Александр Сальников - Героями не рождаются

— Однако благородный рыцарь не взял на бой ни лука, ни арбалета. Кроме того, при нем не найдено мощей святых, заговоренного меча или копья. Колец, браслетов, амулетов и прочих магических вещей Очевидцы также не выявили. Локон прекрасной дамы, вплетенный в бурлет, волшебной силы не имеет и уберечь от драконьего огня не способен.

Дракон шумно втянул воздух и, щелкнув шейными позвонками, прошипел:

— Хорошо… Я, как Спутник Горуха Гневного, заявляю: мой Кандидат не выпустит за поединок более трех…

— Четырех, — уточнил буквоед Дори.

— …четырех плевков огнем, — согласился Фар. — Теперь можно начинать?

— Не спеши, Фар! — ухмыльнулся гном. — При осмотре дракона Горуха серьезных повреждений и физических изъянов Очевидцы не выявили. Но, — торжественно поднял Дори указательный палец и выдержал паузу, — два из восьми его хвостовых шипов — сломаны!

Теперь заволновался Готфрид:

— Требую разрешить дракону полет!

— Он справится и так! — взревел Фар. — Не надо благородничать, Готфри!

— Или вы сейчас успокоитесь оба, или у вас не будет Очевидцев, коллеги! — пробасил бородатый Дори.

Едва дракон перестал скрипеть зубами, гном продолжил:

— Значит так, Фар. Летать твоему Горуху не выше длины копья, иначе бой отменяется!

— Согласен я с карликом в сумраке камня рожденным. Так сможет быть каждый на поле достоин победы! — подал голос Хильдир, до этого не проронивший ни слова.

Готфриду оставалось только согласиться.

— Ладно, будь по-вашему! — рыкнул Фаринсмурр. — Заткните уши, мне нужно сообщить Горуху об изменениях.

Когда отголоски драконьего свиста растаяли в воздухе, предусмотрительный гном сложил в кошель пробковые затычки. Дождавшись, пока к людям вернется слух, он как бы невзначай обронил:

— Гм… Коллеги, ставки-то делать будем?

— Ну, вы, бородатые, совсем стыд потеряли! — искренне удивился Фар. — Вам волю дай — из поединка платный балаган устроите!

— Нет, Дори, ставок не будет, — поддержал друга Готфрид. — Давайте начинать!

Дракон-Спутник встрепенулся, глубоко вдохнул и выпустил в небо алый огненный факел. Горух, перестав притворяться зарослями боярышника, покраснел и возвестил о готовности к бою тем же способом. На другом конце поля точки оруженосцев Людвига замельтешили подле белого силуэта его скакуна. Рыцаря усадили в седло, и до зрителей донеслась нехитрая мелодия боевого рога.

— Кто начнет? — пригубив вина, спросил Готфрид.

— Только после тебя, дружище, — галантно рубанул воздух лапой Фар.

— Хорошо. Начало — стандартное, если никто не против, — обвел взглядом присутствующих менестрель из Остбурга.

Возражавших не было. Отбросив бурдюк с крепленым банкарским, Готфрид кивнул замершим во внимании писарям и набрал побольше воздуха в легкие.

— Три дня и три ночи шла битва с громаднейшим змием. Уже почернели доспехи от гари и щит раскололся, но Людвиг фон Линденстрофф барсом отчаянным бился…

— И Горух, что прозван был Гневным, уж ранен был трижды, и кровь его черная с неба, что дождь, лилась наземь. Но крылья дракона всё так же меняли день с ночью, едва приближался к светилу сильнейший из змиев, — подхватил Фар, заглушая скрип перьев и удары молоточка о сталь зубила.

…По изумрудной траве поля близ Вирнау белоснежный конь мчал Людвига фон Линденстроффа навстречу подвигу. В полированных шпангрелях рыцаря, торчащих из-под расшитого гербами котт-д-арма, отражались предзакатные облака. На фоне багрового неба пикирующий дракон казался падающей звездой…

— Ну! — хором выдохнули Готфрид и Фар, прежде чем осела взметнувшаяся пыль.

Кашляющий гном выждал, пока оруженосцы оттащат Людвига в сторону, потом вытер слезящиеся глаза и постановил:

— Дракон мертв. Рыцарь в беспамятстве.

— Да! Да! Наконец-то! — катающийся по траве Фар в восторге колотил лапами и хвостом, напоминая кутёнка. — Благословенна кладка Первой Матери! У меня получилось! Я выпестовал настоящего Героя!

Хильдир положил руку на плечо убитому горем Готфриду и заблеял:

— Ты грусть от себя гони прочь, о великий из скальдов! Твой рыцарь — храбрец и достоин стать вашим Героем. Едва ветер сменит по осени путь свой над морем, как Вьёрн, что был прозван Кровавым, поднимет вновь парус. Уже много лет я хожу вместе с Вьёрном в походы, и ярла искуснее в ярости боя не видел.

— Ты приглашаешь нас на поединок, Седой? — понял наконец-то Готфрид.

— Я рад, что для мудрости слов твои уши открыты, — оживился старик. — Мы встретимся снова под стенами Такры, о Готфрид! Твой Людвиг осаду попробует снять пусть с селенья — и с Вьёрном моим песню стали затянет у моря.

— Спасибо, Хильдир! — обнял северянина Готфрид. — Я принимаю приглашение.

Оба гнома уже исчезли, как водится, не прощаясь. Вдоволь нарадовавшийся Фар тихо подошел и сел рядом с коллегами. Вид у него был виноватый, насколько так можно сказать о драконе.

— Готфри, дружище, ну не убивайся ты так! У каждого из нас были неудачи с Кандидатами, — примирительно проурчал Фар. — Твой Людвиг — славный парень, перспективный, молодой… Вот помяни мое слово — быть ему еще Героем!

Северянин Хильдир одобрительно закивал.

— Ну в конце концов, ты же помнишь девиз Гильдии Спутников, — продолжал дракон. — «Героями не рождаются…»

Готфрид Остбургский грустно вздохнул и закончил:

— Да, Фар, помню… «Героями не рождаются — героями умирают».