Сергей Шведов - Любовный талисман с секретом

— У меня глаукома. Читаю с трудом.

— Теперь поговорим по душам. Давайте по пунктам… В детстве увлекались химией?

— По химии в школе были круглые пятёрки, а в седьмом классе я стала победительницей школьной олимпиады по химии.

— Ого, поздравляю! Далее… Паять умеете?

— Паять, лудить посуду?

— Нет, паять провода, контакты радиоэлектронных устройств, ну проводки всякие, микросхемки, понятно?

— Умела, в школе ходила в радиокружок. Тогда школьные кружки были бесплатные.

— И что вы там конструировали?

— Приёмники, передатчики для радиоуправляемых моделей, пищалки–генераторы всякие, чтобы баловаться на уроках.

— О! Это тоже интересно. А с каким огнестрельным оружием умеете обращаться?

— Автомат Калашникова АК‑47 разбирала и собирала с закрытыми глазами на отлично.

— В армии?

— Нет, в школе на уроках начальной военной подготовки.

— А, помню — мы проходили об этом в академии. Советская военщина с детства готовила из людей захватчиков для завоевания мирового господства и карателей для зверства на завоёванных территориях. Всё правильно, так и было, как в учебниках пишут. Застали в школе октябрят и пионеров–ленинцев?

— Я и комсомолкой была.

— Ну, тогда всё ясно. Что ж вы мне сразу не сказали?

— А что?

— Октябрята, пионеры — зомбированные дети, из которых различными практиками нейролингвистического программирования готовили безрассудных убийц для выполнения самых кровожадных спецопераций. Помните такое словосочетание — «пионеры–герои»?

— Разумеется, Марат Казей, Валя Котик…

— Октябрята и пионеры ещё не осознавали разницы между добром и злом. А вот комсомольцы — сознательные убийцы невинных людей. Зоя Космодемьянская, помните такое имя?

— Ещё бы! У нас была школа имени Зои Космодемьянской.

— Ага, неисправимая садистка и пироманьячка. Если вы были комсомолкой, то не имеет смысла продолжать допрос.

— Это был допрос, а не разговор по душам?

— Ну, неважно… Вы сами во всем признались. Это вам зачтётся за чистосердечное признание, и вы можете рассчитывать на снисходительное отношение администрации. Соглашение о признании вины — общепринятая международная практика.

— А что это мне даёт?

— Послабления режима на вольном поселении и выплату денежного содержания, если захотите стать добровольной надзирательницей в бараке. Носить униформу с погонами и резиновую дубинку.

— В каком бараке? — ужаснулась посетительница.

— Сейчас объясню.

Златокудрая летёха поднялась, строго одёрнула на себе мундир и торжественно объявила:

— Гражданка Бодяка Ольга Вацлавовна! На основании указа президента за номером УП 493834/18Э «Об ужесточении превентивных мер по профилактике терроризма» вы подлежите принудительной изоляции на вольном поселении санаторного типа.

— Почему санаторного?

— Принимая во внимание уважение к вашим преклонным годам, сострадание к вашему состоянию здоровья… Вас доставят в Клиничи, это всего в пяти километрах от Маньковичей, солидного райцентра. Утеплённый барак, стены с керамзитовым наполнителем. Евроокна и евродвери — никаких сквозняков. Три печки — одна русская печь у центрального входа, две голландки — по краям коридора. Дрова и торфобрикет всегда в наличии. Разве что дежурная бригада собирает в лесу веточный опад и хворост на растопку. Но попадают в наряд всего один раз в месяц по утверждённому графику.

— Сколько человек в комнате?

— Комнат для обитателей нет — общий зал с двухъярусными койками. Из уважения к вашему возрасту вам предоставят нижнюю койку. Отдельная комната только у медсестры и дежурных спецназовцев на посту охраны.

— Зачем в санатории охранники?

— Понимаете, мужчины и женщины в бараке селятся вместе, а среди спецконтингента встречаются не только пенсионеры, но и разного возраста алкоголики на принудительном лечении.

— Молодые мужчины?

— В большинстве своём. Но их очень мало, не беспокойтесь.

— Может быть, там ещё колючая проволока вокруг лагеря?

— Не лагеря, а вольного поселения санаторного типа… Да, вы правы, — санаторий по периметру обнесён оградой из колючей проволоки. Но это для вашего же блага. Некоторые из отдыхающих в санатории страдают амнезией. Могут уйти, заблудиться и забыть дорогу назад. К тому же — волки зимой, ну куда от них в лесной местности денешься? Отстреливать нельзя — они санитары леса, Европейское общество охраны живой природы категорически против профилактических отстрелов.

— А питание?

— Прекрасное! У санатория собственное подсобное хозяйство — капуста, свёкла, картошка, морковка — свои. Всё лето обитатели с тяпкой в поле и на огороде.

— А мясо, молоко?

— Нет вопросов — коровы, свиньи, куры, кролики — всё свое, всё натуральное и свежее.

— Работники подсобного хозяйства из местных крестьян?

— Да, местные, но только не из крестьян, а из своего же спецконтингента санатория. Физический труд на свежем воздухе оздоравливает и продляет жизнь.

— Питание диетическое?

— Это зависит от вас. Какое приготовите — такое и получите.

— Каждый готовит для себя?

— Ну, можно объединяться в коллективы едоков и готовить по очереди. Это не запрещается правилами внутреннего распорядка.

— А кухни оборудованы?

— Да, плита на дровах в технической пристройке и русская печка. Некоторым нравится готовить во дворе на костре.

— Все удобства, разумеется, на улице?

— Да. Колодец, надворный туалет, выгребная яма.

— А если помыться?

— Баня–парилка за двести метров от здания в целях пожарной безопасности. Каждый топит её сам для себя.

— И эти все тридцать три удовольствия — бесплатно?

— Нет, ваша пенсия перечисляется на банковский счёт санатория. Также туда поступят деньги, вырученные от продажи вашей квартиры… А что у вас за кулончик такой симпатичненький, бабулечка?

— Антиквариат прошлого века.

— Ага, как это сентиментально — из прошлого! Можно потрогать?

— Пожалуйста.

— Понятно, это раскрывающийся медальон. Внутри у него, конечно, фото возлюбленного, которого скорей всего уже нет на свете. И локон волос с головы ныне лысого сердцееда. Угадала?

Бабушка–божий одуванчик опустила глаза и густо покраснела.

— Вот эту кнопочку наверняка следует нажать, чтобы открыть медальон и заглянуть в укромные уголки вашей памяти.

Смущённая старушенция стыдливо улыбнулась, не поднимая смущенных глаз.

— Я нажимаю, а медальон не раскрывается. Не так нажала?