Андрей Ваон - Чемпионат

Юра давно переделал свою хаусовую квартиру, избавив себя от дурацких криков и хлопков в ладоши, без которых ни света тебе, ни воды. Бобров всё переделал под привычные ему выключатели, которые не ломались, и среди соседей он давно прослыл «электромехаником». Четыре небольших комнаты были увешаны фотографиями. Идиллические картины небесно-голубых озёр, белоснежных гор, изумрудных рек и низвергающихся водопадов перемежались с катастрофическими изображениями наводнений и землетрясений, взрывов бомб и беснующихся пожаров. Внутренние стремления и противоречия находили зыбкое отражение в обрамлении квартиры.

Бобров включил геоноут и, растянувшись в кресле, погрузился в виртуальное путешествие. В жизни он не раз побывал в разных уголках земного шара и повидал укромные закоулки планеты. Но последние двадцать лет чудесные пейзажи обезображивались мутными дымными завесами, старинные города зарастали грязью и похабщиной, реки, горы и озёра теряли свою первозданность в кривых человеческих руках. А в Юре с детства жила страсть к географии, его героями были не футболисты, а Амундсен и Скотт, Миклухо-Маклай и Пржевальский. Он погружался в мир открытий новых земель вместе с путешественниками и непременно желал побывать тех краях, которые бороздили герои книг. Но реальность разочаровывала и вбивала гвозди в розовые мечты, теплеющие в нём с юношества. Он опаздывал: Камчатка ощетинилась вышками и заборами заповедных зон не для простых смертных; Байкал был окружён нефтяными трубами и горами мусора; в Новой Зеландии активно таяли ледники, и непрерывные сели раскатывали в плоские блины красочные прежде ландшафты; но самое горькое впечатление у него осталось от посещения Антарктиды — пепел нефтяных пожаров, зола взорвавшихся вулканов, грязь серных выхлопов стягивалась сюда изменившейся циркуляцией, покрывая девственную белизну чернеющими язвами…

Геоноут давал Юре те впечатления, краски и эмоции, коих он был лишён в реальной среде. Объёмные картинки были кристально чисты и натуралистичны. Юра погрузился в виртуальный мир безоговорочно и глубоко. Когда через два с лишним часа ему сдавило грудь от глубины Большого Каньона, который разверзся прямо перед ним, звонок в дверь вырвал его из «путешествия» требовательной трелью. «Ганжа!» — догадался Юра.

С порога улыбался небритый и помятый Ганжа.

— У тебя уже глаза квадратные от виртуальных гуляний этих, — проходя в грязных ботах, вместо приветствия буркнул он.

— Серёга, ты хоть бы помылся для приличия прежде, чем в гости заявляться, — в ответ попрекнул его Бобров, радуясь появлению друга.

— Вот сейчас этим и займусь, — по-хозяйски Ганжа прошкандыбал в ванную. Зашумела вода, и послышалось его противное пение. Юра поплёлся на кухню приготовить чайный напиток.

С Сергеем Ганжой они познакомились в институте, на одной из игр студенческого чемпионата. Сергей как-то пришёл глотнуть пивка и поболеть за своих. Он был на третьем курсе, а Бобров на первом, но футбольная звезда Юры уже светила на весь университет, и заочно все знали этого яркого, но нелюдимого парня. Ганжа сидел вместе с Лерой Шереметьевой, подружкой из группы. Эта пара привлекала внимание своей эклектичностью и полной дисгармонией. Он — небрежно одетый парень, взъерошенный воробьём — ни дать, ни взять оборванец из подворотни. Она — Одри Хепбёрн двадцать первого века, стильная, одухотворённая и красивая до невозможности. Но они дружили! Она любила изредка жахнуть пивка на лавке и полузгать семечки, он — надеть костюм и сходит на концерт Чайковского. Но что по-настоящему их объединяло — так это патологическая жажда справедливости и неуёмная общественная деятельность. Благо (хотя, какое уж тут благо…) ситуация в стране в те годы способствовала. И студенческий кружок если не был революционным, то, по крайней мере, нонконформистским и бузотёрским. Вот и сейчас на стадионе они оказались не только ради наблюдения за дурацким, на их взгляд, зрелищем. Приближался Чемпионат Мира по футболу 2018 и жители Москвы, и других крупных городов страны начинали ощущать все «прелести» предстоящего «праздника футбола», а кто был подальновиднее, заглядывал в будущее и удручённо поникал взором. Сергей и Лера молодыми стержнями не сгибались под губительными предсказаниями с одной стороны, и, с другой, пытались образумливать молодых людей, из числа «болеем за наших!». Их цель была — проведение матчей без зрителей с помощью бойкотирования сомнительных зрелищ. И сагитировать на участие в этом действии популярного студента и, к тому же, футболиста было напрашивавшейся идеей.

ТУ обыграл лидера чемпионата — полностью негритянская команда Университета Дружбы Народов со счётом 2:1 (имя Патриса Лумубы удалилось из названия два года назад, как ненадёжное). Бобров забил два мяча и не раз срывал бурные аплодисменты и прочие восторги у довольно многочисленной публики на стадионе.

На выходе из раздевалки Лера и Ганжа, оттеснив пацанов — любителей автографов, взяли студенческую звезду в оборот. Юра, даром что был местной знаменитостью, сохранил свою детскую скромность и даже робость. А красота Леры и вовсе вогнала его в краску, как будто не было «толп» поклонниц с его потока (по правде сказать, «толпы» были довольно редкие ввиду небольшого процента женского населения в техническом вузе).

Трое ребят, не спеша, потянулись к остаткам Коломенского заповедника. Узенькие дорожки утягивали в лабиринт между высоких заборов частных особняков, напоминающих замки. Куцый яблоневый сад, не собирающийся цвести и в этом году, обрывался к реке Москве, что мутным потоком поблёскивала из-под неухоженных берегов общедоступного парка.

— Юра, почему ты не стал профессиональным футболистом? — друзья знали биографию своего «подопечного» и поэтому, не без оснований, полагали, что он откликнется на их предложение «побузить».

— Так это… ученье свет! — попытался отшутиться несостоявшийся профессионал ножного мяча.

— Все мы стремимся познать мир и людей, — согласилась Лера и попробовала невзначай отпустить комплимент, — но ты со своими талантами всё бы успел, а в футболе ещё и миллионы, и слава, девушки опять же.

Загорелое лицо Боброва потемнело краской смущения, но насмешливые интонации никуда не делись:

— Девушки — это весомый аргумент! Точно будут? А то меня на карандаше клубы профессиональные клубы до сих пор держат. Вот только сегодня подходили — «Торпедо» звало. Может, согласиться? А то тут и сессия на носу хвостами машет. — Тут Юра слукавил, ибо успевал по всем предметам с завидной лёгкостью.

— Смотри-ка, ершиста наша звезда и задориста, как необъезженный конь, — подал свой голос Сергей. — Лерка, давай, чары свои распускай, а то ускользнёт наша рыба золотая.