Клэр Корбетт - Дайте нам крылья!

Взгляд Пери падает на рисунки, плакаты и чертежи, развешанные по стенам кабинета — она видит их словно в первый раз. Голубой заснеженный утес слева — это церковь; как потрясена была Пери, когда впервые пришла в этот дом и узнала, что церковь — творение Питера! Когда Пери приехала с Окраин, то знала только этот ориентир и по нему и искала дорогу в Городе.

Первый день в Городе… У Пери был временный пропуск — спасибо, Ма Лена! — и твердая решимость остаться здесь навсегда, не дать вытеснить себя обратно в глушь. Пери потирает тугую кожу на левом бицепсе. Там, под кожей, сидит еще один микрочип, но его-то Пери нервно нащупывает по десять-двадцать раз на дню. Удостоверение жителя Города, постоянный пропуск. Где бы она ни оказалась, ее просканируют и удостоверение подтвердит, что она имеет законное право жить в Городе. Когда Пери вживили этот пропуск, она месяца два была на седьмом небе. Можно больше не бояться, что ее депортируют.

Хьюго плачет. Пери бежит в его комнату — рану так и жжет.

Хьюго хочет есть, ему уже давно надоело сосать пальцы, он заходится в крике и весь красный. Пери подхватывает его на руки, чувствует, как колотится его сердечко, как тычется в нее его маленькая жизнь, успокаивает его, прижимает к себе, прикладывает к груди. Хьюго жадно сосет, пристально глядя Пери в глаза. Лететь, лететь, лететь. Надо оставить тебя — но я не смогу. Пусть Авис ненавидит меня сколько хочет, пусть Питер больше не обращает на меня внимания, но мне бы и в голову не пришло отдать тебя чужим, ни за что!

Пери смотрит на чудесные игрушки Хьюго, на изящный миниатюрный глобус, подвешенный над кроваткой. Придется тебе, Хьюго, обходиться без всей этой красоты.

Не смогу я тебя оставить. Тем более сейчас. А то придут за мной, а найдут тебя. Пери одной рукой придерживает Хьюго, другой вытаскивает свою инфокарту. Надо позвонить Питеру и уговорить его вернуться как можно скорее.

Не отвечает. «Оставьте сообщение».

Пери не знает, как быть. Когда она в последний раз послала Питеру голосовое сообщение, он прослушал его только через три дня.

«Отбой».

Пери смотрит на погасший экран. Боже мой, что ж я раньше не сообразила! Бросает инфокарту на пол. Брать ее с собой нельзя. По ней Пери живо вычислят. Проще простого.

Тело Луизы в волнах прибоя.

Плюш топочет в детскую, вспрыгивает на скамью рядом с Пери и подсовывает голову ей под руку. Она гладит его по носу, ерзая от нетерпения: когда же Хьюго кончит сосать? Скорее, Хьюго. Ну пожалуйста. Пери бросает взгляд на настенные часы: дорога каждая секунда. Смотрит в янтарные глаза Плюша. «Я буду по тебе скучать».

Хьюго наконец отваливается от груди, улыбается.

— Па! — восклицает он, сверкая глазами — сам удивился, как у него получился такой маленький взрыв. — Па! Па! Па!

«И по тебе я буду скучать».

Нет. Нельзя бросить тебя одного, и в этом доме, и в целом мире, когда тебя собираются отдать в чужую семью. Единственный выход — если я останусь с тобой, а остаться я не могу.

Не могу.

В голове прямо искрит. Мир вокруг с рывком останавливается — нет, это она, Пери, застыла, глядя в немигающие глаза немыслимого, что таращатся на нее из бездны.

Придется мне взять тебя с собой. Чтобы тебя не обижали. Чтобы тебя любили. Больше никто тебя любить не собирается.

Мир снова кружится, все быстрее и быстрее, Пери мчится, словно ветер, стоит ей остановиться — и все замрет, у нее не хватит духу спасти не то что Хьюго — саму себя, она оцепенеет и будет покорно сидеть на месте и ждать. Легкая мишень.

Пери кладет Хьюго на коврик на полу и обшаривает детскую. Нужно взять кое-что еще: подгузники для Хьюго — сотня квадратных пеленок, сложенных в пачку не толще ее ладони, теплые одежки — костюмчик для полетов и… что еще?

Что еще тебе понадобится, птенчик?

Я.

А больше, собственно, и ничего.

Все, что тебе нужно, — это я.

Она берет Хьюго на руки и пристраивает его в слинг. Куда лететь? В Городе им негде укрыться. Пери потирает руку, нащупывает пропуск. Бесценный знак того, что ее здесь приняли: многие всю жизнь за него бьются.

А сейчас она готова вырезать и его и швырнуть на пол в зарок вечного изгнания, ради Хьюго — но не станет.

Вот и все. Теперь и речи не будет о том, чтобы вернуться, чтобы получить прощение. Настал момент, когда я должна отказаться от всего, к чему стремилась, за что боролась — от такой жизни, от Города.

Пери выходит и запирает дверь, слышит, как Плюш рычит и скребется за порогом.

Выходит на край утеса перед входом.

— Прости, птенчик.

Гладит Хьюго по щеке, шагает за край и падает вниз.

Необыкновенная девушка эта Пери. В такой мысли я укрепился к концу того длинного, дождливого, ветреного лета. Конечно, поначалу я о Пери ничего не знал. И она, и Хьюго были для меня всего лишь именами, которые назвал в трубку взбудораженный человек, позвонивший мне домой душным летним утром. И прежде всего я спросил себя — почему он звонит именно мне?

С одной стороны, яснее некуда. Я — частный сыщик, и клиенту порекомендовали обратиться ко мне как к опытному и надежному знатоку своего дела; к тому же у меня много полезных знакомств в самых разных кругах. Так что почему бы и не позвонить? Но с другой стороны, по словам клиента на том конце провода, у него пропал грудной ребенок, — и звонит он, заметьте, мне, а не в полицию, почему? Позже на свет выплыло еще множество причин, по которым Питер Чешир предпочел в то жаркое летнее воскресенье набрать именно мой номер. Например, выяснилось, что на поиски маленького Хьюго он нанял не только меня. Кроме того, Питер Чешир относился к особому виду клиентов. «Виду» — в буквальном, биологическом смысле. Раньше люди этой породы к моим услугам не прибегали. Но тогда я даже вообразить не мог, сколько всего мне еще предстоит узнать.

Время подходило к полудню, я в одних шортах сидел за обеденным столом и лениво перебирал бумаги. Спозаранку меня разбудил Санил, чтоб ему пусто было, собачьему сыну. Давний приятель, а нынче — советник в министерстве. Ничего лучше не придумал, как позвонить в воскресенье с утра пораньше! «У нас выходных нет, вкалываем круглосуточно, — служба такая, — ответил он на мое брюзжание. — Время не ждет. Так, у меня для тебя работенка. Выкрои для меня часик-другой в четверг, лады? Подробности при встрече».

Зря я остался дома: жара, духота, ни ветерка, и наш шестиэтажный многоквартирный дом с дурацким названием «Вентура» прямо накалился на солнце. Пот лил с меня градом, а поскольку мой сосед Витторио куда-то уехал с дружком, на крыше дома со вчерашней ночи продолжался буйный праздник с громкой сальсой, и приструнить весельчаков было некому.