Аркадий и Борис Стругацкие - Забытый эксперимент

Биолог появился в дверях с подносом.

– Судите сами, – повторил он, ловко расставляя посуду. – От кордона до эпицентра больше двухсот километров, а полыхает на полнеба… Прошу к столу… И сразу за вспышкой идет голубой туман.

– Да, мы слыхали об этом, – сказал Беркут.

Биолог снова отправился на кухню, но остановился в дверях.

– Вам известно, что последняя вспышка была вчера ночью? – спросил он.

– Да, спасибо, – сказал Беркут.

– Должен же кто-нибудь начать!..– проворчал Иван Иванович. – Слушайте, где Полесов?

Биолог пожал плечами, скрылся в кухне и вернулся с шумящим чайником.

– Давайте чай пить, – сказал он. – Подставляйте стаканы.

Иван Иванович допивал второй стакан, когда дверь распахнулась и вошел Полесов. Он был очень бледен и держался за правую щеку.

– Что с вами, Петр Владимирович? – спросил Беркут.

– Кто-то ужалил меня, – сказал Полесов.

– Вероятно, комар?

– Вероятно. – Полесов злобно оскалился. – Только у него пулемет вместо жала, у этого комара.

– Комар с той стороны, – сказал биолог. – Очень просто. Садитесь, пейте чай.

– А кто это орет в кюветах? Я думал, там кто-нибудь тонет.

– Лягушки, – сказал биолог. – Тоже с той стороны.

Иван Иванович со стуком поставил стакан на блюдце, вытер багровое лицо и спросил:

– Мутации?

– Мутации, – подтвердил биолог. – Здесь настоящий заповедник мутаций. Во время взрыва и после, когда уровень радиации был высок, животные в зоне пострадали ужасно. Понимаете? Сразу после взрыва зону огородили, и они не успели разбежаться. Первое поколение сейчас уже вымерло, все последующие изуродованы. Мы здесь восьмой год наблюдаем за ними, иногда ловим, иногда ставим автокинокамеры. К сожалению, нам запрещают уходить на ту сторону глубже чем на пять километров… Один наш сотрудник все же рискнул. Принес фотографии, образцы и прихворнул немного. Нам здорово влетело тогда.

Биолог закурил.

– Вы сами увидите, что там творится. Возникли совершенно новые формы, странные и удивительные. Мы все-таки набрали большой материал. Многие виды просто вымерли. Например, медведи вымерли начисто. Другие приспосабливаются, хотя и не знаю, можно ли употреблять этот термин. Вернее сказать, дали мутации, жизнеспособные в условиях повышенной активности. Но, знаете ли…

– А как они реагируют на все это? – спросил Иван Иванович. – На вспышки и так далее?

– Скверно реагируют, – сумрачно ответил биолог. – Очень скверно. Боюсь, нашему заповеднику приходит конец. Раньше они очень редко подходили к ограде. Крупных животных мы почти и не видели. А вот прошлым месяцем сотни дьявольских уродов вдруг средь бела дня устремились прямо на шлагбаум. Зрелище не для слабонервных. Мы выловили несколько штук, остальных отпугнули ракетами. Не знаю уж, от чего они спасались: от вспышек, от голубого тумана или еще от чего-нибудь… Вероятно, от голубого тумана. Думаю, в конце концов они все вымрут. И комаров здесь за последние месяцы стало больше. И птиц, и лягушек. Вот тот филин, например… – Он ткнул окурок в пепельницу и закончил неожиданно: – Так что будьте осторожны там.

– Ничего, – сказал Полесов. – Все-таки у нас танк высшей защиты.

Биолог внимательно поглядел на его распухшую щеку и сказал:

– Знаете что? Давайте я вам укольчик небольшой сделаю. Чем черт не шутит…

Полесов поколебался секунду, взглянул на Беркута и встал.

– Пожалуй, – пробормотал он.

Утром Беркут проснулся оттого, что совсем близко кто-то заревел страшным ревом. Беркут отбросил простыни и подошел к окну. У соседнего коттеджа стоял начальник биостанции Круглис и незнакомый человек в белом халате. Круглис курил и морщился, а человек в халате говорил, размахивая руками.

Утро было солнечное. Между стволами сосен в розовой дымке темнела угловатая туша «Тестудо». Возле «Тестудо» возился Полесов. Вероятно, разведчики уже вернулись, подумал Беркут. Он аккуратно убрал постель в стенную нишу, принял душ и со вкусом позавтракал: выпил два стакана крепкого чая и съел два ломтя ветчины. Ветчина была отличная – обезжиренная, розовая, как утренний туман, и такая же нежная.

На крыльце Беркут столкнулся с Иваном Ивановичем.

– Доброе утро, – приветствовал его Иван Иванович. – А я иду тебя будить. Разведчики вернулись.

– Что-нибудь интересное?

Иван Иванович раскрыл было рот, но позади коттеджа кто-то опять заревел глухо и протяжно. Беркут вздрогнул.

– Это дикий кабан, – сказал Иван Иванович. – Его поймали на той стороне.

– По-моему, это больше похоже на рев медведя.

– Что ты! – возразил Иван Иванович. – Медведи вымерли, как известно.

– Ладно, – сказал Беркут. – Пусть их. Что принесли разведчики?

– Опять неожиданность. В общем, пойдем к Полесову.

Они пошли по тропинке, и мокрый от росы бурьян хлестал их по ногам.

– Здесь такая крапива! – сказал Иван Иванович. – Сволочь, а не крапива!

Полесов стоял, прислонившись к броне, и рассеянно крутил в пальцах узкую ленту фотопленки. Правая щека у него была заметно полнее левой.

– Доброе утро, Петр Владимирович, – сказал Беркут.

– Доброе утро, товарищ Беркут, – ответил Полесов и осторожно потрогал щеку.

– Болит?

Полесов вздохнул и сказал:

– Киберы вернулись. Я просмотрел информацию, и она мне не нравится.

– Нет дороги?

– Не знаю… – Полесов опять потрогал щеку. – Здесь что-то очень странное. Вот… – Он протянул Беркуту пленку.

Пленка была совершенно черная.

– Засвечена? – спросил Беркут.

– Засвечена. С начала до конца. Словно ее со вчерашнего вечера держали в реакторе. Не понимаю, как это могло получиться. Максимальный уровень радиации, который зафиксировали разведчики, – полтора десятка рентген в час. Сущие пустяки. Но самое главное – киберы почему-то не дошли до эпицентра.

– Не дошли?

– Они вернулись, не выполнив задания. Прошли всего сто двадцать километров и вернулись, словно получили команду «назад». Или испугались. Откровенно говоря, мне это не нравится.

Некоторое время все молчали и глядели за шлагбаум. Дорога там еще была, но бетон потрескался и густо пророс гигантским лопухом. Недалеко от шлагбаума из лопухов торчал большой красный цветок, над ним крутилась белокрылая бабочка. Дальше над дорогой нависала, зацепившись верхушкой за ветви соседних деревьев, сухая осина с голыми растопыренными сучьями.

– Значит, информации у нас практически нет, – проговорил Беркут задумчиво.

Полесов смотал пленку и сунул ее в карман комбинезона.