Сергей Попов - Небо цвета крови

Положив винтовку на журнальный стол — подскочил к гардеробу, на голову превосходящему меня по высоте, и стал сдвигать к двери, чувствуя, как мокнут от ужаса ладони.

Р-р-р!..

— Только бы сил хватило… — с надеждой проговаривал я, — иначе… все — загрызут…

Наигравшись с одноногой куклой в грязном платье, Клер отложила ее к остальным игрушкам, достала из корзины обгоревшую раскраску, надломанные цветные карандаши и принялась зарисовывать мультяшного мышонка, наполняя картинку недостающими цветами. Но уже через несколько минут это занятие ей наскучило, она убрала все обратно, обулась в маленькие туфельки и, открыв дверь, вышла на кухню, где мама резала мясо к обеду. Заметив Клер, Джин обернулась, сдержанно улыбнулась, маскируя тревогу, и позвала к себе:

— Доченька, иди сюда, — сделала пригласительный жест, отходя от стола, — вместе готовить будем.

— Что-то вкусненькое? — хитрым голоском спросила Клер, встав рядом с матерью. В глазках зашевелился интерес, детское любопытство, а от вкусных запахов, овеявших всю кухню, разгулялся аппетит. — Да, мам?

Джин вытерла руку об затасканный до дыр фартук, приобняла дочь, ответила:

— Супчик мясной, как ты любишь, а еще салатик хочу сделать.

Клер оживилась, заюлила, заглянула на стол — там лежали три скудных бледненьких помидора, два тоненьких огурчика — скромный урожай, выращенный в теплице поистине титаническим трудом матери.

Заметив, куда смотрит дочурка, Джин предложила:

— Ну что, порежешь овощи? Только кожуру не забудь снять с огурчиков, хорошо?

— Хорошо, мам!

— И осторожнее — не порежься! — предостерегла та и, перед тем как вручить маленький нож, напомнила: — Ножичком на себя, на себя аккуратненько…

— Знаю, мам! — насупившись от излишних нотаций, перебила Клер. — Не напоминай!

— Все, молчу-молчу! — примирительно выступила мать, передала нож. — Тогда все в мисочку нарежь, а я потом маслом заправлю — у нас полбутылочки еще осталось.

Клер молча начала чистить огурцы, шинковать помидоры.

Тайком понаблюдав за подрастающей хозяйкой, ловко управляющейся с острым ножом, ничуть не хуже нее, Джин тихо заплакала — сердце переполняло бесконечное материнское счастье. Чтобы увлеченная делом дочка не заметила ее слез радости — отошла чуть в сторону, незаметно вытерла испачканным фартуком глаза, посопела носом, так же молча, как и Клер, продолжила разделывать жесткую мерзлую волчатину, то и дело подкидывать в кастрюлю некрупные неровные куски.

«Помощница подрастает моя, — с гордостью за дочь подумала Джин, — надежда и опора наша с Куртом…»

Когда миска была заполнена овощами, маленькая Клер сполоснула нож в ковшике с водой, убрала в подставку, собрала очистки от огуречной кожуры в кучу и вдруг задала матери нежданный вопрос, какой та боялась в данный момент услышать больше всего:

— Мамуль, а папа скоро вернется?

Из рук Джин мигом выпал нож. Она глубоко жадно вздохнула, от чего грудь обожгло огнем, вздрогнула всем телом, как от страшного наваждения, оперлась на стол, побледнела.

— Мамочка, тебе плохо?.. Мама… — растерялась Клер, подлетела к ней, крепко обняла, чуть не плача. Сердечко забилось в испуге. — Что с тобой? Ты из-за папы так, да?.. Мам…

Почувствовав тепло дочери, Джин безмолвно опустила голову, не моргая, будто слепая, взглянула на ту, запустила свои тонкие холодные пальцы в прядь детских волос, как-то по-старушечьи погладила. Рука скользила по ним легко, точно по шелку, неторопливо, заботливо, жалеючи.

— Мамуль?.. — не унималась Клер, все крепче и крепче прижимаясь к родной матери, по-своему утешая, но она — холодный камень, — казалось, даже не понимала этого. — Мама… мамочка… мама…

Еще какое-то время помолчав, продолжая смотреть куда-то сквозь дочь, Джин, наконец, заговорила, но тихо, слабо, совсем уж неубедительно:

— Я… я в порядке, доченька… — закрыла глаза, тяжело выдохнула и повторила так, словно и сама не верила в то, что говорит: — В порядке…

— Ты обманываешь, обманываешь! — грозно молвила Клер. — Зачем ты меня обманываешь? Я же вижу, что ты чем-то расстроена!

Истерика дочери привела Джин в чувство, она решила больше ничего не скрывать и созналась:

— Я вся на нервах, Клер, места себе не нахожу… — и бросила обеспокоенный взгляд в окно. За ним шел пепел, неслышно стелился на темный отравленный снег и ветви. Дочка заглянула ей в глаза, тоже посмотрела в окно. Через мгновение продолжила, успокоившись: — Когда наш отец уходит туда… — помедлила, — …меня не покидает тревога, прям душа не на месте…

Договорив — подвинула к себе миску с нарезанными овощами, взяла ложку, стала перемешивать. Клер удивленно смотрела то на красное небо с зависшим на нем огненно-медным диском, то на этот серый пепел, провожая завороженным взглядом, и все никак не могла понять, что же такого страшного может таиться в этой безобидной тишине, вгоняющей мать в панический ужас.

— Но… там ведь так тихо… — промолвила она, следя за тем, как подхваченный ветром пепел принялся кружиться дервишем возле окна, взлохмачивая колючие чернильные кусты, — …зачем бояться тишины, мам?

— Да просто неспокойно как-то становится… — лживо, ограждая Клер от излишних подробностей, к каким та еще пока не готова, ответила Джин и вдруг обратилась с просьбой: — Доченька, а не принесешь маслица? Знаешь где?

Клер с неохотой оторвала глаза от окна.

— Конечно! — потом обняла мать: — Я сейчас приду, только не грусти, ладно?

И удалилась в кладовку.

Пока Клер не было, Джин быстро, дабы случайно не увидела дочка, окрестила себя святым знаменьем, зачерпнула ковшиком чистой воды из ведра, добытой в скважине, что несколько месяцев выкапывал Курт возле дома, залила кастрюлю, насыпала оставшиеся приправы.

Вернулась дочка бесшумно, словно мышка.

— Тут очень мало, мам, нам точно хватит? — отдавая полупустую бутылку масла, с сомнением в голосе спросила она, а сама встала возле мамы, с нетерпением ожидая, когда та польет им нарезанный ей салат. — Больше ведь нет…

Джин на это как-то скромно улыбнулась, взялась заправлять салат, попутно давая наставления Клер:

— Смотри и учись — скоро сама будешь так делать, — оглянулась на дочку: Клер с каким-то необычайным интересом следила за каждым действием матери, точно боялась пропустить что-то важное, — а папка наш как обрадуется, когда придет домой… — маняще протянула и, хваля, прибавила: — Я же скажу ему, что это ты его сегодня накормила!

— Ему понравится мой салатик?..

— Вот увидишь, Клер, обязательно понравится! — убедила мать. — А сейчас пойдем со мной — включим генератор и поставим наш с тобой суп на плиту вариться.