Геннадий Прашкевич - Помочь можно живым

Не буду касаться наших тогдашних бесед — писатель, известный всему миру, и — провинциальный школьник; частично они отражены все в той же моей повести “Поворот к Раю”. Отмечу только, что, на мой взгляд, может быть, важнейшей чертой в характере Ивана Антоновича была эта — страстное желание приобщить к Культуре любого, попавшего в сферу его внимания.

“Абрамцево (под Москвой), 20.10.59.

Глубокоуважаемый Геннадий!

Прочитал Ваше письмо с удовольствием. Мне кажется, что Ваша жизнь, хоть и скудная материально, но правильная — какая и должна быть у людей, по-настоящему интересующихся наукой. Все же университет должен быть неизменной целью, хотя бы для права заниматься наукой и итти по любимой специальности. Черт бы взял нашу бедность с жильем — надо бы взять Вас в лаборанты к нам в Институт — самое верное и самое правильное, но без прописки в Москве принять Вас нельзя, а прописаться без работы — тоже не выйдет… Вот и принимаем в лаборанты всякий хлам только потому, что живет в Москве — глубоко неправильный подход к комплектованию научными кадрами. В том и смысл Академии, что она должна брать к себе все настоящее из всей страны, а не случайных маменькиных сынков!

Все же Вам надо не отставать от Института — участвовать в экспедиции — на будущий год опять будут кое-какие раскопки — Чудинов, потом и по млекопитающим или рыбам — вот Вам в свой отпуск или как там у Вас будет…

Я все еще на временной инвалидности, живу под Москвой и вернусь к работе в Институте только в марте будущего года. Тогда подумаю над книгами. На чем Вам заниматься — очень больной вопрос — у нас нет ни популярных работ, ни хороших учебников — все еще только в проекте. Как у Вас с языками? Надо знать минимум английский язык, чтобы прочитать ряд хороших работ по палеонтологии позвоночных, морфологии (функциональной) и сравнительной анатомии. Следите за работами академика Шмальгаузена — он написал в последнее время ряд интересных работ по происхождению наземных позвоночных. Если Вы овладеете языком — составлю Вам список книг, которые можно будет получать по межбиблиотечному абонементу в Томске (а может быть таковой возможен у Вас в Тайге?).

Теперь коротко о Вашем вопросе — подробно писать не могу — переписка у меня выросла так, что совершенно меня задавила — и не отвечать нельзя и отвечать невозможно — секретаря мне по чину не положено.

Так вот, на человека теперь, в его цивилизованной жизни не действуют никакие силы отбора, полового подбора, приспособления и т. п. Накопленная энергия вида растрачивается, потому что нет полового подбора и вообще человек не эволюционирует, во всяком случае так, как животные. Да и общий ход эволюции животного и растительного мира из-за столкновения с человеком сейчас совершенно исказился и продолжает еще сильнее изменяться под воздействием человека.

А Вы выписали наш Палеонтологический журнал?

И неизменная, весьма человечная приписка:

“Если понадобится проехать от Вас в экспедицию или за литературой — рассчитывайте на финансовую поддержку. Рублей 500 всегда смогу выделить. И.Е.”

…С годами я понял, что человек, как правило, формируется на тех трех-пяти книгах, которые он первыми прочел в своей жизни, наконец, теми двумя — тремя людьми, которые первыми обратили на него серьезное внимание. Конечно, если вам под руку попал “Дон Кихот”, это еще не значит, что вы вырастете романтиком, — вас может постичь и судьба Санчо Пансы. Конечно, если первым обратившим на вас внимание человеком оказался вовсе не Ефремов, это еще не значит, что вы вырастете посредственностью. У жизни свои законы… Но в моей судьбе встреча с ученым и писателем И.А.Ефремовым значила очень много.

А началось все с “Путешествия Баурджеда”…

Закончить же этот краткий очерк я хочу вот чем. Сборник “Румбы фантастики” — явление новое, аналогов ему я пока не знаю. Любая публикация в нем — это путешествие в неведомое, к тому Читателю, к которому старается обращаться каждый пишущий. К сожалению, Ефремовы в мир приходят не часто; в наши дни, опять же к сожалению, далеко не каждому писателю можно послать письмо — попросту не ответят… С этой точки зрения сборник “Румбы фантастики” — то самое письмо в мир, в котором жил и работал И.А.Ефремов. Человек отточенного ума, человек высочайшей энергии, он не одну судьбу сформировал напряжением своего силового поля. Пусть и эти сборники (а их, я надеюсь, выйдет немало) организуют судьбу самых разных литературно одаренных людей, ведь каждый такой человек — это тоже пусть небольшое, но все же звено Великого (духовного) Кольца, о котором мечтал великий советский фантаст.

Новосибирск, 1988

Ночью со стены снова заметили темную тушу свирепня. Выйдя из леса, зверь неторопливо затрусил прямо к воротам — наверное, понял, что здесь самое слабое место. Он не торопился. Попробовав ворота клыком, недовольно заворчал и принялся разгребать передними лапами снег.

Сторожа, притаившись наверху, со страхом глядели на быстро углубляющуюся яму под воротами.

— Никак до земли дошел! — пискнул Мозгляк.

— Тише! — зашипел на него Дед — Чего верещишь?

— Так подроет же! — Мозгляк отодвинулся от края стены и втянул голову в плечи.

— Очень даже просто — сказал Шибень снимая рукавицу и вдевая ладонь в ременную петлю на рукояти палицы. Не для драки, конечно, какая уж тут драка. Просто с дубиной в руке он чувствовал себя немного уверенней.

— Не вздумайте копья кидать! — предупредил Дед. Но и без него все знали, что копьем свирепня не возьмешь, только беду себе накличешь. По городу до сих пор ходила история про Пеана-добытчика и его сыновей. Те повстречали свирепня как-то раз весной на охоте, когда еще никто не знал, что это за зверь, и Пеан кинул в него свое копье. Они стояли на самой вершине Оплавленного Пальца и считали себя в полной безопасности. Свирепень ушел, не обратив на них особого внимания, но той же ночью все четверо захворали странной болезнью, кожа на руках и на лицах у них потрескалась и стала сползать рваными лоскутами, глаза перестали видеть, и тяжкая рвота изнуряла. На рассвете, первым из четверки, умер Пеан, а до вечера нового дня не дожил никто.