Ричард Бахман - Бегущий человек

— Кэтрин Сара Ричардс, восемнадцать месяцев.

Плим-плим-плим.

— Последний вопрос: обманывать нет смысла — все обнаружат при медицинской проверке и все равно выгонят — использовали ли вы когда-либо героин или галлюциногенный психостимулятор, называемый «Калифорнийская карусель»?

— Нет.

Плим.

Пластиковая карточка выскочила из щелки и оказалась в руках Ричардса.

— Не потеряй ее, здоровяк, а то придется отстаивать еще одну очередь через неделю.

Теперь она уже разглядела его лицо, злые глаза, похудевшую фигуру. Ничего, вроде не урод и чуть воспитаннее других.

Она вдруг забрала карточку и отломила верхний правый уголок, что придало ей странный вид.

— Это еще зачем?

— Не обращай внимания. Может, тебе кто-нибудь потом это объяснит.

Она указала на длинный коридор за его спиной, где виднелись ряды лифтов. Около них десятки мужчин останавливались, показывали только что полученные карточки и шли дальше. Ричардс увидел, как какого-то накачанного наркотиками человека выставили на улицу. Человек заплакал, но не пытался сопротивляться.

— Мир жесток, парень, — сказала без капли сочувствия женщина за столом. — Иди.

И он пошел. За спиной снова послышалось щелканье клавиш. Плим-плим-плим.

Пройдя до конца холла, он почувствовал, как тяжелая рука опустилась на его плечо.

— Карточку, приятель.

Ричардс вытащил карточку, и полицейский расслабился, но прищурился разочарованно и сразу стал похож на китайца.

— Нравится нашего брата выставлять за дверь? — спросил Ричардс. — Сразу такой важный становишься, да?

— Хочешь в участок угодить, мерзавец?

Ричардс молча проследовал мимо, но полицейский не шелохнулся. Пройдя несколько шагов, Ричардс обернулся:

— Эй, полицейская свинья!

Тот свирепо посмотрел в его сторону.

— У тебя есть семья, дети? Ведь завтра на моем месте можешь оказаться ты.

— Проходи, не задерживайся! — рявкнул вконец разъяренный охранник. С улыбкой на губах Ричардс подошел к группе человек из двадцати, ожидавших у лифта. Очередной блюститель порядка скептически покосился на его карточку:

— Вроде крепкий орешек?

— Не пытайся раскусить, зубы сломаешь! — улыбнулся в ответ Ричардс.

Полицейский вернул ему карточку.

— Погоди, сынок, посмотрю я, как ты будешь языком болтать с продырявленной головой.

— Точно так же, как и ты без пушки на боку и со спущенными штанами, — все еще улыбаясь, парировал Ричардс. — Хочешь попробовать?

На мгновение показалось, что охранник бросится на него, но он только прошипел сквозь зубы:

— Они тебе устроят… Ты еще поползаешь перед ними на коленях, перед тем как сдохнуть.

Тут он отвлекся на подошедших троих парней и потребовал у них карточки.

Человек, стоящий спиной к Бену, обернулся. У него было нервное, напряженное лицо в каре из кучерявых волос.

— Слушай, не раздражай их, приятель. Очень скоро тебя будет ненавидеть любой из них.

— Не может быть, — лукаво глядя на человека, заметил Ричардс.

Тот отвернулся.

Внезапно открылись двери лифта. Там стоял полицейский — негр с огромным животом, закрывая собой панель кнопок. У дальней стены лифта в маленькой пуленепробиваемой кабинке сидел еще один охранник. Он с интересом листал порнографический журнал, держа между колен большое ружье на предохранителе. Патроны лежали ровным рядком прямо перед ним.

— Проходите вглубь, — с тоской в голосе прокричал толстяк, — вглубь, подальше к стене лифта.

Люди слились в сплошную молчаливую массу так плотно, что глубоко вздохнуть было нереально. Единая, мрачно настроенная плоть сжимала Ричардса с обеих сторон. Они остановились на третьем этаже, и Ричардс, будучи на голову выше всех рядом стоящих, оглядел зал ожидания, бесконечные ряды кресел и автомат по продаже сигарет в углу. Над всем этим громоздился огромный экран «Свободного вещания».

— Выходите! Все выходите! Предъявляйте карточки!

Они проходили в зал по очереди, на мгновение поворачивая голову и протягивая карточку к бесстрастному глазку камеры, вмонтированной в стену. Трое полицейских стояли поодаль и наблюдали за прибывшими. Время от времени раздавался сигнал, и обладателей некоторых карточек выуживали из очереди и выводили за дверь. Ричардсу махнули рукой, мол, все в порядке, проходи, когда он достал свое удостоверение личности. Он подошел к автомату с сигаретами, купил пачку «Блэмс» и устроился в кресле подальше от экрана, насколько это было возможно. Первая затяжка вызвала у него мучительный кашель — он не курил уже почти полгода.

На медосмотр начали вызывать по алфавиту, около двадцати человек поднялись и исчезли за дверью, расположенной за экраном. Табличка на двери гласила: «Вход». Большая стрелка под надписью указывала на дверную ручку. Низкий уровень грамотности претендентов на участие в Играх был известен повсеместно. Очередная буква звучала раз в пятнадцать минут, и Ричардс пожалел, что не взял с собой книгу, чтобы убить оставшиеся три с половиной часа. Но все шло своим чередом, да и к книгам здесь относились подозрительно, особенно в руках у парня из южного квартала. Порнуха была безопаснее.

В шесть часов вечера Бен внимательно прослушал новости (продолжается война в Эквадоре, в Индии вспыхнуло восстание людоедов, команда Детройта выиграла вечерний матч у команды Хардинга со счетом 6:2). Затем в половине седьмого в эфир вышла дорогостоящая Игра «Веселые стрелки», и Ричардс поспешно отошел к окну. Теперь, когда он все для себя решил, сами Игры стали ему противны. Остальные в зале пялились на экран с болезненным любопытством — ведь, быть может, на следующей неделе их постигнет та же участь.

На улице медленно темнело. Закатное солнце растекалось кровавыми струйками по горизонту. Прожекторы поездов надземки, проходивших на уровне третьего этажа, выпускали ослепительные лучи света в серый воздух. По тротуарам внизу проходили толпы мужчин и женщин — в основном компьютерщики или служащие Системы — в поисках развлечений. На углу улицы какой-то сутенер наблюдал за своим товаром. Мимо проплыл грузный мужчина, держа под руки двух девиц, одетых в меховые жакеты.

Ричардс почувствовал комок в горле, ему ужасно захотелось домой к Шейле и Кэти, но он проглотил его вместе с желанием позвонить немедленно: контакты с близкими были временно (временно?) прекращены. Можно было, конечно, просто развернуться и уйти и больше никогда сюда не возвращаться. Несколько человек уже воспользовались этой возможностью, пройдя с мрачной ухмылкой через весь зал и скрывшись за дверью с табличкой «Выход на улицу». Вернуться с пустыми руками в квартиру, где, постанывая, горит в лихорадке больная дочка? Нет, это невозможно!