Александр Фадеев - Ювенальная полиция

Все началось с банального звонка в дежурную часть отдела полиции номер один, больше известного в народе как Кировский РОВД. Прокуренный женский голос невнятно бубнил в трубку о старике-соседе, заморившим голодом малолетнюю внучку. Молодой лейтенант переадресовал звонок дежурному по ЮП. На дворе стояла ночь, особого внимания информации не придали, лишь зафиксировали в журнале обращений граждан. Мало ли что там кому привиделось? Кто будет ехать на такой вызов в три часа ночи? Ладно бы там шум, крики, плач, а ТЖС — это дело нудное, долгое. Дежурного следователя буди (дрыхнет у себя в кабинете), запрос в органы соцзащиты подавай, представителей областной администрации ищи. И все это ночью! Ну его, решил дежурный ЮП и со спокойной совестью переложил решение проблемы на дневную смену. Прочитав журнал, сменяющий капитан лишь пожал плечами и скинул информацию на планшет следователю. Инструкция требовала провести предварительную обработку заявления на уровне дежурной части, то есть, все то, что поленился сделать его коллега, дежуривший ночью, но капитан решил не заморачиваться. Негласная война между следственной частью и дежуркой шла уже давно. Первые считали, что коллеги недостаточно прорабатывают вопрос и дают неполную информацию, вторые жаловались начальству, что их изводят мелочными придирками. Следователь, прочитав информацию на планшете, скрипнул зубами и выругался — день обещал быть нудным. Официальная процедура требовала сделать запрос в адресный стол, детский сад или школу, органы опеки, вызвать представителей Белого дома[4]. Да что за напасть?! Пятница же! Где он всех найдет?! Закон отводил на регламентные действия всего три часа.

Следователь уложился в предписанный срок. В итоге выяснилось, что, действительно, по указанному адресу проживает мужчина пенсионного возраста, с ним прописана пятилетняя девочка. Родители развелись, когда дочке исполнился год, мать лишили родительских прав из-за систематического пьянства, отец от воспитания отказался сам, и дед остался единственным близким человеком маленькой Олечке. По номеру определили заявителя. Им оказалась соседка этажом ниже. Никаких жалоб из садика и детской поликлиники в органах опеки не нашли. Казалось, все в норме, но этот дурацкий ночной звонок... Реагировать на сигнал все равно придется — в журнале дежурного осталась запись. Следователь отправил в указанный в справке адрес лейтенанта инспекционного отдела ЮП, двух сотрудников опеки и попечительства Кировской администрации и успокоился.

Лейтенант Скворцов настойчиво терзал грязную кнопку звонка, установленного, судя по дешевому пластику и скучному «дзыыннь», еще в прошлом веке. Две дородные тетки-попечители громко сопели за спиной, не с их комплекцией совершать пешие марши на четвертый этаж.

— Дед там совсем глухой что ли?! — наконец не выдержала одна из дам и, оттерев сотрудника ЮП плечом, забарабанила массивным кулаком в грязно-коричневую дверь.

Странное дело, это подействовало лучше пронзительной электрической трели. В квартире послышалась какая-то возня, раздался шум шагов, звук открываемой внутренней двери, и энергичный баритон, совсем не похожий на старческий фальцет, спросил: «Кто там?»

Лейтенант не успел открыть рот, как вторая попечительница, стоявшая сзади, громко заорала:

— Дед! Открывай! Мы из органов опеки. Жалуются на тебя — внучку голодом моришь.

Скворцов мысленно выругался — ну не дура ли?! Судя по голосу, какой там дед? Да и кто так сразу в наше время заявляет, что ювеналы пришли, да еще по жалобе? Лейтенант в ЮП со дня основания и насмотрелся всякого. Чтобы там не вещали с высокой трибуны представители президента по правам человека, а народ совершено не радовался приходу защитников детей от их родителей. Пусть лучше «говнюки» вперед идут. «Говнюками» коллеги ласково называли Группу Оперативного Вмешательства. А что? Созвучно: Ты откуда? Из ГОВ. А, ГОВнюк.

— Не помешали бы они сейчас, не помешали, — тревожно думал Скворцов.

Недалекая умом попечительница сразу создала неприятную атмосферу для общения. Дверь не открывали. За ней стояла тишина, нарушаемая каким-то шевелением в глубине квартиры. Кто-то что-то ворочал, перекладывал, шуршал бумагой.

— Может документы по опеке над внучкой ищет? — тешил себя надеждой лейтенант ЮП.

Дверь распахнулась наружу, едва не сметя с крошечной лестничной площадки незваных гостей, — еле успели шарахнуться назад. На пороге стоял высокий седой мужчина в десантной тельняшке, спортивных штанах и с автоматом «калашников» наперевес. Энергичная дама, молотившая до этого в дверь, икнула от испуга, вторая пискнула что-то неразборчивое, а Скворцов покрылся испариной, пытаясь вспомнить: брал ли он с собой оружие или нет. А если брал, то где оно? И откуда, черт возьми, у обычного деда оказался, судя по длине и калибру ствола, старый добрый АК-47? Чуть позже, разглядев пластиковые ствольные накладки, лейтенант решил — это «Сайга», а не «калашников». Да и наметанный глаз отметил короткий магазин на патронов на десять, а не стандартный «рожок». Легче от этого не стало. В упор и такого количества хватит. Оставалось героически броситься вперед и закрыть собой женщин.

Правда, делать этого жутко не хотелось. Жить хотелось, домой вернуться, жену обнять, достать из холодильника пиво — святое дело в пятницу. Все равно лейтенант сделал шаг вперед, закрыв собой попечительниц.

Мужчина, не мигая, смотрел в глаза Скворцову. На женщин внимания не обращал, то ли не считая их угрозой, то ли предполагая разобраться с ними позже.

— Внучку не отдам, — твердый, очевидно, привыкший отдавать приказы голос разнесся по подъезду.

— Бывший военный что ли? — промелькнуло в голове у сотрудника ЮП. — Ну да, скорее всего. Тельняшка, выправка, уверенность в себе. Да наверняка! Этого только не хватало! Какая же тварь прошляпила? Явно же семь-три[5]! Выживу — закопаю следака, что материалы проверял!

Сначала надо выжить. Но «дедушка» агрессии не проявлял, затвором не щелкал, да и выглядел странно спокойным. Это явно не истерика загнанного в угол человека, а продуманная линия поведения. Ждал он их что ли? То есть, звонок соседки не случайность? Ребенок голодает? Или это общее отношение к ювеналам? Скорее второе. Не похож мужик на человека, способного мучить собственную внучку. Открытое волевое лицо, короткий «ежик» седых волос, ясные серые глаза, незамутненные алкоголем или наркотой. Такой скорее чужого ребенка накормит, чем у своего кусок хлеба отберет. Но автомат, вернее «Сайга», направленная на представителей власти, все изменила. Черт, если бы не эта стерва! Зашел бы, поговорил по-мужски, протокол осмотра подмахнул и домой. А сейчас мирно не разойтись. По-любому не разойтись. Даже если Скворцов сделает вид, что не видит направленного на него ствола, эти курицы отойдут от шока и ринутся в дежурную часть со слезами и воплями. Что же делать?