Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле

Непослушание Посвященному, оживившему камень, строго карается Координационным Советом, а сейчас, по законам военного времени, может стоить ослушавшемуся жизни. Своим Правом Посвященные пользуются крайне редко, каждый такой факт впоследствии рассматривается Советом, и если повод оказывается недостаточно веским, бабочка лишается живого Камня.

Еще одна особенность. Камни различаются по старшинству, и возраст их отсчитывается от момента «рождения» – первой активации. Старший камень, загоревшись, гасит более молодой.

Весь день группа занималась привычными экспедиционными делами. Разобрав палатки и демонтировав пищеблок, путешественники компактно укладывали их в хитинопластовые мешки, а затем, ухватив поклажу за лямки по углам, вчетвером, сопровождаемые одной вооруженной охранницей, летели к месту очередной ночевки.

Таким же образом переносили и чехол с думателем. На этот раз его носильщиком была и Ливьен. И, как обычно в процессе его транспортировки, Сейна, державшая мешок с одного из углов, причитала:

– Девочки, девочки! Только осторожней! Он плохо спал этой ночью, и сейчас ему дурно. Переднюю сторону повыше! Еще выше, у него преджаберья затекают… Все, все, стойте, он больше не может, давайте, спустимся, передохнем!.. – Она буквально обливалась слезами.

– Отставить нытье! – по обыкновению рявкала Инталия, которая тоже всегда участвовала в его переносе. – Остановка только в лагере! – А затем, помягче: – Ничего, отлежится…

Ливьен понимала, что для координатора главное – не допустить возможность похищения думателя, а его самочувствие интересует ее постольку-поскольку. Случись думателю погибнуть, координатору, конечно, пришлось бы ответить перед Советом по всей строгости военного времени. Но утеря его живым – преступление много большее. Хотя не ясно почему, ведь общаться-то с ним все равно может только один единственный оператор…

Так, с причитаниями и окриками, драгоценный груз без остановок был доставлен к месту. Сейна тут же упала на колени, расстегнула мешок, откинула передний клапан флуонового чехла и, утерев краем крыла свое заплаканное лицо, приникла лбом к поросшему шелковистой щетиной морщинистому надлобью думателя – чуть выше жвал.

На этот раз Ливьен не полетела обратно, а, руководствуясь боевым расчетом, встала на охрану возле Сейны и ее питомца. Не в первый уже раз наблюдала она эту сцену, почему-то казавшуюся ей одновременно и трогательной, и непристойной. Закрытые глаза Сейны обрамились синеватой тенью. Ее удивительно красивое беззащитное лицо стало бледно-желтым, как воск, и приобрело выражение то ли боли, то ли – мучительного сладострастия. Время от времени по нему пробегала судорожная рябь, и в такие мгновения Ливьен казалось, что это – начало агонии.

Но нет. Как и всегда, все закончилось без осложнений. Минуло около получаса, и Сейна, обессиленная, отползла в сторону. Свернувшись калачиком, она моментально провалилась в глубокий, похожий, скорее, на обморок, сон. А оживший думатель начал шевелить жвалами, требуя пищи. Но кормить его в этот момент инструкцией строго запрещалось.

Ливьен, предохраняя Сейну от солнечного удара, накрыла ее несколькими крупными листьями подорожника, и, продолжая нести караул, погрузилась в размышления.

Думатель сильно напоминает обыкновенную куколку, только в два-три раза крупнее, и имеет отсутствующие у куколки жабры. А его жвалы и брюшные сегменты развиты в значительно большей степени. Благодаря последним он, кстати, даже способен передвигаться. Но очень медленно. Эта его способность упрощает уход за ним. Он абсолютно слеп и глух, но имеет острое обоняние. Когда Сейна проснется, она разложит перед ним весь его дневной рацион пищи – четыре порции в полуметре друг от друга, на одной прямой. В течение дня, ориентируясь по запаху и орудуя сегментами, думатель с передышками проползет это расстояние, поглощая порции одну за другой. И «поужинает» как раз перед заходом солнца.

Ливьен прекрасно сознавала, что, являясь абсолютно самостоятельным существом, думатель походит на куколку лишь по капризу природы, по недоразумению. Но сходство это в сочетании с беспомощностью задевали ее материнские чувства. Несмотря на отвратительный характер всех без исключения думателей, Ливьен иногда испытывала к ним приливы безотчетной нежности.

Как восхищала ее мудрость природы, создавшей бабочек, так же не переставала поражать ее и неисповедимость путей эволюции, произведшей на свет думателя – тварь не способную ни на что, даже на самозащиту и добычу пищи. Но умеющую думать. Думать на порядок быстрее и эффективнее любой, пусть даже самой что ни на есть способной, бабочки. Думать и телепатически передавать результаты своих размышлений оператору.

Новые технологии, изобретения, прекрасные произведения искусства – всем этим маака обязаны думателям. Можно сказать, только благодаря им бабочки стали цивилизованным народом. Недаром думателей так холят и лелеют… Но это сейчас. А раньше? Как выжили их предки в беспощадной межвидовой борьбе за существование? И почему они сотрудничают только с народом маака?..

Хоть часть вечно мучивших ее вопросов Ливьен надеялась разрешить в предстоящей беседе с Лелией.

Только к вечеру, когда новый лагерь был уже окончательно развернут, Сейна пришла в себя, и на этом дежурство Ливьен возле думателя автоматически закончилось. Но она тут же сама напросилась в команду заготовителей, которую Инталия сформировала в помощь поварам – собирать нектар и пыльцу, искать орехи, плоды и ягоды, а возможно даже, если повезет, поохотиться на съедобных рыжих муравьев. Это было интереснее, нежели бессмысленно прозябать в лагере, а по-настоящему устать она не успела.

Порхая от одного крупного цветка к другому и перекликаясь, чтобы не заблудиться, команда сборщиков углубилась в чащу. Время от времени то тут, то там раздавались выстрелы, но звуки эти не внушали тревоги: таким образом бабочки отгоняли назойливых птиц.

Поход обошелся без приключений. Котомки были наполнены, и команда вернулась в целости и сохранности. В принципе, бабочки почти не нуждаются в пище. Питание – основное занятие гусеницы, ее удел и смысл существования. Бабочке же для поддержания жизнедеятельности достаточно слегка перекусить один раз в пять-семь дней. Но в период тяжелых физических нагрузок питание все же рекомендуется более интенсивное. И Инталия придерживалась этой рекомендации.

Поужинав, члены экспедиции разбрелись по палаткам. Но Ливьен не спала. Выждав около часа, она выбралась наружу, сложила крылья и, стараясь не шуметь, подползла к палатке Лелии. Полог палатки не был застегнут, Ливьен приподняла его и нырнула внутрь.