Вадим Еловенко - Очищение

2.

– Питер, вылезай! – прошипела Ингрид и, свесившись с края кровати, и чуть не скатилась на толстую медвежью шкуру, расстеленную на полу. Упираясь рукой, она смогла оттолкнуться и снова забралась на кровать, наблюдая, как мальчик тихо что-то шепча, выбирается из-под кровати. Полностью выскользнув, он уселся по-турецки на шкуре и нагловато кивнув, сказал:

– Я же тебе говорил не ори…

– А ты не щекотись! – заявила Ингрид, выскакивая из-под покрывала. Она обошла мальчика и подошла к раскрытому окну, что-то с любопытством высматривая в освещенном кострами дворе. Мальчик не отрывал он нее взгляда, в мыслях сравнивая девушку в ее ночной рубашке с привидениями, о которых он знал из рассказов старших приятелей. Но Ингрид даже в его богатой фантазии не могла превратиться окончательно в пугающего призрака. Питер притворно вздохнул и одним движением поднялся на ноги. Прошлепал босыми ногами к девушке и, встав рядом, тоже выглянул в окно.

– Только попробуй снова щекотать! – грозно предупредила его девушка.

– Больно оно мне надо. Сама же начала.

– И я кстати победила. – Заявила девушка. – Я дольше тебя терпела!

– Зато я так не визжал! – сказал Питер и еле увернулся от легкого удара по затылку. Он возмущенно занес руку в ответ, но, видя любопытную улыбку Ингрид, опомнился. Насупившись, он отвернулся от девушки и стал принципиально смотреть в окно.

– Как ты собираешься проскочить? – поинтересовалась девушка, с сомнением глядя на мастеровых возле кареты. – Заметят – плетей дадут.

– В первый раз что ли. – Флегматично сказал мальчик, но в душе похолодел. Получить плетей это точно потом неделю отлеживаться и бояться на улицу выйти. Насмешки приятелей да щипание подживающих следов от ударов – не самые лучшие ощущения. Он уже их испытывал и больше ему повторять не хотелось.

– Нет уж. – Категорично заявила девушка и добавила: – Мне и за прошлый раз стыдно.

– А что делать? – полувозмущенно спросил мальчик: – У тебя под кроватью ночевать? Знаешь, какая там пылюка? Дышать невозможно. Я думал задохнусь пока эти тетки тут бегали… Кстати, что они тебе за отраву дают?

– Я не знаю. – Честно ответила Ингрид и, пожав плечами, смущенно улыбнулась. – Только после нее жутко спать хочется.

– Прикольно! – сказал мальчик, что-то задумав. – А ты мне можешь это дать?

– Тебе зачем? – С подозрением спросила девушка.

– Повару подолью. Что бы проспал завтрак. Если меня плетками отходили за то, что опоздал утром, то может и ему перепадет?

– Нееее. – протянула Ингрид и даже отмахнулась своей ладошкой: – Ты чего? Мой отец его обожает! Иногда мне кажется даже больше чем свою новую эту… Во всяком случае от новой он в любой момент отказаться может, а от повара нет. Повар даже с нами завтра поедет.

– Так вы все-таки уезжаете? – обиженным тоном спросил мальчик.

– Да я бы не поехала. – Заявила Ингрид, снова пожимая острыми плечиками. – Там такая скука! Ты бы знал… Отец только на охоту ходит да напивается с друзьями. А я там одна с Хельмой. На второй – третий день мне уже так тоскливо становится, что я даже вышивать сажусь сама без понуканий. Делать все равно нечего. Хельма – старая карга, вечно спит. А когда не спит все поучает, рассказывая какой хорошей девочкой была моя мама. Если ей верить, то моя мама из-за шитья не вылезала, а любимым ее занятием было прихорашиваться у зеркала. В общем, заклинило старуху. Совсем весь ум проспала.

– А чего отец решил ехать? Да еще тебя с собой тащить?

– Черной Смерти боится. – Легкомысленно сказала девушка и чуть перегнувшись снова посмотрела в окно на работающих людей и стражника что совсем позабыл о своем месте и улегся прямо у огня на подстеленную солому.

– А ты не боишься? – спросил мальчик, усаживаясь на подоконник и разглядывая изгиб спины девушки так хорошо видный под ночной рубашкой.

– Неа. Чего ее боятся? Либо заболеем, либо нет. На все воля божья, как говорит отец Марк.

– Не поминай его. – Попросил, притворяясь напуганным, мальчик: – Он меня словно решил нравоучениями замучить. Чуть видит и давай спрашивать, а чего я такой грязный, а почему грязь под ногтями, а почему я без ботинок. А почему меня мать не пострижет? А где мой крестик нательный? Ему что, больше не до кого приставать?

Девушка хотела что-то сказать и даже ротик приоткрыла, но потом передумала и, отойдя от окна, снова забралась в постель. Уже оттуда она заявила:

– Отец Марк хороший. Честно-честно. Он такие истории из своей жизни рассказывает. Когда еще он сан не принял… Он в личной страже короля был. А еще у него жена и дети умерли от Черной смерти. Вот он в святоши и подался.

– Да не хороший он. Он только прикидывается добрым. Как моя тетка. Все лебезит, какой я хорошенький, а у самой в глазах такая брезгливость. Пастор такой же. Всем нравоучения читает, а сам же, видно по нему… гуляка еще тот. Да и раз в страже короля был, наверное, развратник, как и все там… при дворе.

– Ой, слушай Питер. Ты иногда такой несносный. Тебе пару раз что-то сказали правильное так ты уже все…

– Да при чем тут это?! – Возмутился мальчик и соскочил с подоконника. – Ну, ты же его видела! Худощавый, страшный, как черт… а как проповедь читает так словно напугать пытается. И такой нудный! – последнее слово он протянул, зажмурившись словно считал нудность самым страшным грехом человеческим.

– Он просто взрослый. – С улыбкой продолжала защищать отца Марка Ингрид. – Ты вырастешь и будут у тебя дети… Ты их тоже нравоучениями замучаешь. Это мне хорошо мой папочка меня не видит и не слышит. Все ждет, когда подходящий жених найдется и выдаст меня, не моргнув глазом. Слава богу, с этим гадом пронесло. А то была бы я уже женой судьи. Вот он точно мерзкий человек. Честно-честно. Мы как-то наедине с ним остались и он давай мне рассказывать как видит нашу семью с ним. Скольких он хочет детей. Что я должна буду как его жена делать. Что он будет делать… я слушала, а потом истерику папочке закатила. Я серьезно! Я бы руки на себя наложила, если бы он меня за него выдал. Мне все равно, что он дворянин и что у него связи в столице. Я за него не пойду.

– А отец чего? – Спросил мальчик, присаживаясь на медвежью шкуру.

– Он разозлился страшно. – с неохотой сказала девочка. – А потом и спрашивает, мол, я такое на каждого жениха буду ему выговаривать?

– А ты чего? – спросил Питер не замечая, что его вопросы начинают раздражать девушку.

– А что я могу сделать? – спросила она и легла на бок, рассматривая в сумраке лицо мальчика. – Все равно ведь выдаст замуж. Никуда не денусь. Так ведь заведено. Этот порядок даже отец нарушать не хочет. Найдут мне другого мужа. Раз я так уж не захотела за судью. Отцу все равно, по правде говоря, за богатого или за бедного меня выдать. Он собирается оставить все мне. Так что деньги не важны. Лишь бы не дураком муж был.