Кирилл Еськов - Баллады о Боре-Робингуде: Паладины и сарацины

– Как ты понял по их вопросам – они уже вышли на Аль-Джеззина?

– Нет, точно нет… Но парень трусоват… Узнает о моем провале – сам кинется в бега…

На Комсомольской «бомж» из своей пещеры безотрывно наблюдает за толпой, которая периодически, в такт гулу разгоняющихся поездов, густеет на ведущей снизу лестнице: систола – диастола, систола – диастола.

– Теперь – шифр ячейки. Буква – та, с какой начинается настоящее имя Аль-Джеззина…

– Во французской транскрипции? – уточняет трубка.

– Разумеется. Цифры – позывной «Медузы»; не забыл? В ячейке будут ключи; дальше вам не обойтись без компьютерщика… – но тут «бомж» прерывает свой инструктаж, ибо в непосредственной близости от ниши объявляются посторонние.

Посторонние пока наличествуют в единственном числе: это человечек трудноопределимого возраста, явно перенесшийся в наш голливудский триллер из старой доброй французской комедии: он смахивает то ли на похмельного хоббита, то ли на Эркюля Пуаро, который из соображений конспирации сбрил свои неподражаемые усы, отрастивши взамен того рыжую щетину. Дуговидные брови человечка высоко приподняты в выражении горчайшего недоумения – вроде как у саймаковского гнома, раскупорившего заветный бочонок и тут обнаружившего, что подлые гоблины опять заколдовали весь сладкий октябрьский эль в «Балтику N 3»…

Ежели какой прозорливец решил, что вот он, Голый Дьявол, знаменитый «курганский» чистильщик-ликвидатор! – никак нет. И «бомжу» вполне хватает мимолетного профессионального взгляда, чтоб удостовериться: человечек в рыжей щетине чист, как слеза комсомолки (ну, после откидывания оной слезы на дуршлаг, разумеется).

– Мужик! – проникновенно адресуется «бомж» к спине остановившегося аккурат напротив соседней слева телефонной пещерки «Пуаро» (у того, похоже, назначено тут свидание). – Слышь, мужик, шел бы ты отседа, а? Ща тут будет грязно – до невозможности!..

«Пуаро» неспешно оборачивается; разом оценив видок и запашок своего соседа, он, по всему видать, решил не залупаться и внять доброму совету («Ну-ка его на хрен, сыграет еще сейчас в кита-блювала…»), но тут случается непредвиденный казус. Бутылка пива, которую «маленький бельгиец» успел уже не только извлечь из сумки, но и откупорить (явно готовясь к долгому ожиданию), испускает вдруг струю пены – что твой огнетушитель-пеногон типа «Эклер», и тому ничего не остается, кроме как по-вампирьи присосаться к горлышку, не давая продукту пропАсть без достаточной пользы . «Пуаро» застывает с запрокинутой бутылкой в позе гипсового пионера-горниста, причем застывает – надо ж так случиться! – в самой что ни на есть неподходящей точке авансцены, перекрыв «бомжу» обзор налево, в сторону перехода на Кольцевую, и именно в тот самый миг, когда оттуда появляется четверка небритых парней – из тех, кого в не отягощенном излишней политкоррекностью российском народе собирательно кличут «черными»…

Потерянное мгновение и решает всё: поздняк метаться! Небритые рассыпаются в цепь и переходят с шага на бег; они на ходу вжикают молниями черных турецких кожанок, под которыми, будто хитиновые панцири очередных «чужих», открываются кевларовые бронежилеты, и выхватывают «беретты» с глушителями. «Бомж», двинувшись встречь, левой рукой отшвыривает в сторону «маленького бельгийца» с его пивной соской, да так, что тот звучно впечатывается спиною в заднюю стенку соседней телефонной ниши (это уже на уровне рефлекса: первое дело – убрать с линии огня ГРАЖДАНСКИХ!); в правой же руке лохмотника обнаруживается молниеносно извлеченный из пластикового пакета с обносками «Хеклер-Кох PDW» – немереной крутоты сороказарядный автомат для скрытого ношения под ЛОСовский патрон, чья остроконечная 4,7-миллиметровая пуля гарантированно просквозит с полусотни метров любой бронежилет. Только вот использовать это чудо-оружие нет, к сожалению, никакой возможности: за спиною «чужих» – ЛЮДИ, густая метровская толпа, и каждая патентовано смертельная ЛОСовская пуля (из тех, что не шибко грамотные любители щеголять военной терминологией величают «пулями со смещенным центром тяжести») отыщет себе жертву.

…Негромкие выстрелы «беретт» опрокидывают странного «бомжа» назад, в покинутую им притемненную телефонную нишу; так и не использованный «Хеклер-Кох» отлетает в сторону, крутясь по гладкому каменному полу. Последним, отчаянным усилием умирающий приподымается на локте к так и болтающейся, чуть раскачиваясь на своем шнуре, телефонной трубке:

– Карта… памяти… Нельзя… сразу…

Светлый изнутри проем ниши перекрывает черный – контражуром – силуэт: контрольный в голову…

Подполковник с каменным лицом возвращается к столу для совещаний, на ходу пряча мобильник:

– Прошу простить, но у меня возникли форс-мажорные обстоятельства, безотлагательно требующие моего присутствия… Сергей Ильич, – обращается он персонально к оборонному вице-премьеру, – был бы очень признателен, если б вы позволили мне воспользоваться вашей системой правительственной связи – отдать пару распоряжений.

– Насколько я понимаю, Александр Васильевич, – уточняюще приподымает бровь чиновник, – ваша личная система связи более надежна чем моя…

– Верно. И тем не менее…

– Нет проблемы.

У автоматов на Комсомольской работает следственная бригада: старший опер, полноватый мужик с невыразимо печальными глазами-маслинами, неподражаемый рассказчик историй из жизни (зачин каковых историй, правда, страдает некоторым однообразием: "Выезжаем мы как-то раз на труп …"), худенький белобрысый стажер из студентов-юристов и судмедэксперт – эффектная миниатюрная брюнетка лет двадцати шести, в которую стажер втрескался по уши, мгновенно и безнадежно.

– Генерал ГРУ, это ж надо… – чешет потылицу опер. – Правда, отставной…

– Они же, в ГРУ, в отставку не уходят!.. – демонстрирует эрудицию стажер.

– Ты Виктора Суворова побольше читай, – кривится старый мент. – Тайный, блин, рыцарский орден, как же… Уходят, как и все прочие – ровно в те же самые «крыши»… И замочили его наверняка по этим самым делам: тут бандюки работали, ясен пень – ни одна спецслужба так тупо светиться не станет… Мне, если хочешь знать, того, второго, мужичонку, вдесятеро жальче. Как бишь его – Семитский? Синицкий?.. Залететь под пулю на чужой разборке – вот ведь смерть, не приведи Господи…

– Пули тут ни при чем, – откликается красотка-эксперт. – Вы таки себе будете смеяться, ребята, – продолжает она с чисто врачебным цинизмом, – но он захлебнулся пивом…