли бы на этот мир, а я бы почивал на лаврах миротворца. Я расчувствовался, представив, как Натэлла и Маргарита благодарят меня со слезами на глазах.

Посторонний звук привёл меня в чувство. Я вернулся на землю и поплёлся в кухню, знакомиться с Машкой.

Машка оказалась женщиной средних лет, немного полной, но вполне приятной. Я поздоровался и вошёл.

— Привет, меня зовут Джокер. А тебя?

Она угрюмо молчала. Я решил не сдаваться.

— Что у нас на завтрак? Ты уже ела?

Молчание. Я пожал плечами. Машка поставила мне на стол тарелку с варевом, сметану и хлеб. Я взял её за руку.

— Ответь мне, как мне к тебе обращаться?

Она вырвала руку, сердито замычав при этом. Я всё понял. Конечно, она была глухонемой. Поэтому Натэлла и держала её здесь. Как всё просто! Кто бы мог подумать! Как же я сразу не догадался, идиот! Вся моя злость на Машку улетучилась, и я засмеялся.