Андрей Колганов - Жернова истории 4 (СИ)

Когда на столе в гостиной были расставлены тарелки и столовые приборы, говорю нашей домоправительнице:

– Прибрать со стола и посуду помыть мы и сами можем. Что вам тут допоздна засиживаться?

– И правда, – откликается Мария Кондратьевна. – Котяшу тоже надо покормить. Заждался уже, небось, разбойник!

Поужинав, прибрав со стола, помыв и расставив по местам посуду, могу, наконец, попасть в детскую, в которую мы превратили бывший кабинет Михаила Евграфовича, выселив его самого вместе с бумагами и письменным столом в гостиную. Детям скоро пора укладываться, но пока Лёнька с Надюшкой ещё бодрствуют.

Мы с Лёнькой усаживаемся на коврике, и из-под кровати извлекается коробка с неким подобием деревянного конструктора, изготовлению которого я посвятил последние два месяца. Купил деревянные брусочки, распилил, получив четыре типа, отличающихся длиной, при помощи лобзика и ножа сделал пазы… Всё этот делалось на глазах у сынули, который наблюдал за процессом с большим интересом, и даже пытался разобраться в том, что я делаю. Самым частым вопросом был: «А что это?».

Вот теперь будем уже не спрашивать, а работать руками. Конструктор я слепил по собственному разумению, не слишком хорошо помня реальные образцы, но кое-какие сооружения с его помощью воздвигнуть можно. И Лёнька воздвигает, путаясь в деталях, выбирая брусочки не той длины, поворачивая их не той стороной, с трудом прилаживая паз к пазу. Дав ему немного помучиться самостоятельно, мягко подсказываю, и чрез некоторое время на коврике воздвигается простейший сруб.

– Вот так примерно в деревнях возводят избы, – поясняю сыну. – Только настоящий дом делают из больших бревен, а щели между ними конопатят мхом…

За нами неотрывно наблюдает сидящая на руках у матери Надюшка, то и дело порываясь засунуть палец в рот, а Лида терпеливо извлекает его оттуда. Вопреки обыкновению, дочка даже не пытается протестовать, прикованная взором к священнодействию с деревянным конструктором.

Как бы ни было приятно возиться с детишками в кругу семьи, пора и честь знать. Детям время баиньки. Сложная, однако, задача – уложить их спать. Это вам не Высшим Советом Народного Хозяйства руководить! Если бы не Лида, не знаю, как и справился бы. Колыбельных, скажем, я ведь совсем не знаю…

На следующее утро вновь отправляюсь в Кремль, на заседание Военно-промышленной комиссии СТО. Сегодня день начинается с доклада председателя правления Авиатреста. От стола президиума совещания слышен голос Алексея Ивановича Рыкова:

– Слово предоставляется товарищу Михайлову. Прошу вас, Иван Константинович. Регламент – тридцать минут.

Сижу и слушаю доклад вполуха – содержание его мне хорошо известно. Оживляюсь, когда начинаются прения. Начальник ВВС РККА Баранов, – сухощавый шатен со слегка вытянутым лицом и прямым пробором, – вполне ожидаемо начинает пенять на затяжку с выполнением работ по опытному строительству самолетов. Да и срывы графика поставок серийных машин его тоже не радуют.

Неожиданно для меня выступают в унисон два непримиримых антагониста – Тухачевский и Ворошилов. Оба требуют от руководства Авиатреста увеличить программу выпуска самолётов. Баранов морщится и скептически покачивает головой – Петру Ионовичу неплохо известно реальное положение дел в авиационной отрасли. Он машет рукой и бросает с места:

– Куда там! Справились бы с исполнением уже утвержденных контрактов – и то хлеб!

Михайлов, естественно, защищается:

– Товарищи! Неужели так трудно понять, что мощности авиационных заводов уже полностью расписаны? Все заводы, работающие на государственный заказ для Военно-воздушных сил, загружены до предела.

Климент Ефремович, однако, не унимается:

– Так используйте заводы, которые сейчас работают по гражданским заказам!

Тут уж не выдерживает и взвивается Главный инспектор Гражданского воздушного флота Зарзар. Он вскакивает с места, одергивая свой белый гэвээфовский китель, а его прямой острый нос, кажется, еще более заострился:

– Для наших контрактов и так остаются крохи! Приходится даже рассматривать вопрос о переделке всякого военного старья для гражданских целей. Это же не дело! – Валентин Ананьевич смотрит в сторону президиума совещания, как будто ища у него продержки. Но в президиуме молчат. Зато высказывается председатель правления Авиатреста. Он не кипятится, говорит обстоятельно:

– У меня портфель заказов забит под завязку. Все заводы работают с полной нагрузкой. Те, что строятся, тоже имеют расписанную вперед программу. Мы ведь не только ВВС и ГВФ снабжаем. У нас и с другими организациями договора. Самолёты нужны и Наркомпочтелю, и Управлению Севморпути, и АО Союззолото…

– Хорошо, – прерывает его Баранов, крутанув шеей, и в его петлицах сверкают красной эмалью четыре ромба, – тогда ответьте вот на какой вопрос: где у вас узкие места? Что вас держит?

– Что держит? – не без некоторого сарказма в голосе переспрашивает Иван Константинович. – Да всё! Алюминия не хватает, двигателей не хватает, сухой кондиционной древесины не хватает, авиаприборов не хватает, радиотелеграфных станций не хватает…

– Вы на объективные трудности не кивайте! – сердится Климент Ефремович. – И не вводите Совет Труда и Обороны в заблуждение! Как же, все мощности у вас загружены. А вот тут у меня из справки следует, что Рыбинский завод дает двигателей значительно меньше проектной мощности!

– Проблема Рыбинского завода вовсе не в недогрузке мощностей, а в том, что до последнего времени огромная доля выпуска шла в брак! – парировал председатель правления Авиатреста. – Вот только в августе приблизились к сдаче двигателей М-17 по графику, но и то ещё до нормативных цифр недотягиваем.

– Так что же вы до сих пор брак гоните! – продолжает возмущаться заместитель наркома по военным и морским делам.

– Так где я вам на новом заводе хороших кадровых рабочих возьму? – Михайлов тоже говорит на повышенных тонах. – Деревенской молодёжи полно, пока её выучишь… – он раздосадовано машет рукой. – Вот и гнали брак. Со школой ФЗУ за спиной добро, если половина на завод поступала.

– А сейчас как? – встреваю с вопросом.

– Сейчас всех худо-бедно обучили. Иначе на график и не выйти было. А вот на инженеров голод прямо…

– Ну да, ну да, – язвительно воскликнул кто-то из группы специалистов Орудийно-арсенального треста. – Лучшего инженера к себе с нашего «Большевика» сманили, а ещё жалуетесь!

…Спорили долго и упорно. Как я и предполагал, драка шла и вокруг двигателей, и вокруг опытного производства, и вокруг фондов на алюминий. Военные доказывали, что надо заменять на гражданских конструкциях алюминий деревом и сталью, а для военных машин и каждый грамм веса, и запас прочности являются вопросом жизни и смерти…