Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране

— Доктор Фрейм, поддержите его за другой локоть, — сказал Нельсон.

Подбадриваемый Нельсоном и поддерживаемый обоими докторами, Смит кое-как перелез через край кровати.

— Соберись. Теперь стой сам, — приказал Нельсон. — Не бойся. Мы подхватим тебя, если что.

Он сделал усилие… и остался стоять — хрупкий молодой человек с вялыми мускулами и чрезмерно развитой грудной клеткой. На «Победителе» его постригли и побрили, и усы еще не успели как следует отрасти. Сразу обращало на себя внимание его лицо — кроткое и детское, но с глазами, больше подходящими девяностолетнему старику.

Он постоял, слегка вздрагивая, и вдруг решил попробовать пойти. Он сделал три шага, не отрывая ног от пола, и расплылся в лучезарной детской улыбке.

— Хороший мальчик, — доктор Нельсон ободряюще похлопал в ладоши.

Смит отважился еще на один шаг, задрожал и вдруг сжался. Врачи не дали ему упасть.

— Черт! — выругался Нельсон. — Опять он уходит в это состояние. Помогите-ка мне уложить его в постель. Нет… сперва наполните ее.

Фрейм пустил воду, и оболочка закачалась дюймах в шести от краев кровати. Они положили Смита, двигаясь чуть неуклюже: мешала его немыслимая поза.

— Наденьте ему на шею подушку, — распорядился Нельсон, — и позовите меня, если возникнет необходимость. Днем мы его еще разик прогуляем. Месяца через три он будет прыгать по деревьям не хуже обезьяны. Организм у него в полном порядке.

— Да, доктор, — отозвался Фрейм с некоторым сомнением.

— Кстати, когда он придет в себя, научите его пользоваться ванной. Пусть санитар поможет вам; я не хочу, чтобы он падал.

— Да, сэр. Ммм… есть ли какой-нибудь особый метод… ну, я хочу сказать, как…

— А? Покажите ему! Он мало понимает из того, что вы говорите ему, но он умеет схватывать все на лету.

Ленч Смит съел самостоятельно. Вошел санитар, чтобы унести поднос. Он воровато огляделся и нагнулся к Смиту.

— Послушайте, — заговорил он вполголоса, — у меня к вам выгодное предложение.

— Прошу прощения?

— Дело, способ заработать деньги… легко и быстро.

— Деньги? Что такое деньги?

— Не стоит разводить философию. Деньги нужны всем. Я буду говорить кратко, потому что не могу оставаться здесь долго. Я представляю «Бесподобные Сенсации». Мы заплатим за ваш рассказ шесть тысяч, а для вас это не составит ни малейшего труда — на нас работают лучшие писатели, не настаивающие на авторстве. Вы просто ответите на вопросы, а они слепят из этого все, что надо. — Он извлек лист бумаги. — Только подпишитесь здесь.

Смит взял у него бумагу и принялся разглядывать ее, держа вверх ногами.

— Господи! — Человек спохватился и заговорил тише. — Вы что, читать не умеете?

Смит понял достаточно, чтобы ответить.

— Нет.

— Ну… Тогда сделаем так: я прочту, вы поставите отпечаток пальца, а я засвидетельствую это. «Я, нижеподписавшийся Валентайн Майкл Смит, известный также как Человек с Марса, предоставляю и закрепляю за „Бесподобными Сенсациями“ все исключительные права на мою правдивую историю, названную „Я БЫЛ УЗНИКОМ МАРСА“, в обмен на…»

— Санитар!

В дверях стоял доктор Фрейм. Бумага моментально исчезла, словно ее и не было.

— Иду, сэр, Я ждал поднос.

— Что это вы читали?

— Ничего.

— Я все видел. Этого больного нельзя волновать. — Они вышли, и доктор Фрейм притворил дверь.

Смит лежал без движения около часа, но так ничего и не грокнул, как ни старался.

Джиллиан Бодмен была дипломированной медсестрой, а досуг свой посвящала мужчинам. В этот день она была дежурной по тому самому этажу, где находилась палата Смита. Когда юбочное радио сообщило, что пациент из К-12 в жизни не видел женщин, она просто не поверила и отправилась взглянуть на этот странный экземпляр.

Она знала, что «женщинам посещение запрещено», и, хотя не считала себя посетительницей, решила не соваться к охраняемой двери: моряки имели укоренившуюся привычку до последней буквы следовать приказу. Вместо этого она направилась в смежную комнату для персонала. Доктор Таддеус поднял голову.

— Смотрите-ка, ямочки пожаловали. Золотко, что это тебя занесло сюда?

— Это входит в мои обязанности. Как там ваш пациент?

— Не беспокой из-за него головку, золотко: он-то в твои обязанности никак не входит. Можешь взглянуть в книгу предписаний.

— Я видела ее. Мне хочется взглянуть на него.

— Одно слово: нет.

— Ну-у, Тед, не будь таким буквоедом.

Он принялся разглядывать свои ногти.

— Если я разрешу тебе хоть заглянуть туда, то мигом окажусь в Антарктиде. Я бы не хотел, чтобы доктор Нельсон застал тебя даже здесь.

Она поднялась.

— А что, доктор Нельсон вот-вот должен нагрянуть?

— Нет, он не придет, пока я не пошлю за ним. Он отсыпается после посадки.

— Так чего ради все эти строгости?

— Хватит, сестра.

— Ну, ладно, доктор, — зловеще сказала она и добавила: — Завонял, да?

— Джил!

— Надутое ничтожество!

Он вздохнул.

— Насчет субботнего вечера все остается в силе?

Она пожала плечами.

— В такой день девушка может и отдохнуть. — Она вернулась к себе за универсальным ключом. Она была отброшена, побита, но не разбита: К-12 имела дверь, соединяющую ее с палатой сбоку, которую использовали вместо приемной, когда в палате лежал кто-нибудь из важных шишек. Сейчас эта комната пустовала, и она вошла туда. Охранники не обратили на нее внимания, не подозревая, что их обходят с фланга.

Остановившись у двери, соединяющей палаты, она почувствовала возбуждение, вроде того, какое было у нее, когда она выскальзывала из комнат студентов-медиков. Она проскользнула в дверь и заперла ее за собой.

Больной лежал в постели и глядел на нее. Ее первым впечатлением было, что он не жилец на свете. Его лишенное всякого выражения лицо, казалось, свидетельствовало об апатии безнадежного больного. Но потом она увидела глаза, живые и любопытные, и подумала, не парализовано ли у него лицо. Она напустила на себя профессорский вид.

— Ну, как мы сегодня? Чувствуем себя лучше?

Смит перевел вопросы. Их объединение в один привело его в замешательство; он решил, что это должно символизировать добрые намерения и стремление сблизиться. Второй вопрос соответствовал рутинной разговорной форме доктора Нельсона.

— Да, — ответил он.

— Хорошо! — Помимо странной неподвижности лица, она не замечала в нем ничего необычного… И если женщины были ему неизвестны, он ничем этого не выказывал. — Могу я что-нибудь сделать для вас? — Она заметила, что на тумбочке возле кровати нет стакана. — Могу я предложить вам воды?