Анна Барбольд - Старинные английские готические новеллы

Маньяк замолк и стремглав бросился из комнаты. Марцелия последовала за ним и обнаружила его прислонившегося в забытьи к деревянным панелям библиотеки. Нежным движением она взяла его за руку и вывела на свежий воздух. Они гуляли, но обращая внимания на собирающуюся грозу, пока не обнаружили, что находятся у основания Рудштейнской башни. Внезапно маньяк остановился. Видимо, у него в мозгу пронеслась какая-то ужасная мысль. Он схватил Марцелию и на руках понес в роковую комнату. Тщетно она звала на помощь и молила о пощаде.

— Дорогой Реджинальд, это я, Марцелия, ты, конечно же, не можешь причинить мне вреда.

Он слышал… но не обращал внимания и ни разу не приостановился, пока не достиг покос смерти. Внезапно исступление сошло с его лица, и появился куда более страшный, но более сдержанный взгляд несомненного сумасшедшего. Он подошел к окну и посмотрел на грозовой лик. Темные тучи плыли над горизонтом, а вдали раздавался глухой гром. На западе все еще была видна роковая звезда, ныне сияющая каким-то болезненным светом. В этот миг блеск молнии озарил всю комнату и отбросил краевое мерцание на скелет, лежащий на полу. Реджипальд испуганно взглянул на него и вспомнил о непохороненном Астрологе. Он подошел к Марцелии и, указывая на восходящую луну, с дрожью в голосе воскликнул:

— Надвигается темная туча, и, прежде чем вновь засияет это полное светило, ты умрешь. Я буду сопровождать тебя в смерти, и рука об руку мы войдем к нашей матери.

Бедная девушка просила пощадить ее, но голос ее терялся в гневных раскатах грома. Туча между тем продолжала плыть… она достигла луны, та потускнела, потемнела и в конце концов скрылась во мраке. Маньяк посмотрел на часы и со страшным воплем ринулся к жертве. С убийственной решимостью он схватил ее за горло, в то время как беспомощные руки и полузадушенный голос молили о сострадании. После короткой борьбы глухой хруст возвестил, что жизнь угасла и что убийца держит в своих объятиях труп. Тут рассудок у него прояснился, и по возвращении здравого ума Реджинальд обнаружил, что он в беспамятстве убил Марцелию. Безумие… глубочайшее безумие вновь овладело им. Он засмеялся и, издавая неземные демонические вопли, в яростном порыве бросился вниз головой с вершины башни.

Наутро тела молодой четы были обнаружены и похоронены в одной могиле. Роковые развалины Рудштейнского замка существуют и поныне. Но теперь их обычно избегают, считая, что они — обиталище духов умерших. День за днем эти развалины медленно осыпаются и служат убежищем лишь ночному ворону да диким зверям. Над ними витают суеверия, а предания населили их всеми ужасами. Странник, проходящий мимо них, вздрагивает, когда видит эту заброшенность, и восклицает, шагая дальше: «Наверняка это место, где может безопасно процветать лишь порок или изуверство, завлекающее заблудшие души».

Рыцарь Бертран повернул своего скакуна в низину, надеясь пересечь мрачные болота до вечернего звона. Но прежде чем он проделал половину пути, он был сбит с толку множеством разветвляющихся тропинок. Не в силах ничего разглядеть, кроме окружающего его бурого вереска, он совсем потерял направление и не знал, куда ему следует двигаться. В таком положении и застигла его ночь. То была такая ночь, когда луна бросает сквозь черные тучи лишь слабый отблеск света. Порой она появлялась во всем великолепии из-за своей завесы, лишь на миг открывая перед несчастным Бертраном вид широко раскинувшейся пустынной местности. Надежда и врожденная смелость пока вынуждали его двигаться вперед, но наконец усиливающаяся темнота да усталость тела и души победили: страшась сдвинуться с твердой почвы и опасаясь невидимых трясин и ям, он в отчаянии спешился и упал на землю. Но недолго пребывал рыцарь в таком состоянии: его слуха достиг зловещий звон далекого колокола. Он встал и, повернувшись на звук, различил тусклый мерцающий огонек. В тот же миг Бертран взял коня под уздцы и осторожно направился в сторону огня. Совершив тяжелый переход, он остановился у рва с водой, окружавшего строение, из которого исходил свет. При вспышке лунного света он увидел большой старинный особняк с башнями по углам и широким подъездом посредине. На всем лежала заметная печать времени. Крыша во многих местах рухнула, зубцы на башнях наполовину обвалились, а окна были разбиты. Подъемный мост через развалины ворот вел во двор. Рыцарь Бертран вошел на него, и тут свет, исходивший из окна одной из башен, мелькнул и исчез. В тот же миг луна нырнула в черную тучу, и ночь стала еще темнее, чем прежде. Царила полная тишина.

Рыцарь Бертран привязал коня под навесом и, подойдя к зданию, тихо и медленно зашагал вдоль него. Все было спокойно, как в царстве смерти.

Он заглянул в окна, но ничего не смог различить и непроницаемой тьме. Немного поразмыслив, он взошел на крыльцо и, взяв в руку громоздкий дверной молоток, поднял его и после некоторых колебаний громко постучал.

Звук глухо пронесся по всему особняку.

И все затихло… Следующий удар был более смелым и громким… Опять ничего… Он стукнул в третий раз, и в третий раз все было тихо. Тогда он отошел на несколько шагов, дабы взглянуть, не виден ли где в доме свет. И свет вновь появился в том же самом месте, но быстро исчез, как и прежде… В тот же миг с башни раздался зловещий звон. Сердце Бертрана в страхе остановилось — на какое-то время он замер, затем ужас вынудил его сделать несколько поспешных шагов к своему коню… но стыд остановил его бегство, и, движимый чувством чести и непреодолимым желанием положить конец сему приключению, он возвратился на крыльцо. Укрепив свою душу решимостью, он одной рукой обнажил меч, а другой поднял на дверях запор. Тяжелая створка, заскрипев на петлях, с неохотой поддалась — он нажал на нее плечом и с трудом открыл, отпустил ее и шагнул вперед, дверь тут же с громоподобным ударом захлопнулась. У рыцаря Бертрана кровь застыла в жилах — он обернулся, чтобы найти дверь, но не сразу его трясущиеся руки нащупали ее. Но даже, собрав все свои силы, он не смог открыть ее вновь. После нескольких безуспешных попыток он оглянулся и увидел в дальнем конце коридора широкую лестницу, а на ней — бледно-голубое пламя, бросавшее на все помещение печальный отсвет. Рыцарь Бертран вновь собрался с духом и двинулся к пламени. Оно отдалилось. Он подошел к лестнице и после мимолетного раздумья стал подниматься. Рыцарь медленно поднимался, пока не вступил в широкую галерею. Пламя двинулось вдоль нее, и в безмолвном ужасе, ступая как можно тише, ибо его пугал даже звук собственных шагов, Бертран последовал за ним. Оно привело его к другой лестнице, а затем исчезло. В тот же миг с башни прозвучал еще рдян удар — рыцарь Бертран ощутил его всем своим сердцем. Теперь он находился в полной темноте. Вытянув перед собой руки, он начал подниматься по второй лестнице. Его левого запястья коснулась мертвенно-холодная рука и, крепко ухватившись, с силой потащила вперед. Бертран пытался освободиться, да не мог, и тогда он нанес яростный удар мечом. В тот же миг его слух пронзил громкий крик, и его руке осталась недвижная кисть мертвеца.