Ирина Белояр - Терминал

— Не пугайтесь, — ровным голосом проговорил инспектор. — Я не причиню вам зла.

Девушка бросила отчаянный взгляд на парализатор.

— Это, — кивнул Ганс, — просто самозащита. Неспокойно в ваших местах, вот я и вооружился на всякий случай.

Женщина наконец-то совладала с голосом:

— Кто вы такой?

— Турист. Заблудился, хочу попасть в город. Скажите, это ваша машина во дворе?

— Наша.

— Вы не одна?

— Нет, — новая знакомая, ободренная неагрессивным тоном пришельца, начала приходить в себя. — Нас трое. Я имела глупость отпустить мужиков на второй этаж… Весьма легкомысленное поведение, впредь не повторится.

— Зачем вы забрались в такую глушь?

— А вы?

— Резонный вопрос, — инспектор улыбнулся одними губами. — Не послушал умных людей, укатил далеко от города. А там дичь сплошная, ни одного сервиса… машина сломалась, теперь выбираюсь пешком.

— Хорошо, мы подвезем вас. Потом. Когда они наиграются там, наверху, — дама остервенело запустила пивной банкой в потолок. Банка не долетела, грохнулась обратно на стол. — Козлы. Все мужики — козлы.

— Спасибо.

— Ладно, дяденька, не берите в голову. Это я о своем окружении. Хотела тут встретиться с одним. Не явился. Сволочь. Испугался, наверно… А эти уроды, которых ко мне муж приставил — педики. В итоге они развлекаются, а я сижу с большим и длинным носом. Бл…ство.

Ее испуг окончательно прошел, на смену явилась хмельная развязность.

— Несправедливо, — кивнул Ганс.

— Еще бы справедливо! Эй вы, там! Хорошенького понемножку, мы домой хотим! Уроды… ик. Бесполезно. Тут по старинке строили, акустика на совесть. А мне сегодня еще гостей принимать, между прочим… чего вы на меня смотрите?

— Ничего.

— Думаете, я пьяная для приемов?

— Не думаю.

— Правильно. Контрастный душ — и дело в шляпе… Вообще-то я не напиваюсь. Это сегодня с расстройства… Дяденька! А вы как относитесь к женщинам?

— Нормально.

— Доставьте мне моральную компен…сацию.

— Простите?

— Пусть они там между собой играют, а мы тут с вами. Как идея?

Ганс покачал головой:

— Нет, извините. Мы практически незнакомы, к тому же вы замужем…

— Да ну его, старого козла этого, — развеселилась девушка и повисла у инспектора на шее.

— Я тоже старый козел, — отозвался Ганс, пытаясь высвободиться.

Она слегка отстранилась, раскрыла рот и — расхохоталась:

— Кокетничаем? Это я еще проверю, какой ты старый.

Ладошка скользнула вниз — по груди, по животу, забралась в ширинку.

— Перестаньте, — резко потребовал инспектор.

— Еще чего… слушай, а ты что — импотент? Почему у тебя не встает?

— Я же сказал — не надо, — Ганс решительно извлек ладошку из ширинки. — В следующий раз вам повезет больше. Ваш друг приедет. А я не гожусь для таких игр.

— Дяденька, вам вообще известно, что такое любовь?

— Понаслышке.

— Не удивлюсь, если так. Вы холодны, как андроид.

— У всех свои пристрастия.

— Ах, вот оно что, — злобно расхохоталась женщина. — Так бы сразу и сказал. Ребята, ау! Дяденька, оказывается, мальчиков любит… Задолбали, козлы! — ее ногти прошлись по лицу Ганса. Тот едва успел увернуться, чтобы остаться при обоих глазах…

Голос от двери:

— Что происходит?

— Уроды! Вас рассчитают на хрен! Пока вы там трахались, меня чуть не изнасиловали!

В следующий момент Гансу заломили руки.

А еще через секунду оба телохранителя валялись в стороне, согнувшись крючком, и судорожно ловили ртами воздух…

От испуга дама опять протрезвела:

— Кто… ты такой? Что с ними?

— С ними — ничего особенного, через несколько минут очухаются. Небольшой удар током. Защитный механизм… Вы не ошиблись леди, я действительно андроид. Прошу извинить, мне придется реквизировать вашу машину. Свяжитесь с мужем, расскажите, что злой дядька вырубил вашу охрану и пытался изнасиловать вас. Муж вам поверит, как верил до сих пор. Всего доброго.

…Первый действующий портал оказался на самой окраине города. Ганса не успели арестовать за угон.

— Управляющий вышел, подождите немного.

В ожидании начальника терминала Ганс окинул взглядом приемную. Строго, почти мрачно. В обстановке невольно ощущается пафосность: мы — как все. Мы — как народ… Естественно. В наше время роскошное убранство служебных помещений — не просто неприличие, почти цинизм. Другое дело — жилые апартаменты: их не берут приступом государственные чиновники, туда не наведываются представители собственного директората…

Мы — как народ. Да.

Инспектор вспомнил еще одну свою неудачу, на терминале W-01.

Некий обиженный сотрудник стукнул в ЦНК о резко увеличившихся закупках безопасных контейнеров для уранового сырья. По факту — на планете-покупателе, кроме легальных, оказались шахты-невидимки. Добыча оттуда уходила клиентам через тот же W-01, по пути нигде не облагаясь налогами… Можно ли считать тогдашнее дело неудачей? Свое непосредственное задание Ганс выполнил. Терминал заплатил крупный штраф в казну… Но шахты, вместо закрытия, легализовали. Шахты, оборудованные по дешевке: без необходимых мер безопасности, без элементарных условий для жизни и работы.

Там трудились нищие — за кусок хлеба. Еще — наивные люди, неосторожно подписавшие контракт на три года… какие там три года, несколько месяцев — и человек сгорел. Еще — рабы. Живой товар, жертвы похитителей.

Ганс спускался в шахту. Видел трупы, брошенные прямо в забое. Во избежание чумы их время от времени стаскивали в отработанные ходы и заваливали камнями. Один горняк кончился в непосредственном присутствии инспектора. Другой рабочий, пока еще живой, с невидящим взором прокатил тачку по пальцам свежего покойника.

Ганс заглядывал в жилые бараки. Инспектору как-то раньше довелось посетить зону — так вот, на зоне условия были лучше. Здесь, в крохотных помещениях с низкими потолками — по двадцать человек, вперемешку — мужчины, женщины, подростки. Ганс видел даже одного трехнедельного младенца, рожденного матерью-«долгожительницей». Вряд ли это создание можно было бы отнести биологически к расе-гегемону. Обычному человеку такое вообще лучше не видеть. Инспектор не был обычным человеком, и его психика не пострадала. Пострадал только организм: там, на шахте в него стреляли дважды. Повезло: один раз попали в грудную клетку, а во второй…

…во второй раз инспектор прикрылся старым горняком. Тот все равно уже загибался.

Разумеется, Ганс делал записи и в забое, и в бараках. Все эти материалы, вместе с сопроводительной запиской, долго плутали в канцеляриях юридических и экологических структур. Дело о нарушении прав человека было с грехом пополам открыто через год после легализации шахт и тянется доныне. Рабский труд там теперь не используется, а нищих и безработных всегда полно в Федерации. Чем дальше, тем больше.