Александра Седых - Башня континуума

Гордон расстроился.

— Да. Это неправильно. Хорошо. Я откажусь от этой…

— Нет. Не откажешься. Ты пойдешь и выиграешь выборы. Тем более я уже упросил старину Монтеррея оказать тебе всю возможную поддержку на самом высоком уровне, — прибавил Кит, очень довольный собой.

— Старину… кого?

— Верховного Канцлера Милбэнка, твоего, если позволишь, однопартийца. Милбэнк будет несказанно счастлив свалить на Салеме консерваторов и наконец заполучить тут своего губернатора.

После трехдневных блужданий в темном глухом лесу Гордон малость одичал и соображал довольно туго.

— Но… Милбэнк? Я думал, ты на дух не переносишь этого… прохвоста. Зачем тебе вздумалось ему помогать?

— Ты ведь учился в школе и, наверное, слыхал историю о троянском коне?

— Да, слыхал. И в чем суть.

— О, Боже, Гордон, не хочу тебя обидеть, но иногда тебе действительно стоит собраться и пользоваться своими мозгами по их прямому назначению.

В дверях тихонечко появилась Виктория и поглядела на них обоих, кусая губы.

— Допустим. Старина Монтеррей? Деньги? Только… а если я не выиграю выборы? — промямлил Гордон, с трудом собравшись с мыслями.

Кит расцвел от счастья, заулыбался и от избытка теплых чувств так крепко обнял зятя, что слегка придушил.

— Что ж, тогда с твоей карьерой будет покончено. А моя сестра… она, конечно, не захочет провести остаток жизни в компании жалкого неудачника. Мы оба знаем, Виктория — женщина далеко не такого самоотверженного сорта. Не правда ли, милая? С какой стороны ни глянь, у тебя просто нет выбора. Полагаю на этом вопрос решенным. Детали обсудим позже, когда моя сестра не будет слоняться поблизости, глядя на нас обоих удивленными, прекрасными, невинными глазами.

— Я не…

— Прежде чем ты что-нибудь скажешь, глупышка, вспомни: твой муж отлично стреляет, — промолвил Кит, — пристрелит тебя, отвезет к таксидермисту, сделает чучело и украсит им вашу гостиную.

Виктория ужасно побледнела.

— К-как? — пролепетала она.

— А вот так, — отрезал Кит.

Гордон посмотрел на жену и растрогался.

— Ах, ты мой птенчик, моя красавица.

— Пупсик, — сказала она и немножечко всплакнула.

— Прекратите, — взмолился Кит, — ваши соловьиные трели… у меня от них в ушах звенит, и вот-вот кровь пойдет из носа!

— Прости, милый, — спохватилась Виктория, и щечки ее порозовели, — мы постараемся больше не звенеть в твоих ушах своими трелями. Иди, Гордон, умойся, переоденься и сядем ужинать.

Кит до последнего мгновения не верил, что эта политическая авантюра увенчается успехом. И все же, с тех пор, как Таггерт захлопнулся, дела у демократов на Салеме здорово пошли на лад. Гордон говорил, много и вдохновенно, а Таггерт стоял рядом, держа в руках широкополую шляпу, и молчал. Когда Таггерту все же приходилось говорить, он читал по бумажке заранее написанные Гордоном вдохновенные речи. Читал Таггерт мямля и запинаясь, по складам, но избирателям это импонировало. Остальное доделали крупные финансовые вливания и поддержка самого Верховного Канцлера.

Победу свою Гордон и Таггерт встретили в предвыборном штабе. После полуночи, наконец, объявили, что они выиграли — пятьдесят один процент против сорока у консерваторов. Остальные проценты голосов рассредоточились по прочим кандидатам, в том числе, и от Народного Трудового Альянса, который получил чуть больше четырех процентов голосов. Вроде бы очень скромный результат, но и не такой уж плохой, учитывая, что НТА в качестве общеимперской существовала меньше трех лет, а кандидат от нее был зарегистрирован за две недели до начала выборов и, в отличие от двух главных претендентов, не затратил на свою предвыборную кампанию и гроша ломаного.

Но это уже были частности… пускай и настораживающие. В штабе царило ликование, усталые сотрудники поздравляли друг друга, обнимались и пили шампанское.

Кит тоже приехал, тоже вкусил общего триумфа и тоже принимал поздравления. То, что он сам считал самой опасной и безнадежной финансовой авантюрой, когда-либо им предпринятой, остальные расценили как блестящий образчик его исключительного делового и политического предвидения. Теперь Кит и вправду мог выдвинуть в сенат коня. Да хоть троянского.

Размышляя о троянских конях, Кит неспешно дегустировал местные виноградные и пшеничные напитки, когда к их милости подошел Бенцони. За свои старания он тоже получил по заслугам и был назначен главой администрации новоизбранного губернатора. Тот, кстати, занимался любимым делом — ломал питьевой фонтанчик.

— Не знаете ли, в чем тут дело, господин Бенцони, — спросил Кит после того, как они обменялись приветствиями, — отчего господин Таггерт так неравнодушен к питьевым фонтанчикам.

— Может, тайный фетиш? Право, не знаю.

— Неужели? Все равно. Поздравляю. Не могу поверить, но вам это удалось.

— И вам, милорд, — почтительно проговорил Бенцони.

— Благодарю, но вы сильно преувеличиваете мои заслуги в этом деле. К тому же, вы забыли упомянуть ясновидящего. Смотрите-ка, астролог предсказал Гордону победу на выборах, и Гордон выиграл выборы. Занятная штука — ясновидение… не находите, мистер Бенцони?

— Я бы сказал, что это не занятная штука, если позволите, сэр, а целая наука.

— Гадания на кофейной гуще и внутренностях животных? О, да. Серьезная и точная наука. И, главное, работает… как ее там?

— Астролябия. Да. Астролябия работает безупречно, сэр.

— Еще бы. Это ведь целая серьезная наука — облапошение…

— И закабаление, — закончил Бенцони.

— За ваше здоровье, — сказал Кит, и они выпили на брудершафт.

Чуть позже подошла младшая сестренка. Виктория выглядела весьма довольной, хотя капельку смущенной.

— Спасибо, милый.

— За что?

— Ты поддержал пупсика в очень тяжелый для него момент. Дал ему деньги. И главное — верил в него до конца. Никто не верил, а ты верил. Это так много значит для Гордона. И для меня.

— Кстати, о деньгах, милая. Возьми. Десять сотен. Ровно столько, сколько ты заплатила провидцу, чтобы он предсказал Гордону невозможную победу на этих ужасных, провальных выборах.

Прекрасные глаза Виктории широко распахнулись, она лихорадочно огляделась по сторонам, будто выискивая лазейку, куда можно удрать и спрятаться, но Кит остановил сестренку, одной рукой нежно, но крепко ухватив за запястье, а второй, оглядевшись по сторонам и убедившись, что никто не смотрит на них, ловко, будто факир, затолкал банкноты в лиф ее вечернего платья.

— К-как ты узнал?

— Да заехал к этому Чамберсу в тот же день после посещения предвыборного штаба, поболтал с ним чуточку по душам, стукнул разок по мерзкой роже, и он мне все выложил, как на духу.