Мери Каммингс - Серебряное небо

Совесть Лесли ничуть не мучила: повернись дело иначе, и сейчас эти парни разбирали бы ее имущество, решая, что взять, а что выкинуть.

К багажнику одного из мотоциклов был привязан мешок, набитый вещами — судя по всему, путников, которым повезло меньше, чем ей: короткий нож, какими пользуются охотники на змей; штаны из плотной ткани, засалившаяся на рукавах замшевая куртка — на груди пробита пулей, вокруг пятна крови. Еще одна курточка, поменьше — на ребенка лет семи, тоже поношеная. Потертые, с исцарапанным стеклом женские наручные часики; лифчик — сильно поношенный, но фабричного производства, кожаная юбка…

Сама Лесли бы такой добычей погнушалась, но эти стервятники, похоже, брали все, что представляло маломальскую ценность.

Мужчина, женщина, ребенок… Интересно, ребенка они хоть пощадили?

Пришлось сделать три ходки к ущелью и обратно, а перед этим натянуть над волокушей наискосок, на двух опорах, кусок водоотталкивающей ткани, чтобы уберечь вещи от дождя. Под этот тент тут же сбились собаки — они тоже не любили сидеть под дождем.

К тому времени, как Лесли вернулась в последний раз, она вымокла насквозь. Присев под тентом, наскоро сжевала кусок вяленого мяса и сделала пару глотков самогона из найденной в вещах мотоциклистов металлической фляжки.

— Ну что? — обвела взглядом собак. — Пошли? — встала, свернула тент, закрепила его на волокуше так, чтобы прикрыть мешки. — Понимаю, что дождь, но зато сегодня мы будем ночевать в пещере. Я костер разведу — тепло, хорошо. Похлебку сварю, и у нас еще вяленое мясо есть…

Обычно десять миль она проходила часа за два с половиной, но не тогда, когда ноги в низинках разъезжаются в грязи, а перегруженная волокуша давит на плечи. Лесли шла и шла, но казалось, что смутно просвечивающие сквозь пелену дождя горы отступают все дальше и дальше.

С сожалением вспомнила об осле — будь он рядом, они бы давно уже добрались до пещеры. Да и… все-таки больше трех лет этот осел, которому она так и не удосужилась дать имя, был ее верным спутником, она привыкла к нему и по-своему привязалась. Длинные уши, глаза с хитринкой, бархатистый нос, которым он подталкивал ее руку, когда хотел получить лакомый кусочек… всего этого уже не будет.

Об убитых парнях она больше не думала — и не такое в ее жизни случалось. А сегодня — повезло, справилась; выжила и уцелела.

Таков уж был неписаный закон этого мира — мира двадцатого года после Перемены: если не хочешь, чтобы убили тебя — убей первым!

Это был метеорит — огромная каменная глыба, прилетевшая откуда-то из глубин космоса и с размаху врезавшаяся в Землю. Правда, один старик на востоке — вроде бы он был из ученых — называл другое слово: дамоклоид,[1] но люди в поселке, где он жил, утверждали, что в последнее время он частенько заговаривается.

Как бы то ни было, именно этот, рухнувший в Атлантический океан в районе тридцатой параллели чудовищный посланец неба и стал причиной Перемены — потому что после его падения уже ничего не было и не могло быть по-прежнему.

Лесли было тогда всего пять лет, но она хорошо запомнила этот день. Мама, держа за руку, вывела ее на улицу, остановилась и уставилась в небо. Вокруг стояли другие люди и тоже молча смотрели вверх.

Скоро ей наскучило стоять, она подергала маму за руку, но мама сердито цыкнула на нее и снова уставилась вверх. Они стояли так долго — казалось, бесконечно. Мама отпустила ее и сложила ладони на груди, будто молилась. Потом кто-то закричал: «Смотрите, смотрите!» — и через секунду Лесли увидела на горизонте зарево.

Розово-оранжевое, оно сначала росло, залив чуть ли не полнеба, потом стало медленно уменьшаться, приобретая пурпурный оттенок. И тут земля под ногами вдруг вздрогнула, Лесли не удержалась на ногах и упала. Ушибла локоть, заплакала — а потом заплакала еще громче, оттого что мама не пришла сразу утешать, а все стояла и смотрела на багровеющее небо.

Отца своего Лесли Брин не помнила. Мама говорила, что он был летчиком и погиб еще до ее рождения. У мамы на секретере стояла его фотография — молодой, веселый, в парадной форме и фуражке с высокой тульей, он вскидывал вверх руку со сложенными колечком пальцами: «Все о’кей!»

Мама Лесли, Аннелиз Брин, была главным врачом военной базы Форт-Бенсон, расположенной на юге Колорадо. И жили они тоже на базе — в квартире в офицерском общежитии, на первом этаже, так что перед окном был хоть и маленький, но свой садик: клумба с душистым табаком и настурциями и пара кустов желтой акации, из стручков которой получались отличные свистульки.

Форт-Бенсон был сравнительно небольшой базой, по списочному составу на день Перемены в нем было восемьсот семь военнослужащих.

Командовал базой полковник Брэдли. Невысокий и сухощавый, с глубокими морщинами на щеках, он казался Лесли ужасно старым, лишь много лет спустя она поняла, что ему было в то время немногим более сорока.

То, что у Форт-Бенсона имеется «нижний этаж» — подземный армейский склад знали многие. Но, пожалуй, лишь сам полковник да несколько офицеров представляли себе истинные размеры этого склада.

В расположенном под территорией базы пещерном комплексе (творении самой природы, строителям пришлось лишь расширить кое-где коридоры да выровнять полы) на тысячах стеллажей хранились самые разные вещи: обмундирование, палатки, аптечки и противогазы, консервы — сотни тысяч банок, герметично упакованные сухие пайки, столовые приборы, постельное белье и инструменты, полевые телефоны устаревшего образца и вполне современные рации. Были и вещи неожиданные — например, несколько коробок с карманными Библиями.

На следующее утро после падения метеорита рассвет так и не наступил. Небо лишь немного посветлело — настолько, чтобы разглядеть, что оно затянуто пеленой темно-серых, низко нависших над землей туч, которые стремительно двигались на северо-запад.

Дул сильный холодный ветер. Сотовые телефоны не работали, обычные тоже. Отключилось и электричество, пришлось запустить имевшийся на базе аварийный генератор.

В полдень полковник послал уоррент-офицера и двух солдат на джипе в Лейк-Смоллвуд, городок в трех милях от базы — посмотреть, что там и как.