Сергей Калашников - Лом

В общем, задачка оказалась нетривиальной. Решили, что следует привлечь ученых. Справитесь?

— Не знаю, — Викторович разомлел в тепле после сытного ужина, и мозги его ворочались медленно, — Я ведь и не ученый в прямом смысле этого слова. Занимался аппаратурой, на которой, собственно, ученые работали. А сам исследований не проводил. Можно сказать — обслуживающий персонал.

— Тем не менее, нашли источник, которого кроме Вас ни один дозиметрист не нашел. Значит, понимаете, с чем имеете дело. Я за последнее время немало литературы по этой тематике проштудировал. Консультировался у многих авторитетных специалистов. Скажу убежденно, без специальной подготовки, знаний и опыта практической работы заниматься чем либо в этой области рискованно. Путаная она слишком.

Наши парни, например, взяли пробы грунта, воды, растительности. Их подвергли анализу. Ничего определенного. Повышенного содержания радионуклидов, такого, чтобы вызвать опасное облучение, нет ни в одной пробе. Правда, кое какие слабые следы повышенной радиоактивности нашлись. Но настолько слабые, что люди, делавшие анализ однозначно указывают на недостоверность выводов.

Собственно, кабинетные ученые считают, что по совокупности признаков в этом районе должна действовать ядерная установка с плохой биологической защитой. Правительство страны никакого внимания к этому району не проявляет. Ни дорог, ни линий связи, ни радиообмена. Забытый Богом участок тропических предгорий, покрытый джунглями. Очень похоже на тщательно замаскированный объект весьма подозрительного назначения. Вот его нам и надо отыскать.

Алексей Андреевич рассказал достаточно полно и ясно. Задавать вопросы Викторовичу не хотелось. Да и не возникли они пока. Занялся картой. Сразу бросились в глаза русские названия. Да еще какие! Высота «Огурец», роща «Отдельная»… Классические названия военных учебных карт. Ясно, что по координатной сетке он страну не определит. Морского берега или крупной реки тоже нет.

Местность сильно пересеченная. Перепады высот в десятки метров. В низинах ручьи и болотца. А вот по краю карты полоска реки. Похожа на судоходную. Но примыкающий к нужному участку берег заболочен. Однако впадающие туда ручьи могут послужить дорогой для лодки. Так что подъезд есть. При большом желании детали реактора туда завезти можно. Но в местах разгрузки должны остаться следы. Хотя, уж про это, конечно, и без него подумали. И, надо полагать, никаких следов не нашли.

Неделя ушла на чтение отчетов. Что касается анализа образцов, то для Викторовича эта область — темный лес. Он просто ознакомился с выводами и обнаружил, что особо «подозрительные» пробы были взяты с относительно ровного, частично заболоченного участка диаметром метров двести. И наибольший вред для здоровья получил человек, бравший пробы в этом районе. Правда, другие, тоже побывавшие в этом месте, или совсем не облучились, или получили не столь значительный ущерб. Учитывая непредставительность данных индивидуального дозконтроля, Викторович все-таки сопоставил показания индивидуальных дозиметров этих работников и, как и ожидал, получил корреляцию. Кто больше всего пострадал — получил наибольшую дозу. Но один миллизиверт любой человек за год получает и при нормальных условиях. Если он ее получил за месяц командировки — так те, кто с радиацией работает, такую дозу всерьез и не воспринимают. И вообще это на нижнем пределе показаний использовавшихся дозиметров.

Другое дело, что использовались дозиметры гамма-излучения, которые на нейтронное излучение не реагируют (вернее не должны реагировать), а облучиться разведчик мог именно нейтронами. Однако в списках приборов, которыми пользовались, нейтронные дозиметры тоже значились. И их показания в протоколах имелись. Сплошные нули. Хотя вот пометка, что «наблюдается подрагивание стрелки» в зоне менее нижнего предела диапазона измерения. Место, дата, время.

Перерыл все протоколы и нашел еще две таких же пометки. Тот же дозиметрист, тем же прибором, но в другом месте и в другое время. Если бы не скудость положительных данных для анализа, таким «откровением» следовало бы пренебречь. Однако, вот незадача, у нейтронного дозиметра в природных условиях стрелка шевелиться не должна. Ну не встречаются в природе свободные нейтроны.

Действительно, темное дело. Нетривиальное. Викторович принялся составлять список аппаратуры, которая понадобится ему для решения этой странной задачи.

Дорога до места назначения заняла чуть больше суток. Алексей Андреевич заехал за Викторовичем на машине. Улетали, похоже, из Чкаловска. Потом с неведомого армейского аэродрома на гидроплане. Самолет приводнился уже в сумерках вне видимости берега. Надувную лодку с мотором заполнили мешками и ящиками и пошли. Вдвоем. Андреич поглядывал на компас и на новомодный приборчик, размером с мобилку. Луны не было, а при свете звезд не много разглядишь. Часа через два хода скорость резко снизили и начали то и дело поворачивать, будто что-то огибали. Потом пошли быстрее, но тоже время от времени меняли направление. Исчез запах моря. Вместо него появились прелые запахи пресноводного водоема.

Снова снизили скорость, резко повернули и минут пять ползли черепашьим шагом, постоянно поворачивая то туда, то сюда. А потом лодка ткнулась носом в берег, и невидимые руки вытянули ее из воды. Викторовича взяли за локоток и повели. Судя по звукам и запахам — это был лес. Концы ветвей, касавшиеся лица, трава под ногами и упругая почва.

Вошли под крышу, закрыли проем плотной шторой и засветили масляный фонарь. Кроме вновь прибывших тут оказалось еще трое. Молодые парни в зеленых футболках и импровизированных шортах, сделанных из пятнистых штанов методом ампутации. Было душно, несмотря на ночное время, и Викторович посочувствовал самому себе, что придется ему париться с необрезанными штанинами. Хоть и джунгли здесь, но шокировать парней своими варикозными венами он не отважится. Да и больно, если зацепишь за что, а заживает долго.

Андреич представил присутствующих, и народ пошел на покой. Спальники были разложены на полу, только не теплые, а с верхом из сетки, натянутой на деревянные, из прутьев, дуги. Когда Викторович рассматривал одну из них, Василий, который ростом повыше, объяснил: «Штатные, из пластика, поломались. А в двух были стальные, так те стали ржаветь. Влажно здесь». А, в общем, народ неразговорчивый, сдержанный.

Распорядок, объявленный утром, был незамысловат. Один — дневалит. В смысле — завтрак, обед и ужин. И мытье посуды. И вообще все, что касается быта. Второй ходит по пятам за Викторовичем и делает все, что он скажет. Третий вроде как отдыхает. Через сутки меняются. Свою роль Андреич не продекларировал.