Андрей Измайлов - День всех святых

Почему так не повезло именно ему, Блюстителю?! Почему чертов Пророк объявился именно у него в Городе?! Хотя он, конечно, знал — почему.

Он знал Пророка еще тогда, когда тот был просто Чек. И был у Чека после зуммера Контроля, после налета стаи. «Открой или откроем!» Чек не открыл. И малолетки подложили связку «калечек»… Когда стену снесло, они взревели и всыпались внутрь — и показали Чеку, что бывает, если им не открыть по-хорошему.

Блюститель после зуммера Контроля из Чистого Сектора гнал мобиль на пределе, но успел лишь к тому, чтобы вколоть Чеку стимуляторы. И развел руками, когда Чек очнулся и потребовал: «Ну?»

Чек потребовал. Чек — из Чистого Сектора. Чек известен в Городе каждому. И стаям тоже. Чек давно поддерживал петицию о третьей степени убеждения к неумеренным. Чек давно предупреждал о вреде малолеток для Города. Чек и ему подобные предупреждали, чем это кончится, — вот и началось! И Чек потребовал: «Ну?» И Блюститель только развел руками.

Чек сказал: «Ладно!» Чек забронировал Бункер последней модели. Чек оттянул на себя все каналы визионов Города. И Чеку был Голос…

Ни черта! Никакого Голоса не было! Точно! Не такой Чек кретин, чтобы верить в какой-то паршивый Голос — а потом, нацепив парик с сиянием, загрунтовавшись биогримом, важно вещать всякую дребедень. Чек — деловой парень и просто так не будет оттягивать на себя все каналы визионов. Чек точно рассчитал и назвал дребедень Истиной. И не такая уж дребедень, если, прикрывшись ею, можно свести на нет стаи подростков. Всех до единого. А на рапорты Блюстителя станут поступать из Центра бодрые указания: столь же образцово и впредь! Законность и порядок. Чем меньше стай, тем прочней порядок. Это в Городе твердо усвоили. К этому приучили сами малютки. Если бы детишки обоего пола сбавили обороты! Если бы они тихо-мирно отсиделись под Городом! Если бы они сами сдались службе Блюстителя!.. Но нет, становились все жестче и агрессивней — и сами закрашивали себя в угол, вызывая ответную реакцию.

У ревнителей свои оборонные линзеры и своя законность. Своя Истина о сведении малолеток на нет. Свой Пророк, который вещает: «И это есть благо!» Но в Городе есть Блюститель. И только ему одному решать — что есть благо! Благо — когда тебя не топчут каблуками, не царапают лицо, не рвут волосы, не грозят прикончить, если не сможешь сохранить законность и порядок. Благо — когда стаи распадаются на одиночек. И те возвращаются в дома, пройдя Фильтр и Промывку. Благо — когда ревнители перестают гоняться со своими линзерами и со своей Истиной за стаями и сидят ночью дома, как и предписано добрым гражданам. Благо — когда нет самой Истины, которую вещает Пророк. Благо — когда нет Пророка…

Блюститель вывел мобиль на маршрут. На всякий случай подключил Ковш. Хотя знал — пустое дело. За год не попался никто, стаи прекрасно изучили маршрут и держатся за пределами досягаемости Ковша. А теперь, когда во всем Городе осталось всего несколько стай… возможно, всего одна… возможно, ни одной. Возможно, в канун Дня Всех Святых ревнителям будет не так уж много хлопот — выловить последних одиночек. Куда там единственному Блюстителю с подключенным к мобилю Ковшом! И завтра Блюститель снова пошлет рапорт. И снова получит ответ: столь же образцово и впредь! Но у Блюстителя свои представления о том, что есть «образцово»! Блюститель чихал на поощрение ревнителей бездействием Центра, чихал на Пророка с его паршивой Истиной! Хотя пока получалось наоборот… Посмотрим!

Блюститель вел мобиль точно по маршруту. Свежий вечерний выпуск с программой ночного дежурства лежал на коленях. Схема высчитала все наиболее вероятные точки «горячо» в Городе — в канун Дня Всех Святых.

Мобиль ввинчивался в воронку Линии на границе Чистого и Нейтрального Секторов. Дома смыкались над головой. Капало. Город остывал. Ночь. Тишина. Блюстителя эта тишина не обманывала. Напряженная. Как после молнии.

Табло мигнуло. Есть! Кто-то есть! Как раз наперерез маршруту. Стая?! Нет. Всего двое. Он и она… И еще один. Следом. Между ними — ярдов сорок. Нет, тридцать пять. Тридцать! Двадцать! Табло зачастило миганием. Еще ближе. Вот сейчас! Пора!

Блюститель распружинил Ковш. Тот взвился, накрыл одного из двоих. Нырнул обратно в мобиль, вывалил добычу. Секунда. Две. Еще секунда… Ковш снова распружинился, накрыл и — вернулся пустым. Ковш не мог промахнуться. Но вернулся пустым.

Блюститель видел, как это было: Ковш накрыл первого (он), второй (она) не остановился, продолжая набегать прямо на патрульный мобиль. Но остановился тот, который догонял. Остановился, нацелил раструб оборонного линзера, дернулся от толчка. И второй (она) просто исчез. Ковш распружинился уже в пустоту. Тень с раструбом мазнула стену дома, ушла вбок, в глубь Сектора — Чистого Сектора.

Блюститель распружинил Ковш еще раз, но не достал. Не та уже реакция… Или просто подсознательно — царапины, ссадины, пятна синяков напоминали о себе при любом резком движении. Поберегся. Нужной реакции не получилось. Но ее хватило на первый бросок Ковша. Удачный бросок.

Блюститель развернулся к приемной капсуле, на всякий случай взял линзер на изготовку и развел створки. Подросток зажмурился от внезапного света. Потом прорезались щелочки, углядели направленный линзер — глаза сразу распахнулись, замерли. И сипение. Крика уже не было. Горло надрывалось, но сил на крик не осталось. Только сипение. Повезло, подумал Блюститель. Этот — один из стаи. Все они предпочитают держаться стаи. А стая предпочитает держаться подальше от маршрута. Предпочитает блуждать в глубине Секторов, пугая дома своим «Открой или откроем!». Но тогда почему малюток было только двое? И кто их догонял? И где остальные?

— Где остальные? — спросил Блюститель. Подросток вздрогнул, ищуще завертел головой. Сипение прорвалось тихим, задыхающимся: «Клара! Клара!.. Пожалуйста! Пожалуйста… пожалуйста…» Потом всхлип. Еще всхлип. Еще. Блюститель опустил линзер. Сбросил шлем.

— Где остальные?

— Пожалуйста… пожалуйста…

Нет, так они не договорятся. Нужен Фильтр. Блюститель шевельнул линзером — парень отшатнулся. Блюситель поймал его на ладонь и автоматически нашел точку за ухом, впечатался в нее большим пальцем.

Парень уронил голову в ладонь Блюстителя, затих. Засопел ровно, перекрывая тишину только короткими очередями ступенчатых всхлипов. Так-то лучше!

Блюститель вынес его из приемной капсулы, уложил в кресло. Осторожно вытянул кисть из-под щеки малолетки. Тот несколько раз чмокнул. И щека гладкая. Совсем еще ребенок. «И наполнит Свет Слепящий душами малыми и чистыми…» Но когда эти малые души сбиваются в стаи, то вытворяют не очень чистые дела. Надо выяснить, что делается в голове у этого малого, пока он не очухался. Блюститель стал настраивать Фильтр.