Андрей Овсянников - Наблюдатель. Сказка про деньги

Глава 4

Исповедь

Ускорившееся развитие ашэсов совпало с появлением странных ощущений в области дыхательных органов Наблюдателя. Его также беспокоило, с какой скоростью размножаются вирусы, и он решился рассказать о происходящем коллеге.

Он посетил своего друга-исследователя, проводившего все время в увлекательном поиске наиболее губительных и изощренных средств для уничтожения миллионов живых созданий – от нежно-розовых клеток до умилительных, покрытых нежными ресничками микроорганизмов. Несмотря на то что рассказ Наблюдателя изобиловал подробностями, которые могли бы украсить самый яркий бред сумасшедшего, Исследователь, будучи истинным ученым, не стал подвергать сомнению услышанное, а также уточнять, что Наблюдатель пил, нюхал и курил. Он просто воспринял ситуацию как физический феномен и постарался понять природу причинно-следственных связей. Ни разу не перебив друга, он терпеливо дослушал до конца историю о карликовой звездной системе и говорящих инфузориях.

– Как давно они появились? – переспросил он у Наблюдателя, как будто речь шла о симптомах обычной чесотки.

– Что-то около шести месяцев назад.

– А когда ты впервые обнаружил там жизненные формы? – продолжал допытываться Эскулап.

– Я не знаю, когда они вообще там появились. Но последние двадцать лет электрон буквально кишит жизнью. И все это время то одни, то другие виды доминируют по многу лет, пока очередной катаклизм не губит их. А эти… они пережили уготованный им конец и продолжают размножаться и развиваться как разумные существа. Да, и еще, – Наблюдатель запнулся. – Они постоянно возятся с какими-то кубиками, за которые отдают все, чем обладают.

– Так это, наверное, деньги… Похоже, твои постояльцы обзавелись деньгами, – безапелляционно поставил диагноз губитель малолетних спирохет. – Численность HS растет, количество товаров и их разнообразие увеличивается. И наконец увеличивается настолько, что прямой обмен становится неудобен. Поэтому они решили ввести подходящий эквивалент предметам торговли. Они выбрали один редкий металл и стали делать из него кубики. А поскольку металл был очень редким, и делать из него кубики могут только вожди, то количество их всегда должно соответствовать количеству товаров в четкой пропорции.

– И, поскольку вирусы любят копить впрок бесконечно и безразмерно, – радостно перебил Наблюдатель, – идея отдавать производимые ими товары за маленькие блестящие эквиваленты, которые не портились и не требовали строительства огромных хранилищ, несомненно, понравилась всем и сразу.

– Хотя это, может, объясняется проще. Например, осьминоги играют с цветными камешками и готовы даже сражаться за право обладания ими, а пингвины ухаживают за самками, принося им идеально окатанную гальку, – задумчиво добавил Друг. – Послушай, а эти вожди, как они появляются? Это что – особенность от рождения?

– Нет. Они добиваются этой роли, – пояснил Наблюдатель, сам не очень-то понимая, как и зачем они это делают, и затем, как будто размышляя вслух, добавил: – И почему-то они постоянно смотрят вверх, как будто догадываются о моем существовании, считают меня Богом и ждут помощи. А мне хочется крикнуть, что Бог есть, но он ничем не может им помочь. Он не может дать вечного покоя праведникам или наказать только грешников. Все зависит только от них самих, а Бог может только уничтожить их всех на фиг, когда они окончательно достанут его.

Скептически оглядев Наблюдателя и не обнаружив в нем никаких божественных атрибутов, Друг вернул его к реальности:

– И как быстро они размножаются?

– После почти полного вымирания они расплодились до нескольких десятков миллионов примерно за десять дней, – гордо отчеканил Наблюдатель. От этих слов повеяло чем-то почетным, заслуженным и почти мистическим. Как будто это он сам сначала уморил почти всех вирусов, а затем помог им преодолеть внезапно возникшие трудности и обеспечил их повальное размножение.

– Я бы избавился от них, – немного помолчав, обронил Друг.

– И как это возможно? – опешил Наблюдатель.

– Элементарно. Как действует обычное лекарство, когда микроскопические частицы уничтожают опасные объекты. В твоем случае мельчайшие частицы препарата пройдут около электрона, и некоторые из них произведут тот же эффект, что и песчинка, уничтожившая твоих драконов несколько лет назад.

– Но это жестоко. Они ведь живые, хоть и невидимые. А если бы мы оказались микроорганизмами в каком-то гигантском существе?

Друг застыл в изумлении с зажатым между пальцами «мямликом». Врач любил всякие вкусняшки, которые называл «мямликами». Он перемалывал их непрерывно, и ничто, даже сильнейшие эмоциональные потрясения, не могло остановить этого процесса.

– Послушай, дорогой мой борец за избирательные права планктона и водорослей. Они никто, и звать их никак. Но не это главное. Главное то, что они – болезнь. Тебе жалко уничтожить мир, который меньше атома, а я, уничтожая опухоли, получается, гублю целые галактики. Что же касается нас – не питай иллюзий. Если бы мы оказались микробами в теле гиганта, он, обнаружив нас, уничтожил бы всю нашу расу незамедлительно. Если бы, конечно, мы его чем-то не заинтересовали бы, – задумчиво добавил Друг. – А давай бросим жребий. Я подброшу «мямлик», и если он упадет на темную сторону, то ты примешь лекарство, а если на светлую – то пусть поживут.

Вкусняшка описала в воздухе замысловатую кривую, упала на стол ребром и, немного поколебавшись, благосклонно улеглась на светлую сторону.

Если бы самому продвинутому и прогрессивному вождю ашэсов сказали бы, что судьбу его мира решил несознательный сухарь, он в популярной форме разъяснил бы реформаторам, а скорее всего их останкам, что такое ересь, или… или обожествил бы «всемогущего мямлика».

Употребив «спасителя рода HS» по прямому назначению, Эскулап тщательно вытер руки о штаны.

– А ты мыть их не пробовал? – съязвил Наблюдатель.

– Пробовал. Не понравилось, – пресек дальнейшую дискуссию Эскулап. – Ладно, пусть поживут, но не строй иллюзий. Насекомые тоже создают подобие социальной иерархии, и они также смотрят на солнце… Понаблюдай и поэкспериментируй, например с муравейником… на худой конец, развороши осиное гнездо. А теперь, извини, у меня на очереди еще сотни две таких цивилизаций, причем половина из них уже с метастазами.

Наблюдатель был изрядно озадачен и обескуражен беседой с коллегой. С одной стороны, ему было обидно, что Друг отнесся к нему как к редкому подопытному экземпляру и настаивал на продолжении эксперимента. С другой стороны, он успокаивал себя тем, что если бы происходившее в глубинах его организма могло представлять серьезную угрозу, то Друг, следуя врачебной этике, вмешался бы незамедлительно. Чего-чего, а возможности поупражняться со скальпелем он бы не упустил. Последнее не только успокаивало, но даже немного порадовало. Ему было бы жаль уничтожить целый мир – такой непонятный, прекрасный и… – «Все, что нам гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья» – пронеслось в его исключительно продвинутом сознании. Меньше всего ему хотелось сейчас встречаться с беспомощной претенденткой на место помощницы. Но об этом надо было думать раньше, когда он дал себя уговорить на эту встречу.