Кеннет Харви - Город, который забыл, как дышать

Мисс Элен Лэрейси плелась по верхней дороге. Она искала сирень, чтобы дома накидать ветки поверх белого суконного покрывала. Стояла жара, и яркое солнце подчеркивало каждую морщинку на старушечьем лице. Мисс Лэрейси грустно напевала:

Она пошамкала беззубым ртом, словно пробуя на вкус чудесный полуденный воздух, остановилась и выудила из рукава зеленого в белую полоску платья вышитый носовой платок. Косынка у нее на голове тоже была зеленой, но в голубой горошек. Мисс Лэрейси трубно высморкалась, тщательно вытерла широкий утиный нос и снова засунула платок в рукав.

Над головой зажужжала муха, мисс Лэрейси перестала петь. «Кыш, надоеда, — возмущенно замахала она крошечным кулачком. — Или ты у нас фея сирени?» Старушка фыркнула и двинулась дальше, что-то напевая себе под нос.

Говорят, феи очень любят сирень: так красиво она цветет и так скоро отцветает. Мисс Лэрейси всегда была рада гостям из иного мира, хотя многие их боялись: по преданию, феи забирают праведные души в загробное царство. Старушка всеми силами пыталась заманить фей в свой дом — уж там-то они будут в безопасности.

С самого раннего детства Элен говорила с духами. Но однажды холодной осенней ночью призраки не пришли на зов, и с тех пор больше не сидели на краешке кровати, не вели неторопливых бесед. Они покинули Элен вскоре после ее сорок четвертого дня рождения, и некому стало утешать и успокаивать одинокую женщину. Раньше она всегда рассказывала духам о жителях городка — новорожденных и давно ушедших, и духи слушали с интересом, ведь в них пылал огонь предков. Золотистое сияние окутывало их призрачные тела. Этот огонь веками связывал воедино души всех членов семьи. Каждый, умирая, вносил в него свою лепту, а взамен получал власть над вечностью.

Шли годы, мисс Лэрейси повидала на своем веку немало смертей и рождений. Она привыкла, что всему есть начало и конец. Но разве от этого легче? Старушка скучала по духам. Она каждый раз вскакивала, увидев на лестнице пятнышко света. Так хотелось верить, что это свеча трепещет в невидимой руке, что пришли долгожданные гости. Мисс Лэрейси брела и брела, вздыхая, по верхней дороге, крохотные боты шуршали по камушкам. Где-то заверещал от восторга ребенок, в переулке Хрыч-лейн на только что постриженном газоне прикорнул старик. Слева, где север, сбегали с холмов к бухте Уимерли старые дома. Такой чудесный день, а на душе все равно тоскливо. Без призраков мир опустел — от этой пустоты щемило сердце.

Над головой загалдели две вороны, сообщая всем, что идет мисс Лэрейси. Старушка взглянула в пронзительно синее небо и попыталась разглядеть вещуний. Ну-ка, сколько раз каркнут? Чет на счастье, нечет на беду.

Она сунула руку в карман и нащупала круглый коржик. Такие обычно брали в плаванье моряки. Зубы сломаешь, до чего твердый. Мисс Лэрейси берегла его на случай, если придется идти мимо леса. Для фей. В начале XVI века первые поселенцы из Англии и Ирландии пересекли Атлантику и приплыли на Ньюфаундленд. Все они были рыбаками, и коржи составляли большую часть их провианта. В то время казалось естественным разделить свой хлеб с феями, чтобы крылатые создания не утащили тебя в загробное царство. Ребенком мисс Лэрейси видела фей дважды, и каждый раз угощала их коржиком, не забывая при этом смотреть в сторону. Кому захочется, чтобы его забрал маленький народец! Всем известно, что случается с детьми, которые побывали у фей. Они возвращаются совсем другими, не похожими на себя. Взять хотя бы Томми Квилти, соседа по улице. Когда он пришел домой, его никто узнать не мог. Зато с тех пор он стал ясновидящим.

Мисс Лэрейси остановилась и поглядела на дом с остроконечной стеклянной крышей. Он стоял в стороне от дороги, к нему вела тропинка. Дом окружала темно-лиловая аура. Возле крыльца два чахлых кустика сирени тянули к дому спутанные ветки. «Так вот она где прячется. Художница-то, — пробормотала мисс Лэрейси. — Та, что ребенка потеряла. Ох, горе, горе. — Она покачала головой, ей и вправду было искренне жаль хозяйку дома. — Вот напасть».

Мисс Лэрейси двинулась дальше, высматривая в придорожных кустах ягоды голубики. Прилетела бабочка. Коричневые крылышки, черная каемка. Мисс Лэрейси остановилась полюбоваться и сразу вспомнила, как в детстве с друзьями ловила бабочек и засовывала под камень. Считалось, что на следующий день под камнем окажется монетка.

А вот и дом старого Критча. На дорожке перед крыльцом — маленькая синяя машина. Багажник открыт. Небось, новые дачники. Конечно, ведь уже лето. Вот здесь сирень густая, раскидистая. А запах-то какой! Аж голова кружится. Ясное дело, почему духи так сирень любят. Ничего прекрасней в мире не сыскать. Мисс Лэрейси морщинистой рукой погладила гроздь и растерла между пальцами лиловую пыльцу. Из полуоткрытой двери вышел какой-то человек. Он смотрел себе под ноги и, когда все-таки заметил старушку, чуть не споткнулся.

Мисс Лэрейси помахала рукой и крикнула:

— Как делишки, сынок?

— Все путем, — ответил он, щурясь.

— Нельзя ли разжиться парой веточек с вашей сирени?

— Да на здоровье, — он подошел поближе. — Берите, сколько хотите.

— Меня зовут Элен Лэрейси. — Она лукаво улыбнулась, потом пригнула ветку к земле и принялась теребить. Куст заходил ходуном. — Сам-то кто будешь?

— Джозеф Блеквуд. — Он протянул руку. Мисс Лэрейси осторожно пожала ее и оглядела дачника с головы до ног. Не слишком высокий, но и не маленький, руки крепкие, ладони теплые, твердые. По одежде видно — из городских. Красная рубашка, джинсы, новые сандалии, и кепки нет, хотя нынче все их носят. Лицо почти красивое, волосы светлые, лоб высокий, уже с залысинами. Глаза синие, ясные, добрые, прямо в душу заглядывают. И улыбается искренне, хотя раньше не видались. А вот с родными-то он, надо думать, построже. Но, самое главное, дымка вокруг него голубая в центре и синяя по краям. Поровну тревоги и спокойствия.

— Есть тут у нас один Блеквуд. Даг Блеквуд. Ты, часом, ему не родич?