Дэн Уеллс - Фрагменты

Партиалы в комнате снова напряглись, на этот раз заметнее, некоторые подскочили на ноги.

Сэмм резко крутанул трубой, переводя ее на полковника, но то, что она была настроена для четкого изображения лица майора, заставило его растеряться, и несколько наполненных паникой мгновений он беспомощно осматривал комнату под крики «Полковник!» и «Время!».

В конце концов он отстранился, перенастроил оптику, и стал подбирать зум с расстояния почти в милю. Он нашел взглядом постель полковника, стоящую на почетном месте в передней части комнаты, и стал смотреть, как старик дрожит и кашляет, а из уголков его рта вытекают капельки черной крови.

Он уже выглядел трупом, его клетки разлагались, и тело гнило почти на глазах у Сэмма и остальных наблюдавших за сценой солдат. Полковник захрипел, сморщился, дернулся и замер.

Комната наполнилась тишиной.

Сэмм с каменным лицом смотрел, как солдаты исполняли последний посмертный обряд: не произнося ни слова, они открыли окна, отвели в стороны занавески и включили вентиляторы.

Люди встречали смерть рыданиями и речами, воем и скрежетом зубов.

Партиалы же встречали ее так, как могли только они: через линк. Их тела были созданы для сражений; умирая, они испускали набор информации, чтобы предупредить своих товарищей об опасности, а те, уловив ее, в свою очередь передавали дальше, бросая клич. Сейчас вентиляторы раздували воздух и разносили информацию по миру, так, чтобы все восприняли ее линком и узнали, что умер великий.

Сэмм замер в напряженном ожидании, позволив ветру обдувать свое лицо. Он и хотел этого, и не хотел; в единое целое сочетались близость и боль, общность и грусть. Гнетущим казалось то, как часто в последнее время одно приходило неотделимо от другого.

Он смотрел, как внизу, в долине, дрожали на ветру листья деревьев, как ветви мягко покачивались из стороны в сторону от дуновения воздушных потоков. Информация не дошла.

Он был слишком далеко.

Сэмм разобрал подзорную трубу и микрофон дальнего действия, запихнул их и небольшую солнечную батарею в сумку. Дважды осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что ничего не забыл; пластиковый пакет уже занял свое место в ранце, наушники были уложены в сумку, винтовку он повесил на плечо.

Даже следы от штатива на земле он затоптал ботинком. Ничто не напоминало о том, что он вообще здесь был.

В последний раз он кинул взгляд туда, где встретил свою смерть его полковник, натянул противогаз и скользнул обратно в изгнание. На этом сборище дезертирам места не было.

Солнце проглядывало через провалы сквозь линию горизонта, образовывая на побитых улицах узор из неровных желтых треугольников. Кира Уокер внимательно смотрела на дорогу, присев возле проржавевшей машины такси на дне глубокой городской канавы. Трава, кустарники и молодые деревья, пробившиеся через потрескавшийся асфальт, стояли недвижно, нетронутые ветром. Город казался совершенно застывшим.

Но что-то все же двигалось.

Кира положила винтовку на плечо, надеясь, что оптический прицел даст ей возможность получше осмотреться, но тут же вспомнила, и далеко не первый раз, что разбила прицел в пещере на прошлой неделе. Она выругалась и опустила оружие.

«Как только я здесь закончу, найду ружейную лавку и заменю эту дурацкую штуковину».

Она уставилась на дорогу, пытаясь различить, чему принадлежали какие тени, и снова подняла винтовку, пробормотав себе под нос проклятие.

Привычка — вторая натура. Кира пригнула голову и метнулась к другому краю такси. В сотне футов от нее находился грузовик, половина корпуса которого высовывалась на дорогу, и этого должно было хватить, чтобы скрыть ее передвижения от чего-то или кого-то, что бы это ни было.

Она высунулась из своего укрытия и почти минуту смотрела на неподвижную улицу, затем сжала зубы и побежала. Ни пуль, ни звука шагов, ни криков. Грузовик выполнил свою задачу. Кира подбежала к нему, опустилась на одно колено и выглянула из-за бампера.

Через кустарник пробиралась антилопа канна, ее длинные рога были закручены и смотрели в небо, а языком она исследовательски касалась молодых побегов и травы, растущих среди щебня.

Кира не шевелилась и внимательно наблюдала, она была слишком подозрительной, чтобы так сразу поверить, что это движения антилопы она заметила некоторое время назад.

Сверху запел кардинал[2], а несколько мгновений спустя ему вторил еще один. Яркие красные полосы засновали туда-сюда, завертелись и закрутились в воздухе, стали носиться друг за другом, виляя среди линий электропередач и светофоров.

Антилопа мирно занялась поеданием зеленых листьев молодого клена, не обращая ни на что внимания. Кира продолжала смотреть до тех пор, пока не убедилась, что больше ничего не заслуживало здесь ее внимания, а затем еще немного подождала, просто на всякий случай.

Нельзя было быть слишком острожным на Манхэттене. В прошлый раз, когда она здесь была, ее атаковали Партиалы, а на этот раз она уже успела повстречаться с медведем и пантерой.

Воспоминание заставило ее помедлить, обернуться и посмотреть, что было за ее спиной.

Ничего. Она закрыла глаза и сосредоточилась, пытаясь почувствовать, были ли поблизости Партиалы, но это не сработало. Это не работало и никогда раньше, по крайней мере она не чувствовала ничего, что показалось бы ей нужным ощущением, даже в течение той недели, которую она провела, тесно контактируя с Сэммом. Кира тоже была Партиалом, но она отличалась от остальных — судя по всему, у нее не было линка и некоторых других качеств Партиалов, кроме того, она взрослела, как любой нормальный человек.

Она не знала точно, что она такое, и ей не к кому было обратиться с расспросами. Ей даже не с кем было об этом поговорить — только Сэмм и сумасшедшая доктор Морган, ученый Партиалов, знали, кто она. Кира не сказала даже своему парню, и лучшему другу, Маркусу.

Она неловко поежилась и сморщилась от того неприятного замешательства, которое всегда следовало за вопросами о том, кто она.

«Это я и собираюсь здесь найти, — подумала она. — Ответы на вопросы».

Она повернулась и села на растрескавшийся асфальт, прислонившись к спущенной шине грузовика и снова вытаскивая свой блокнот, хоть к этому времени она уже знала адрес наизусть: пересечение пятьдесят четвертой стрит и Лексингтон-авеню. Ей понадобилось несколько недель, чтобы найти адрес, и еще не один день, чтобы пробраться сюда через руины. Возможно, она проявляла чрезмерную осторожность...

Она покачала головой. Осторожность не бывала «чрезмерной». Покинутые районы были слишком опасны, чтобы рисковать, а Манхэттен был одним из опаснейших. Она была осторожна и потому все еще жива; она не собиралась пересматривать стратегию, которая зарекомендовала себя с успешной стороны.