Джон Бересфорд - Только женщины

- Послушайте, Гэрней, - начал он, и зрачки его так сузились, что казались теперь черными кристаллами, светящимися темно-красным светом. - Замечали вы когда-нибудь, что какая-то внешняя сила всегда стремится отклонить прогресс человечества с намеченного им пути, что всякий раз, как народы силятся выкристаллизоваться, этот процесс кристаллизации нарушается каким-нибудь вторжением извне. Это можно проследить по всей истории, но наиболее яркие случаи, бросающиеся в глаза - египтяне и инки. Есть какая-то невидимая сила - уж не знаю, можно ли назвать ее разумной и сознательной, в том смысле, как мы понимаем разум - но, тем не менее, есть сила, внешняя, которая не позволяет человечеству выкристаллизоваться в организм. С нашей, человеческой точки зрения, с точки зрения индивидуального комфорта и счастья, было бы огромным благом для нас, если б мы могли выработать у себя такую систематическую специализацию, при которой личность потонула бы в коллективе. И, в периоды мира и благоденствия, цивилизация всегда склонна эволюировать именно в этом направлении. Но, как настойчиво доказывают индивидуалисты, в этом направлении прогресс может идти лишь до известного предела; дальше уже начинаются застой, вырождение и смерть. За тот небольшой промежуток времени, который нам известен, как история рода человеческого, еще ни разу не было момента, когда бы цивилизация стала мировой, вселенской. Как только какой-нибудь народ, достигнув утонченной цивилизации, начинал вырождаться, на него нападал другой, более молодой, варварский, и сметал его с лица земли. В Перу, благодаря обособленности инков, этот процесс цивилизации зашел очень далеко, - и, очевидно, до предела, ибо тут они были завоеваны и истреблены представителями нового мира - Испании и Англии - те цивилизации, ведь, были значительно древнее наших, европейских.

- Теперь мы переживаем такой момент, когда все нации находятся в общении одна с другой, и прогресс становится всеобщим. Нашему взору уже рисуется перспектива воцарения социализма, и в Европе, и в колониях, и за океаном, и торжество идеи всесветного мира. На наших глазах идет могучий процесс кристаллизации, сулящий счастье и благоденствие массам и индивидууму. Откуда же, спросите вы, может вторгнуться сила, которая нарушит течение этого процесса. Было много толков о желтой опасности, о вторжении к нам азиатов: китайцев, или индусов, - но эти восточные цивилизации древнее наших, а если принять во внимание исторические прецеденты, завоеватели всегда принадлежали к расе более юной. - Он круто оборвал речь.

Гэрней слушал, не шелохнувшись, точно загипнотизированный, подавленный обаянием силы, которую он чуял в Трэйле, прикованный к месту пристальным, властным взглядом этих удивительных черных глаз. Но, когда Трэйль остановился, чары рассеялись.

- Ну, - сказал Гэрней, - по моему, это весьма убедительный довод в пользу того, что мы находимся в стадии всеобщего прогресса и всемирного стремления к идеалу.

- А вы не можете себе представить катастрофы, которая бы вынудила мир вернуться к. прежней обособленности наций и заставила каждый народ начинать свою эволюцию сызнова и отдельно от других?

Гэрней подумал минутку и покачал головой.

- Это меня не удивляет, - сказал Трэйль. - Я сам часто раздумывал об этом и не мог представить себе катастрофы, которая могла бы сыграть роль всемирного потопа. Вот уже сколько лет идет разговор о возможности европейской войны, но даже и она могла бы оказать лишь временное действие, несмотря на грозные пророчества Уэльса в его «Воздушной войне». Сколько я ни думал, я не мог придумать и уже готов был признать ошибочность своей теории и отказаться от нее, но…

- Но? - повторил Гэрней.

Трэйль нагнулся еще ближе и заглянул ему в глаза.

- Но семь недель тому назад, когда, я был в Северном Китае, передо мною встало решение проблемы, но такое жуткое, такое страшное, что я с ужасом отверг его. Несколько дней я боролся против собственного убеждения. Я не мог этому поверить. Я не хотел этому верить.

- Там, в Азии, в ста пятидесяти милях от границы Тибета, неведомые силы посеяли семя, которое тайно для всех вызревало и всходило в течение года. Там это семя пустило корни и дало ростки, и оттуда распространяется дальше и дальше, все быстрее и быстрее, и может распространиться по всему миру, словно ядовитое и с невероятной быстротой растущее растение, семена которого подхватывает ветер и разносит их повсюду. И круг все ширится, и каждое упавшее семя становится новым центром распространения заразы.

- Но, ради Бога, что же это за семя? - шепотом спросил Гэрней.

- Новая болезнь - новая моровая язва - доныне неведомая человеку. И именно потому, что человек ее не знает, он против нее безоружен. В тех горных китайских селениях, где она появилась впервые, уже совсем не осталось мужчин. Все работы выполняют женщины. От этих селений все бегут, как от поселков прокаженных. Их обходят за пять миль. Но, тем не менее, через неделю-другую болезнь обнаруживается в новом селении, и жители в страхе и ужасе бегут и разносят заразу.

- Гэрней, она уже занесена в Европу. Сейчас уже есть новые очаги распространения заразы в России. Если ее не остановить, она дойдет до Англии. А болезнь эта беспощадна. Она косит не десятого, а всех - прямо-таки истребляет - мужчин; по словам китайцев, не заболевает разве один из десяти тысяч. Может быть, это и есть выступление на сцену «высших сил», о которых я говорил - стремящихся разобщить между собою народы.

Миссия Джаспера Трэйля была не из легких. Англия не хотела слушать его предостережений. Одни называли его фанатиком и смеялись над ним; другие говорили, что он страшно преувеличивает опасности и что, конечно, ее сумеет предотвратить санитарный департамент, который так блестяще справился недавно с эпидемией цинги. Но были и люди, судившие иначе.

Первый, с кем он откровенно поделился своими страхами и опасениями, был Ватсон Максвелль, редактор «Еженедельной Почты». Внимательно выслушав, он сказал:

- Да, на это, несомненно, надо обратить внимание. Может быть, вы взялись бы поехать туда в качестве нашего специального корреспондента и давать нам систематические сведения?

- Теперь не время, - возразил Трэйль. - Дело не терпит отлагательства.

Максвелль сдвинул брови и зорко воззрился на своего собеседника.

- Вы, действительно, убеждены, что это так серьезно, Трэйль? Но какие же у вас данные на это, помимо сведений из Китая?

- Я знаю, что в России было уже несколько случаев заболевания.

- Да, да; и я не сомневаюсь в этом. Но, если только вы фактически не докажете мне, что болезнь эта безусловно смертельна, я предпочел бы не распространяться о ней в данное время. Во-первых, «Evening Chronicle» последние три-четыре дня не переставая, кричит о ней, и я не вижу, что мы можем к этому прибавить, если только у нас не найдется новых сведений. Во-вторых, на следующей неделе парламент возобновляет заседания, и мне сдается, что эта сессия будет очень бурной, а в таком случае парламентские отчеты оттеснят на второй план все другое. Но, если вы согласны быть нашим корреспондентом, мы с удовольствием пошлем вас.