Вячеслав Доронин - Теоретик

— Последнее желание? — поинтересовался Дракон, одним движением чудовищного когтя освобождая рыцаря от пут. Брадисхольм тихо застонал, разминая затёкшие конечности, задумался. Выхода нет, Дракон его не отпустит даже за всё золото мира — жадность драконьего племени до презренного металла общеизвестна, но даже всё золото мира не сделает больной желудок здоровым. Как Дракон назвал себя: теоретик? Теоретик. Хм-м…

— Может, хочешь чего-нибудь съесть? — предложил Дракон от чистого сердца. — Ты только скажи — я мигом сготовлю! Вот, например: дикий кабанчик потрошится, набивается лесными орехами пополам с фаршем из голубиного мяса, всё это жарится на медленном огне до готовности…

Теоретик, теоретик… А-а, была не была, решил рыцарь, хуже не будет. Попробуем.

— Нет, — изобразил печаль Брадисхольм, благо особо стараться не пришлось — приближение смерти мало у кого вызывает радость. — Благодарю тебя, сэр Дракон, но я вынужден отказаться…

— Ты уверен? — засомневался Дракон, у которого от собственного рассказа давно текли слюнки.

— Абсолютно уверен, — заверил монстра Брадисхольм. — Но кое-что ты мог бы сделать, сэр Дракон, дабы облегчить мне прощание с жизнью…

— И что же это? — в глазах Дракона зажёгся огонёк интереса.

— Мне стыдно признаться… — начал рыцарь. — Но… не мог бы ты… из уважения к нашей едва не возникшей дружбе…

— Ну-ну, — подбодрил Дракон.

— В моей седельной сумке остался один портрет. Я очень хотел бы перед смертью увидеть его, попрощаться…

— Возлюбленная? — деловито поинтересовался ящер. Рыцарь усилием воли вызвал прилив крови к щекам.

— Не стесняйся, — сказал Дракон. — Здесь все свои.

— Нет, — покачал головой рыцарь. — Не совсем…

— О-о! — вдруг морда Дракона расплылась в понимающей усмешке. — Значит: возлюбленный!

— Бог с тобой! — замахал руками рыцарь, краснея уже по-настоящему. — Мы такими делами не балуемся…

— А какими вы балуетесь?

Брадисхольм тяжело вздохнул.

— Честно говоря: никакими.

— Как так? — изумился Дракон. Почесал бровь. — А-а! — сказал он мгновением позже. Голос его подрагивал от скрытой радости. — Ты значит тоже?!

— Да, — потупился Брадисхольм. — Теоретик. Уже третий год.

Дракон завалился на спину, радостно хрюкая, что, по всей видимости, означало высшую степень сочувствия к бедолаге рыцарю…

— А кто изображён на портрете? — спросил Дракон, отсмеявшись. — Ну… вот у тебя картошка с салом, а у меня…

— Любимый рецепт? — рыцарь кивнул. — Особенное блюдо? — рыцарь снова кивнул. — Та-а-ак… — задумчиво протянул Дракон. — Значит: хочешь и…

Рыцарь беспомощно развёл руками.

— Теоретик! — захрюкал Дракон. Ухватился чудовищными лапами за огромный живот, его трясло от смеха. — Ой, не могу! Самочки, изящные, грациозные, ножками треньк-треньк, крылышками: бяк-бяк, чешуйка тонкая, нежная, огнём играет, глазки кокетливые, лапки мягкие, такие формы, такой плезир… И ты всего этого лишился?! Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Ой! — Дракон в изнеможении прикрыл глаза лапой. — Бе-до-ла-га! Ой, не могу! Ой, держите меня!

— Ты уж извини. — Дракон виновато почесал бровь. — Придётся тебе пешком. До ближайшей деревни миль пятнадцать…

— Ничего. — Брадисхольм забросил на плечо ножны с мечом. — Я дойду. Прощай, сэр Дракон! Спасибо за приятную беседу.

Он повернулся к зверю спиной.

— Бывай! — Дракон игриво помахал когтистой лапой. Уголки его пасти неудержимо поползли вверх. Дракон улыбался. — Бывай… теоретик!

Лицо рыцаря пошло пятнами. Он скрипнул зубами, пальцы на рукояти меча побелели… Заставил себя расслабиться, глубоко вздохнул и широким шагом направился по тропе через лес. Пятнадцать миль, значит… Пятнадцать.

Широкая крылатая тень накрыла поляну, стремительно увеличилась в размерах. Испуганно ржанула каурая кобыла… Удар. Крик боли казался почти человеческим… Огромные когтистые лапы пронзили лошадь насквозь, дракон ухнул сверху, круша кости огромным весом. Брызнула кровь…

Дракон с огромным сожалением слез с бездыханной кобылы, отряхнул лапы, несколько раз вонзил когти в землю, счищая кровь. Подцепил указательным когтем правой лапы седло, вытащил из кровавой каши, стряхивая куски плоти и осколки костей. Аккуратно отцепил седельную сумку с вышитым на нёй изображением белой розы с красными ромбами на лепестках. Изображение было изрядно замазано кровью, но суть улавливалась и так.

— Бубновая Роза? — довольно проворчал Дракон, расстёгивая сумку.

Уже спустя минуту он вертел в лапах небольшой портрет маслом по деревянной доске, хмыкал, вздыхал и задумчиво чесал бровь.

— Страшна как смертный грех, — констатировал в конце концов Дракон. — Даже для человека. Бедный сэр Брадисхольм. Плохи его дела, если он ТАКУЮ считает особенным блюдом!

— Благородный сэр, — обратился к Брадисхольму юнец с едва пробивающимися усиками. — Моё имя Ловис Гэллахард, я племянник сэра Гарета Длинное Копьё…

— А-а, — понял рыцарь. — Так это тебе я должен был передать портрет девицы Изольды?

Брадисхольм с интересом наблюдал, как уши юнца приобретают нежно пунцовый оттенок.

— М-мне… Я, знаете…

— Знаю, — кивнул Брадисхольм. — Гарет мне говорил. Жениться собираешься?

Юнец замялся, щеки заалели.

— Ага. — кивнул он наконец.

Рыцарь одним махом опрокинул в себя кубок тёмного вина, хмыкнул, пожал плечами:

— Извини, парень, — не повезло тебе. Потерялся твой портрет.

— К-как потерялся?! — заломил руки юнец.

— Дракон, — торжественно сказал Брадисхольм. — Огромное огнедышащее чудовище размером с… вот этот сарай… нет, больше! С два сарая! Когти как мечи, трёхфутовые зубы, кошмарные лапы… Я чудом остался жив, дракон же позорно бежал, прихватив мою лошадь со всеми вещами. Я дрался как лев, но… Не в моих силах догнать летающего дракона!

Глаза юнца разгорелись. Потом снова погасли.

— А как же… — произнёс он чуть не плача. — Как же…

— Я тебе её опишу, — снизошёл рыцарь.

— Правда?!

— Правда.

Юнец в великом смущении почесал руки. Потом всё-таки решился:

— Она… красивая? — и затаил дыхание в ожидании ответа.

— Красивая ли она?! — завопил рыцарь. — Ты спрашиваешь: красивая ли она?!

— Да, — продолжил он тоном ниже и скрестив за спиной пальцы. — Да, она очень красивая… Женись, парень! Сейчас же пошли сватов, пусть договорятся о свадьбе! Не тяни, парень, иначе потом пожалеешь.

— Почему?!

— Уведут, — отрезал рыцарь. — Из-под самого твоего носа… А вообще, семейная жизнь — самое прекрасное, что может быть на белом свете.

— Вы были женаты?

— Нет, не был, — сказал рыцарь. — Я… — тут рыцарь замешкался, подбирая нужное слово. — Я, знаешь ли, скорее теоретик.

— Странный титул. Это значит… знаток?

— Именно, мой мальчик. Именно.