Владислав Стрелков - Случайный билет в детство

– А-ало?

– Спокойно, не надо нервничать, они рядом?

– Да, тут.

– Передай трубку.

Раздался грубый голос:

– Слушаю.

– Говорит подполковник Белкин. С кем я говорю? – спросил Белкин, косясь на лист с данными регистрации.

– Не важно, начальник. Важно, как скоро самолёт поднимется в воздух.

– Раз я слышу голос, то у него есть имя.

– Хорошо, начальник, называй меня просто – Дед.

– Пусть будет Дед, – усмехнулся одними губами Белкин, – я слышал, лететь собираетесь аж в Иран, а не подумали, что горючки не хватит?

– Не твоё это дело, начальник. Сами разберёмся. Ты давай решай с вылетом, а то мы начнём заложников на мелкие кусочки шинковать.

– Мне нужно время. Три часа.

– Полчаса, начальник, а дальше будет первый труп. А если что… ты видел – взорвать самолет у нас есть чем. Решай.

Белкин положил трубку и матюгнулся. Тут дверь распахнулась, и в комнату быстро вошел седовласый, плотный мужчина в темном костюме. Все подобрались, так как это был генерал-лейтенант Авраменко Борис Иванович, начальник областного управления. Он крут на быстрые меры, независим от вышестоящего начальства и славился новаторством, которым всегда экспериментировал в подразделениях. Носил негласное прозвище «Большой аврал», о чём знал и старался оправдывать. Сразу потребовал доклад, который ему совсем не понравился. Особенно о присутствии детей на борту и наличии взрывчатки у террористов.

– Говорите, продемонстрировали?

– Так точно, кинули на бетонку малый заряд. На вид будто бы бутылочка. Возможно, какая-то жидкость…

– Пронести на борт отдельно ингредиенты к жидкой взрывчатой смеси можно. А вот сколько её у них?

– Хреново, – и генерал забарабанил пальцами по столу. – А сколько горючки в баках?

– Сорок тонн. Под завязку.

– Черт! – Авраменко опять забарабанил пальцами. – Какие будут мысли? То, что у террористов есть Ве-Ве, не отменяет операцию. Выпускать в полёт потенциальную бомбу нельзя. Кто знает, чего там у них на уме? И куда на самом деле они полетят? Вдруг уронят борт на кремль или ещё куда?

– Но в пилотскую кабину они не попали. И направить самолет, куда им вздумается, они не смогут.

Генерал взглянул косо на седого майора.

– А вы уверены, что пилоты не под контролем у террористов?

– Уверен, товарищ генерал-лейтенант.

– Мне бы твою уверенность, майор. Так что думайте – как будем действовать, а я обеспечу всем, что понадобится.

– Надо как-то вывести детей из самолета, – сказал Белкин. – На что-нибудь обменять.

А если? От пришедшей мысли чуть не подскочил. Зашептал на ухо Белкину:

– Есть идея, Николаич.

Но у генерала чересчур чуткий слух:

– Чего там шепчетесь? – раздраженно сказал он. – Говорите всем, если дельная мысль.

– Капитан Вязов, – представился я и начал излагать идею: – Не известно, куда они на самом деле полетят, но от дозаправки точно не откажутся. Сообщить, что топлива на борту мало, хватит только до места назначения рейса. Предложить в обмен на него отпустить женщин и детей. Только под видом дозаправки наоборот слить горючее, но так, чтоб движки поработали немного. Это хоть как-то снизит вероятность пожара в случае взрыва.

Многие скривились. Ясно, что такие меры от взрыва горючего не спасут, но хоть что-то.

– Продолжайте… – кивнул Авраменко.

– Пока сливают горючку, разместить группы у аварийных люков, в том числе в пилотской кабине. Затем, зацепить самолет тягачом и имитировать его движение по рулёжке, чем немного ослабим внимание, затем тягач разворачивает борт у ве-пе-пе, типа на взлет, и тут штурм.

– Что же, возможно, это самый подходящий вариант.

Генерал взглянул на Белкина:

– При таких условиях твои бойцы смогут сработать чисто?

– Смогут, товарищ генерал! – браво ответил подполковник Белкин и незаметно для Авраменко показал мне кулак.

– Хорошо, – кивнул тот, – готовьтесь. А я прикрою вас от трусов свыше.

Сам он трусом никогда не был. Начинал простым опером и славился не только крутым характером, но и физической силой, отличаясь от типичного образа «брюхоногого» генерала.

– Будешь руководить операцией, – поднялся Авраменко, наставив палец на Белкина, – справишься – станешь полковником, нет – разжалую до лейтенанта. Всё, работайте.

И вышел. Белкин тут же на меня зашипел:

– Ты как себе всё представляешь? Мать-перемать! А если при движении самолёта бойцы с корпуса послетают? – Затем вдохнул-выдохнул и сказал спокойно: – Ладно, будем работать. Ты давай распределяй людей по группам, вводи в курс, затем на общий инструктаж. А я поторгуюсь насчет «доптоплива».

Заправщик медленно выруливал к стоящему самолету, отвлекая на себя внимание. Со стороны кормы, в слепой для террористов зоне, бойцы подбежали к самолёту, поднялись по приготовленным спецтрапам, осторожно прошли по верху самолета и распределились по штурмующим группам у аварийных выходов.

Террористы на дозаправку согласились сразу, правда, выпустили только детей. Но и это прошло под жестким контролем с их стороны. К самолету подъехал трап, но к выходу его принять отказались. Потребовали отогнать его и приставить к плоскости крыла. Сами, из-за приоткрытой двери, контролировали подходы к самолёту, не зная, что над ними находятся группы, готовые начать штурм. А детей начали выпускать из аварийного выхода, находящегося в середине корпуса. Они спускались на крыло, потом бежали, оглядываясь, к приставленному трапу, где их принимали бойцы. Бойцы, на корпусе, распластались, чтобы не заметили дети. Вдруг кто-нибудь из них покажет рукой?

– Я «Гнездо-пять», – доложил снайпер, – в проеме вижу цель, прикрывается заложницей. Уточняю – бортпроводницей. Она подаёт знаки. Какие – не разобрать.

– Я «Гнездо-четыре», подтверждаю. Знак вижу, похож на «фак» вроде, только средний палец вниз.

– Что значит «фак»? – резко отозвался «Штаб». – Доложить точней!

– Я «Гнездо-четыре», уточнить не могу, дверь закрылась.

Загудели насосы, это цистерна подключилась к сливному клапану и начала сливать горючее. Спереди к самолёту подъехал тягач и подцепил борт на жесткую сцепку. Как отъедет заправщик, пилоты запустят двигателя, затем тягач двинет самолёт по рулёжке, а там…

Подаю знак «делай как я» и начинаю спускаться к открытой форточке пилотской кабины. Следом за мной скользят Истомин и Карачаев, это моя группа, мы будем работать из пилотской кабины.

Матерясь, протискиваемся через открытую форточку.