Нина Катерли - Сказание о Громушкиных

Громушкин пошел в угол участка – так и есть, елочки Юлькиной еще нету, не родилась дочка. А старая ель, которую он благодаря воплям жены, что уничтожает красоту, оставил жить, стоит. Зря, конечно, не спилил, от нее одна сырость и на веранде вечно тень, да что спорить с женским полом из-за какого-то дерева!

Во время следующего посещения перепугался было до дрожи. Случилось это как раз после приема ревизоров, был Громушкин с сильного похмелья, так что позабыл выкатить Машину из гаража, нажал трясущимся пальцем на 100 и сразу понял – вот сейчас раздастся треск и проклятый агрегат разнесет его замечательный, из белого кирпича гараж, в куски. А что будет дальше, и подумать страшно!

Но ничего такого не произошло. Никаких кусков и треска. Для Машины в этом случае гараж, оказывается, препятствием не был. И ведь правильно! Сто лет назад его и в проекте не стояло. Так что Громушкин преспокойно вышел на свой запорошенный снегом участок, подышал свежим воздухом, запахом хвои, подумал, что воздух тогда был, вроде, как почище. И вернулся обратно.

Машина была что надо. И думал Громушкин, использовать ее нужно не абы как, для грибов. Тут большую деньгу можно заколотить, если с умом.

Можно эту хреновину продать. Причем не кому-либо, за что, того гляди, сядешь. А родному государству. Оно ее употребит в военных или там космических целях. А на это, известно, у нас никаких средств не жалеют. Вон, академики, что бомбу изобрели, живут, рассказывали, как в раю – имеют коттеджи, автомобили с шоферами, домашние кинотеатры, да чего хотят, то и получат.

Чем развлекаться сбором грибов, можно обеспечить семью и наследников выше крыши. Того гляди, Ленинскую премию получить… Вот только куда обратиться? Вопрос…

Советоваться Громушкин, ясное дело, ни с кем не мог и не собирался. Даже с женой. Решил для начала отправиться в один секретный институт, где занимались не то ракетами, не то чем-то еще, имеющим отношение к полетам в космос.

Институт, повторяем, был строго засекречен, но все, конечно, знали, где он находится. И в один прекрасный день, надев свой лучший импортный костюм и вставив для солидности в карман пиджака заграничную авторучку, Громушкин поехал в тот институт. "Жигули" оставил на всякий случай за два квартала. Вошел и, конечно, – охрана. Так не зайдешь, нужен пропуск.

Но Тимофей Алексеевич наш тоже шит не лыком, вынул паспорт, сказал, что внутрь ему не нужно, а он просит вызвать к нему представителя для переговоров. Каких? Секретных. И уж это, извините, он скажет лично представителю. Тот и решит, что делать дальше – провести разговор с Громушкиным самому или вызвать другого специалиста. Вот так.

Охранник куда-то позвонил, потом провел Громушкина в комнату переговоров – она находилась тут же, в вестибюле, – до турникета, через который только по пропускам. Отвел и велел ждать: "К вам выйдут".

Комната как комната. Не скажешь, что хорошо обставлена, а еще важный институт! Обычный канцелярский стол, два кресла, обитые, правда, искусственной кожей. Хилый цветок на окне. Зато на стене портреты всех членов Политбюро. И Гагарин! Вот, дураки, сразу раскрыли все тайны, чем они тут занимаются!

Громушкин снял свое ратиновое пальто, повесил в стенной шкаф. Не париться же тут солидному человеку в верхней одежде, пока они изволят явиться.

И только он, поддернув на коленях брюки, сел в одно из кресел, в комнату вошел худощавый и очень длинный молодой человек с лысиной и в очках. Сразу поймешь – ученый!

Пожал руку, уселся напротив в кресло: "Я вас слушаю".

Громушкин замялся – с чего начать. С такими субъектами ему беседовать еще не приходилось. Бывало, придут за мясом, так там какие разговоры – "Вам сколько? Чего – вырезки или на студень?" Здесь дело другое, тонкое.

И, главное, если пойдет разговор, не продешевить!

Громушкин откашлялся, вытер губы белоснежным платком и начал:

– Как бы ваша организация отнеслась к одному изобретению?..

– Чертежи! – выпалил ученый, протягивая руку. Чего тянет? Видит же, что у Громушкина нет ничего.

– О чертежах после, – ответил тот. – Сперва о принципе. Имеется некое… устройство, которое может… так сказать… передвигаться…

– Передвигаться может даже колесо, – улыбнулся ученый и зачем-то снял очки.

– Точно! – радостно отозвался Громушкин. – Только колесо ваше едет по земле.

– А самолет летает по небу! – еще шире заулыбался ученый и нацепил очки обратно на нос.

Надо было переходить к делу. И Громушкин прямо сказал, что агрегат, о котором он ведет речь, не самолет и даже не ракета. Он вообще двигается не по земле и не по воздуху. Он… как бы сказать, перемещается… Ну… Вот, сейчас мы, допустим, тут, в сегодняшнем дне. А нажал, допустим, кнопку – и перенеслись на сто лет назад, в прошлое. Я понятно выражаюсь? Хотя добавлю, что пока это только идея, в стадии… Тут Громушкин замолчал, решив, что и так сказал слишком много.

Что решил его собеседник, он понял не сразу. Тот как-то весь скукожился, продолжая при этом ухмыляться. Только ухмылка была теперь какой-то неестественной, точно с натуги. Потом, поднявшись с кресла, ученый сказал, глядя мимо Громушкина на членов Политбюро:

– Вы, товарищ, видимо, ошиблись адресом. Мы такими вещами не занимаемся. Категорически. Мы… Короче, вам – не к нам!

И уж хотел было выйти, но Громушкин проворно вскочил и ухватил его за рукав.

– Тогда подскажите – куда? Я, видите ли, человек серьезный и у других серьезных людей время отнимать не собираюсь. Но мне нужно знать, куда обращаться. Чтобы не попасть в этот… в просак.

– Знаете, – сияя и зачем-то кусая губу, ответил молодой ученый, пятясь к дверям, – я бы советовал вам обратиться в другое э-э… учреждение. Это в Невском районе. Знаете такой? Называется Институт имени Бехтерева. Вам там обязательно помогут. Обязательно!

И юркнул за дверь.

А Громушкин вышел на улицу и побрел к своему автомобилю. Чем занимаются в Институте Бехтерева, он отлично знал. Устраивал туда в свое время собственную мамашу-покойницу. Старуху брать не хотели, помогли связи, и она прожила в том заведении еще полгода. Там и скончалась, не сведя, слава Богу, с ума семью Громушкиных.

Садясь в "Жигули", Громушкин подумал, что все – к лучшему. В результате всего одного визита в первый попавшийся институт он получил ответ на вопрос, стоит ли выставлять Машину на продажу. Выходило – ни в коем разе, не то угодишь в психушку. А если притащить кого на дачу и показать агрегат в действии, его могут запросто отобрать, конфискуют без разговоров. И денег не дадут, а еще заподозрят в связях с зарубежными шпионами. У нас это быстро. Посадят. А то еще и убьют, чтобы не распространялся.