Николай Горнов - Пароход идет в Кранты

Соорудив очаг, первым делом вскипятил воду и развел в кружке кубик «Завтрака туриста». Хорошая штука этот концентрат. Не сказать, что вкусно, но питательно. И места мало занимает. Мне его – по расчетам – должно месяца на два хватить, а дальше можно перейти на подножный корм, если возникнет такая необходимость. Рыбу буду ловить. Да и птицы местные в пищу сгодятся. Есть у меня нож «Пиранья». Приятель подарил. Он с таким ножом в тайге свой организм на выживаемость проверял. А здесь не тайга. Здесь практически курорт. Даже кровать имеется с тумбочкой.

Второй день пролетел незаметно. Я гулял по пустому пансионату, где нашел еще немного полезных мелочей, обустраивал жилище и, главное, отсыпался. Давно не спал так крепко, как здесь. Одиночество меня не тяготит. Наоборот, я давно миновал тот возраст, когда ищешь общения.

После обеда немного поморосил дождь, но быстро кончился. Я заварил чай и прямо с чайником расположился на берегу моря. Завтра будет праздник. Много лет назад мы с Викой в этот день поженились. Как раз накануне моего дня рождения. А три года назад Вика погибла. Мы поехали в гости. Она была за рулем. С ее стороны отказала подушка безопасности в нашем Fiat-presto. В тот день я и сошел с ума.

К нам с дочерью переехала мама. Готовила, стирала, ходила по магазинам, помогала Насте с уроками. Я либо слонялся по комнате из угла в угол, либо лежал на диване в полной прострации. Перестал работать, есть, спать, разговаривать. Перестал реагировать на всех, кроме дочери. Если бы не она, я бы просто лег и не проснулся.

Через три месяца понял, что это не сон. Вика действительно умерла. Тогда я стал пить. Полгода пролетели в сплошном угаре. До аварии я был адвокатом. Специализировался на корпоративных налогах, поэтому кое-какие накопления имелись. Мамино терпение кончилось, когда я однажды чуть не выпрыгнул с балкона чужой квартиры. В последний момент кто-то из собутыльников успел схватить за ногу. Не дожидаясь пока я действительно уйду в полет, она нашла моего старого приятеля Мишу Лебедева, и он, как профессиональный психиатр, основательно взялся за дело.

Для начала меня закрыли в стационаре. Месяц промывали мозги медикаментозно. Еще два месяца групповой терапией. Потом отпустили, но Миша еще долго приходил каждый день домой. Клиенты, естественно, разбежались. Я был этому рад и работал скорее для того, чтобы успокоить маму и Настю. Находился в поиске новой жизненной установки, как утверждал мой друг Миша. И однажды утром я проснулся и понял, что эта установка нашлась. Мне приснилась Тузла…

Я связался через Интернет с украинским консульством и заполнил документы на получение визы. Потом произвел ревизию текущего счета и был неприятно изумлен. Счет закрыли около месяца назад. Деньги кончились, как всегда, в самый неподходящий момент. Пришлось отодвинуть поездку и серьезно взяться за пополнение семейного бюджета. Конкурентам, поставившим на мне крест, это явно пришлось не по вкусу, но мой напор не оставлял им времени для ответных маневров. Правда, в пылу борьбы за передел рынка, я не забывал и о своей цели: продолжал бомбить факсами консульство и готовил юриста, который станет руководить компанией в мое отсутствие…

Сейчас все прошлые злоключения воспринимаются уже с иронией. Только за один поступок мне стыдно. Я не сказал ничего дочери о своих планах. Оставил записку и сбежал, как последний трус. Мол, срочная и длительная командировка, позвоню, как смогу…

Ветер гнал на берег волну за волной. Они оставляли водоросли и сильный запах йода. По урезу воды с важным видом ходил мартын. Мое присутствие его нисколько не смущало. Он тщетно пытался перевернуть рапана. Я не выдержал и привстал, чтоб помочь настойчивой птице, но в этот момент увидел, как на меня несется огромный немецкий дог. Мне ничего не оставалось, как замереть на месте. Пусть он подумает, что перед ним дерево.

К счастью, пес остановился в трех метрах от меня, тормознув всеми четырьмя лапами.

– Здравствуй, собака! – сказал я максимально дружелюбным тоном. – Ты, наверное, потерялся? Давай дружить. Меня зовут Саша.

Дог зарычал, потом издал низкий утробный звук, лишь отдаленно напоминающий лай, и спокойно улегся на песок, ни на секунду не спуская с меня глаз. Со стороны леса к нам неторопливо приближался мужчина. Внешний вид его ничем не напоминал местных рыбаков, а каскетка, короткая куртка с меховым отворотом, брюки и высокие ботинки наводили на мысль о дорогом магазине. Вот тебе и необитаемый остров!

– Ты откуда взялся, братан? Только не вздумай порожняк гнать, вижу, что не местный.

– Из Сибири, – признался я.

– А здесь чего потерял?

– Сокровища затонувшего греческого корабля, который шел из Ольвии в Пантикапей с грузом скифского золота.

– Ответ не верный. – Мужчина ухмыльнулся. – Даю еще две попытки.

– И что потом? – поинтересовался я.

– Вариантов у меня достаточно. – Он слегка распахнул полу куртки, чтобы я увидел рукоять пистолета.

– Газовый? – поинтересовался я.

– Газовый, – подтвердил он. – В голове дырки делать, чтобы лишние газы выходили. В общем, слушай сюда. Тузла – это мой остров. Я его купил. Частная собственность. По-русски хорошо понимаешь?

– Да, хорошо понимаю, – закивал я. Лучший вариант в таких случаях – прикинуться дурачком.

– Тогда проваливай с моего острова, если понимаешь!

– К сожалению, никак не получится. – Я развел руками. – Лодки у меня нет, плавать не умею, да тут и для хорошего пловца расстояние до берега великовато.

– И как же ты сюда попал без лодки?

– На парашюте спрыгнул.

– Слушай меня, парашютист, я ведь легко могу сдать тебя пограничникам. Получишь статью за шпионаж и отсчитывай потом пятнадцать лет строгого режима на Арабатской Стрелке. Или даже пристрелить могу. Все равно никто не узнает. Соображаешь?

– Стреляй. – Я был спокоен как никогда. Я знал, что мой билет может оказаться в один конец.

– А ты случаем не из психушки убежал?

– Почему убежал, сами отпустили!

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Так долго, что у меня заныли старые рубцы от язвы.

– Человеческое племя имеет две неприятные разновидности – дураков и героев. Ты вроде не похож ни на того, ни на другого… Ладно, пошли.

– Не пойду! – решительно заявил я и ощутил подступающую к горлу тошноту.

– Не кипятись, я тебя в гости приглашаю.

Судно у пирса можно было назвать яхтой только по недомыслию. Впечатляли не только его размеры, но и обтекаемые формы палубных надстроек, которые слишком явно намекали о бескрайних океанских просторах. До сей поры, я искренне считал, что владельцы таких красивых кораблей – это инопланетяне.