Александр Уралов - Псы Господни (Domini Canes)

Почти спокойно Сергей взял камеру, опустил стекло и стал, не выходя из машины, снимать пожар. Нам всем повезло, что дом был виден ему полубоком, «в три четверти», как говорят фотографы. Это придаёт всей картинке глубину и объём.

Сергей снимал ослепительно яркий огонь, странным образом как бы выраставший из стыка стен и фундамента. Видно, как языки пламени, более всего напоминающие тонкую плёнку, неровно обрезанную поверху, быстро поднимаются вверх, как из прохода между домом 21 — какое-то время чётко виден указатель — и домом 19 выбегают люди, оборачиваясь на бегу. Как всплескивает руками, роняет наземь сумку и начинает причитать старуха, метров тридцать не дойдя до этого прохода. Пламя поднимается ровно и неотвратимо и вот оно достигает двенадцатого этажа и выше. Сейчас дом похож на красивый параллелепипед, упакованный в алую подарочную обёртку с лазерной насечкой. Обёртка поднимается над крышей — отчётливо слышно, как Сергей потрясённо говорит: «Ох…б твою мать!» — и вдруг заворачивается наружу и стремительно несётся вниз. На секунду Сергею представляется гигантский пламенеющий презерватив, легко натягиваемый на деталь от детского набора кубиков — да-да, он хочет вслух сказать об этом, но только мычит.

В зад его «девятки» тихо въезжает «Мазда», за рулём которой взволнованная блондиночка, похоже, даже не соображая, что к чему, продолжает какое-то время одновременно нажимать на педали газа и тормоза. Изображение дёргается.

Сергей пытается разговаривать с блондинкой, но и её, и его так и тянет обернуться на дом, с которым происходят совсем уж страшные вещи. Сергею хватает соображения поставить камеру на крышу своего автомобиля. Видно, как пламенеющая плёнка вдруг начинает переливаться всеми цветами радуги, а потом снова краснеет и по поверхности её стремительно проносятся меняющиеся символы, сливающиеся в неразборчивые пятна. Эти символы впоследствии будут сводить с ума, как учёный мир, так и неисчислимое количество добровольных помощников, энтузиастов-любителей, богословов всех конфессий мира и полупомешанных телевизионных проповедников.

Несколько человек уже снимают происходящее на мобильники, но наиболее чёткое и не дёргающееся изображение, конечно, принадлежит ему, Сергею Любаеву, Екатеринбург, Россия. Тем более что ему посчастливилось быть на солнечной стороне дома. Со стороны двора все свидетели в голос утверждают, что «пламя» было ярко-красным с оранжево-жёлтыми прожилками, вплоть до того времени, когда таинственная дрянь, что окутала дом, начала затвердевать и становиться молочно-белой.

Торопливо обменявшись всем, чем положено обмениваться в случае незначительного ДТП, Сергей отогнал от машины двух чумазых пацанов, уже корчащих дикие рожи и выплясывающих в бессмысленном восторге перед камерой. Плёнка загустела и покрылась протуберанцами-щупальцами, длиною до десяти метров, как можно определить по изображению. Через недолгое время щупальца втянулись внутрь, плёнка покоробилась, как засыхающий лист, и мгновенно затвердела. С крыши полетели обрубленные кабели телефонов, интернета и прочих «линий-воздушек», за последние годы опутавших все городские дома наподобие паутины.

Раздался гулкий удар, словно рядом бухнуло дальнобойное орудие. Сергея ударило воздухом прямо в лицо, сшибив камеру с крыши. Машина на мгновение приподнялась левым бортом. Её протащило вбок и назад сантиметров на пять… и всё успокоилось. Неподалёку уже выли сирены пожарных, милиции, «скорой помощи», МЧС, ФСБ и прочих служб, которых в ужасе наперебой вызывали и вызывали жители всех окрестных домов.

Оглохший Сергей поднялся на ноги и поднял камеру. Почему-то ему стало страшно. С соседних домов беззвучно осыпались стёкла. Мятый кокон, окутавший дом, на глазах медленно чернел, проходя все оттенки от белого до угольно чёрного. Через минуту он стал матовым, перестал отражать свет и окончательно застыл. От него тянуло холодом.

Сергей кинул камеру на переднее сиденье, скинул куртку, прикрыл камеру, не замечая, что к спине куртки прилипло собачье дерьмо, и завёл машину. Надо было уезжать. Надо было срочно рвать домой, выкладывать на FTP всё отснятое, срочно нарезать несколько видео сэмплов и срочно слать их в крупнейшие информационные агентства. Он сможет. Он знает, как это делается!

В салоне воняло дерьмом, но Сергей не замечал этого. Доехать! Спокойно, спокойно… нельзя сейчас торопиться… ох, руки трясутся. Главное — доехать!

Через неделю, когда потрясённый мир уже твёрдо знал, что всё произошедшее — не СМИшная утка, Сергей выторговал у CNN триста тысяч долларов, в чём, наверное, здорово продешевил. Впрочем, Иринка пищала от восторга, а долбанные тесть и тёща никогда больше не донимали его жену. То есть, зудели, конечно, потихоньку, по старой памяти, но Иринку это теперь совсем не волновало, нет! Совсем! И к тому же — она действительно удивлялась и радовалась, насколько потрясающим может быть секс с любимым и удачливым мужем…

Сергей пропиарился на полную катушку, побывав гостем всех телеканалов города и дав за несколько дней бесчисленное количество интервью. Дела его пошли в гору. Через две недели он быстро собрался и перебрался в Питер.

Впрочем, даже и без всего этого, — случившегося, — наверное, всё у него было бы нормально. Толковый парень. Работящий. Это все, кто его знал, говорили.

Илья не пошёл сегодня в «чайхану». Ждал сестру в гости. Ленка обещалась прийти, как обычно, по субботам. Сам-то Илья вполне нормально управлялся с домашними делами — стирал, гладил, прибирался. Сашка помогал, а то как же! Ленка обычно ворчала, что, де, опять они с Сашкой пыль не везде протёрли, да и постирали как-то криво, без отбеливателя. Ну, и рубашки у Ильи глажены с заломами! А брата она, мол, привыкла видеть чистеньким и даже где-то щеголеватым.

Это уж точно. С детства Илья понимал, что ему далеко до двух своих братьев-красавцев. Рост, физиономии, ум — всё у них при всём! Бог дал семье Васильевых хороших детей, и мать всегда гордилась этим. А то, что Илюшенька таким уродился, так то запоздалый намёк Господа — дескать, не выдрючивайся Антонина Сергеевна, всё в Моей воле! Во всяком случае, мать так считала.

Вот и получилось, что в посёлке Медное лучше Ильи никто и не жил. Павел с Володькой любому морду разобьют, кто о брательнике ихнем не то, что слово паршивое вставит, а просто пренебрежительно в его сторону посмотрит. Сестра своего первенца Илюшенькой назвала — в честь брата младшего. Девки бесперечь у Васильевых дома толклись. Все тебе удовольствия — и братья-красавцы, и Ленка, душа незлобивая и независтливая, и музыки полон дом, и сам Илья, тогда ещё раскатывающий в инвалидской коляске. Лицом симпатичен… а к его калечеству быстро привыкаешь! Не заячья губа и не волдырь во всё лицо, всё-таки! Очень уж толков парень, во всём других первее, что школьной программы касается! И поёт красиво, и знает уйму всякого, и читает много.