Джеймс Баллард - Утонувший великан (сборник рассказов)

— Со всеми деталями.

М. с трудом повернулся к нему:

— Я уже не слишком хорошо их помню.

Врач зевнул. М. помолчал и затем чуть ли не в двадцатый раз принялся рассказывать.

— Я висел в воздухе над плоским открытым пространством, вроде как над гигантской ареной стадиона, и глядел вниз, тихонько скользя вперед с распростертыми руками.

— Постойте, — прервал его врач, — а может быть, вам снилось, что вы плывете?

— Нет, я не плыл, в этом я вполне уверен, — ответил М. — Со всех сторон меня окружала пустота. Это самое важное в моем сне. Вокруг не было стен. Только пустота. Вот и все, что я помню.

Врач провел пальцем по краю линейки.

— Ну а потом?

— Это все. После этого сна у меня возникла идея летательного аппарата. Один из моих друзей помог мне изготовить модель.

Врач небрежным движением скомкал протокол и бросил его в корзину.

— Не мели чепухи, Франц, — увещевал его Грегсон. Они стояли в очереди у стойки кафетерия химического факультета. — Это противоречит законам гидродинамики. Откуда возьмется поддерживающая сила?

— Представь себе обтянутую материей раму метра три в поперечине, вроде жесткого крыла большого вентилятора. Или что‑то вроде передвижной стенки со скобами для рук. Что будет, если, держась за скобы, прыгнуть с верхнего яруса стадиона «Колизей»?

— Дыра в полу.

— А серьезно?

— Если плоскость будет достаточно велика и рама не развалится на куски, то ты сможешь соскользнуть вниз наподобие бумажного голубя.

— Вот именно. Это называется «планировать». Вдоль улицы на высоте тридцатого этажа прогромыхал городской экспресс. В кафетерии задребезжала посуда. Франц молчал, пока они не уселись за свободный столик. О еде он забыл.

— Теперь представь, что к этому крылу прикреплена двигательная установка, например, вентилятор на батарейках или ракета вроде тех, что разгоняют Спальный экспресс. Допустим, тяга уравновесит падение. Что тогда?

Грегсон задумчиво пожал плечами.

— Если тебе удастся управлять этой штукой, тогда она… как это слово?.. ты еще несколько раз его повторил?

— Тогда она полетит.

— В сущности, с точки зрения науки, Мэтисон, в вашей машине нет ничего хитрого. Элементарное приложение на практике принципа Вентури, — рассуждал профессор физики Сэнгер, входя вместе с Францем в библиотеку. — Но только какой в этом прок? Цирковая трапеция позволяет выполнить подобный трюк столь же успешно и с меньшим риском. Для начала попробуйте представить, какой огромный пустырь потребуется для испытаний. Не думаю, чтобы Транспортное управление пришло в восторг от этой идеи.

— Я понимаю, что в условиях города от нее мало проку, но на большом открытом пространстве ей можно будет отыскать применение.

— Пусть так. Обратитесь, не мешкая, в дирекцию стадиона «Арена‑гарден» на 347‑м уровне. Там это может иметь успех.

— Боюсь только, что стадион окажется недостаточно велик, — вежливо улыбнулся Франц. — Я имел в виду совершенно пустое пространство. Свободное по всем трем измерениям.

— Свободное пространство? — Сангер удивленно поглядел на Франца. — Разве вы не слышите, как в самом слове скрыто внутреннее противоречие? Пространство — это доллары за кубический фут… — Профессор задумчиво потер кончик носа. — Вы уже принялись ее строить?

— Нет еще, — ответил Франц.

— В таком случае я советую оставить эту затею. Помните, Мэтисон, что наука призвана хранить имеющиеся знания, систематизировать и заново интерпретировать прошлые открытия, а не гоняться за бредовыми фантазиями, устремленными в будущее.

Сэнгер дружелюбно кивнул Францу и скрылся за пыльными стеллажами.

Грегсон ждал на ступеньках у входа в библиотеку.

— Ну как? — спросил он.

— Я предлагаю провести эксперимент сегодня же, — ответил Франц. — Давай сачканем с фармакологии. Сегодня текст № 5. Эти лекции Флеминга я уже наизусть знаю. Я попрошу у доктора МакГи два пропуска на стадион.

Они вышли из библиотеки и зашагали по узкой, плохо освещенной аллее, огибавшей сзади новый лабораторный корпус инженерно‑строительного факультета. Архитектура и строительство — на эти две специальности приходилось почти три четверти всех студентов университета, тогда как в чистую науку шли какие‑то жалкие два процента. Вот почему физическая и химическая библиотеки ютились в старых, обреченных на слом зданиях барачного типа из оцинкованного железа, в которых прежде размещался ликвидированный ныне философский факультет.

Аллея вывела их на университетский двор, и они начали подъем по железной лестнице на следующий уровень. На полпути полицейский из пожарной охраны наскоро проверил их детектором на окись углерода и, махнув рукой, пропустил наверх.

— А что думает по этому поводу Сэнгер? — спросил Грегсон, когда они вышли наконец на 637‑ю улицу и направились к остановке пригородных лифтов.

— Этот думать не умеет, — ответил Франц. — Он даже не понял, о чем я говорю.

— Боюсь, что я с ним в одной компании, — кисло усмехнулся Грегсон.

Франц купил в автомате билет и встал на посадочную платформу с указателем «вниз». Сверху раздались звонки, и на платформу медленно опустился лифт. Франц обернулся:

— Потерпи до вечера — увидишь своими глазами.

У входа в «Колизей» администратор отметил их пропуска.

— А, студенты? Проходите. А это у вас что? — Он указал на длинный сверток, который они несли вдвоем.

— Это прибор, который измеряет скорость потоков воздуха, — ответил Франц.

Администратор что‑то пробурчал и открыл турникет.

В самом центре пустой арены Франц распаковал сверток, и вдвоем они быстро собрали модель. К узкому решетчатому фюзеляжу сверху были прикреплены широкие крылья, сделанные из бумаги на проволочном каркасе, похожие на лопасти вентилятора, и высоко задранный хвост.

Франц поднял модель над головой и запустил ее вверх. Она плавно пролетела метров шесть и опустилась на ковер из опилок.

— Планирует вроде бы устойчиво, — проговорил Франц, — теперь попробуем на буксире.

Он вытащил из кармана моток бечевки и привязал один конец к носу модели. Когда молодые люди побежали, модель грациозно взмыла в воздух и полетела за ними метрах в трех над ареной.

— А теперь попробуем с ракетами, — сказал Франц. Он расправил крылья и хвост и вложил в проволочный кронштейн на крыле три пиротехнические ракеты.

Диаметр арены был сто двадцать метров, высота — семьдесят пять; они отнесли модель к самому дальнему краю, и Франц поджег фитиль. Модель медленно поднялась на полметра и заскользила вперед, покачивая крыльями и оставляя за собой ярко окрашенную струю дыма. Внезапно вспыхнуло яркое пламя. Модель круто взлетела к потолку, где на мгновенье зависла, затем стукнулась об осветительный плафон и рухнула вниз на опилки.