Наталья Ткаченко - Не до драконов

Герда, выспавшаяся и плотно позавтракавшая (всё, что воительница съесть не смогла, перекочевало в её сумку — Фло всё же хорошо знал возлюбленную), пришла в покои королевы в весьма благостном расположении духа. Но невольно подобралась, встретившись взглядом с Эрменгардой.

"Снова будет пытаться сбить цену", — мелькнуло в голове у воительницы.

— У меня к вам предложение, от которого вы не сможете отказаться, — произнесла королева тоном, который не оставлял сомнений: такой возможности она просто-напросто не собирается предоставлять. — Вы должны сказать моему сыну, что не испытываете к нему никаких романтических чувств, не желаете становиться его женой и предпочитаете, чтобы он остался во дворце. За это я готова дать вам полторы тысячи экюдоров.

— Две, и я скажу это так, что он поверит, — не растерялась воительница.

И с удивлением заметила, что в подобном состоянии оказалась её собеседница.

— Он так вам надоел? — тут же взяла себя в руки королева.

— Вы слышали, как он поёт?

Взгляды двух женщин встретились на мгновение, и обе поняли, что впервые в чём-то сошлись. Впрочем, эфемерное родство душ быстро рухнуло, сметённое практичностью королевы:

— Я рада, что вы не питали бесплодных надежд на брак с ним.

— Я, замуж? За Фло? — Герда весело фыркнула. — Нет, спасибо! Вы мне и так неплохо платите!

— Какая вы меркантильная, — прищурилась королева.

— Какая есть, — нахмурилась Герда и встала. — Деньги вперёд.

— Разумеется, — скривила губы королева. — Казначей уже ждёт вас за дверью.

Когда за воительницей закрылась дверь, Эрменгарда постояла некоторое время в молчании, затем подошла к закрывающему тайную дверь гобелену и отвела его в сторону. Слуга поклонился и исчез, оставляя Флориана наедине с матерью.

— Мне жаль, дорогой, — мягко произнесла королева, кладя руку на плечо совершенно потерянному принцу. — Но это было необходимо. Теперь ты женишься на принцессе Сесилии?

Фло молча кивнул.

Две недели до свадьбы прошли как в тумане. Принц на автомате ел, пил, отвечал, когда его спрашивали, и делал то, что говорили, но мысли его были далеко, возвращаясь раз за разом к услышанному разговору, и мучительный вопрос "Почему?!" не давал ему забыться ни днём, ни ночью. Он не стал открывать, когда Герда пришла попрощаться — и услышал уже знакомые слова через дверь. И сейчас отчаянно жалел об упущенной возможности — а вдруг у возлюбленной были какие-то причины так поступить? Какие-то тайные причины? Вдруг она попала в беду?

Но было уже поздно что-то менять: не позволили бы матушка, старшая сестрица и невеста.

С принцессой Сесилией Фло познакомился незадолго до знаменательного дня. Началось знакомство со фразы:

— Фи, ну и обстановочка! Что за дурновкусие! Кто это оформлял?! — произнесённой будущей супругой (при осознании реальности этой перспективы Фло содрогнулся) как только та переступила порог его комнаты.

Тем не менее, Фло честно попытался лучше узнать ту, с которой ему предстоит прожить всю жизнь. Но быстро понял, что терпение его исчерпается ещё до свадьбы: замечания сыпались из хорошенькой, но на редкость противной принцессы как горох из порвавшегося мешка:

— Что у вас за причёска! Мало того, что так не модно, так ещё и слишком заметно, какой у вас длинный нос!

— Прогулка на лошадях? Вы убить меня хотите?! Вам известно, какие лошади глупые животные?!

— Фехтование? Вы что, не знаете, что дамам это неинтересно? Лучше обсудим цвет обивки, которую я выбрала для вашей спальни. Впрочем, нет смысла, я лучше знаю.

С королевой Сесилия была неизменно вежлива и почтительна, но зато Фло у неё постоянно неправильно сидел, стоял, двигался, говорил и вообще существовал. По крайней мере, именно такое впечатление создавалось при общении с её высочеством. Герда тоже делала замечания, однако у них было одно, но существенное отличие: воительница никогда не выискивала фразы побольнее исключительно для того, чтобы задеть принца. Как бы он её временами ни раздражал.

В карете, везущей его в собор, где и должно было состояться венчание, Флориан принял окончательное решение. Ещё во дворце он пытался объяснить принцессе, что совершенно не видит для них совместной жизни (разве что в кошмарах), и потому не собирается жениться. Оба стояли насмерть, на Фло не повлиял даже аргумент "А что скажет ваша матушка?", и тогда принцесса поступила коварно — сделала вид, что плачет, и убежала.

Минутное раскаяние дорого обошлось Фло: он и не заметил, как оказался одет, причёсан, надушен и по дороге к алтарю. К счастью, будущим супругам полагалось прибыть в собор по отдельности, шум радостной толпы за окнами кареты действовал неожиданно успокаивающе — особенно если задёрнуть занавески — и уже на третьей минуте Фло решил: нравится Сесилии быть брошенной прямо перед алтарём — ну так он ей это устроит!

Карету резко тряхнуло и закачало, что-то грохнуло по крыше, будущие подданные совсем уж раскричались, но ничто не смогло отвлечь Фло: он перебирал и отбрасывал одну за другой фразы, наиболее подходящие для того, чтобы кратко и доходчиво объяснить своё решение. Тем более, что карета двинулась дальше неожиданно плавно и в гораздо большей тишине.

После доброго получаса мирной дороги пассажира вновь тряхнуло, а затем экипаж замер.

"Вот и всё, — подумал Фло с неожиданным спокойствием, поднимаясь. — На месте решу, что сказать".

Поскольку никто не торопился распахивать ему дверцу, принц сделал это сам, замер в растерянности, но всё же нерешительно ступил на землю.

Или, вернее, на золотящееся спелой рожью поле.

Ошарашено завертев головой, Фло тут же заметил, что постромки обрезаны, а лошадей нет, как и колеи от неизвестно как оказавшейся посреди поля кареты.

— Ну, что стоишь? — раздался голос с затянутого тучами неба. — Только не говори, что хочешь обратно, в лапы своей наречённой!

— Не хочу, — быстро ответил принц, и поднял голову.

С крыши кареты, скрестив ноги по-турецки и положив на колени неизменную секиру, прищурив один глаз от неожиданно выглянувшего солнца и улыбаясь во весь рот, на него смотрела Герда.

Фло расплылся в ответной улыбке и мгновенно всё ей простил.

— Ну что, — валькирия легко спрыгнула на землю. — Пошли?

— Пошли, — согласился принц.

И только добрых сто шагов спустя вспомнил:

— А как я здесь оказался? Дигеллок?

— Дождёшься от него, — усмехнулась валькирия. — Бруня.

— А где она? — завертел головой принц.

— Обратно полетела — и снова на шее Дига, — усмехнулась валькирия. — Не знаю, как она его уломала, но он тащил её на себе, даже когда она несла сюда карету заклинанием. Сам он не мог вмешаться — тут такое бы началось!

— Да, на этот раз матушка бы вас раскусила…

— Ну а я только столкнула кучера и обрезала постромки, — завершила воительница (и отныне — похитительница принцев, по совместительству).

— Спасибо!

— Да ладно, — отмахнулась Герда. — Я когда шла от королевы, встретилась с твоей суженой. Ей, видно, уже донесли, что ты на мне жениться собрался. Вот она и решила со мной… потолковать. Я ей едва глаз не подбила. А потом решила, что можно отомстить поинтересней… Редкостная стерва!

Принц был настолько согласен по сути высказывания, что даже форма на этот раз не вызвала у него нареканий.

— Ты ведь не думала то, что мне сказала? — сменил он тему.

— Почему? — удивилась валькирия. — Ещё как думала, даже повторить могу. Но привыкла уже, да и бросать тебя с такой гидрой… лучше я тебя дракону скормлю — быстрее и безболезненней!

— А правда, что родители тебе платят за то, чтобы ты меня охраняла?

— Ну, теперь перестанут, — хмыкнула Герда. — Кстати, молодец, что напомнил. Надо в банк зайти, снять деньги и купить тебе вещмещок и разное там… На лютню не рассчитывай!

— Я обязательно заработаю необходимое, — поторопился уверить спутницу принц.

Герда фыркнула:

— Больно надо! Я то, что к концу месяца оставалось, сложила на наш счёт. От твоей музыки доходу, как с дракона — перьев, дом строится, Бруньке пещеру надо было обустраивать — так что счёт у нас тощий, как заначка у тролля. А ещё надо на лапу на границе дать — поживём в Вилларанте, пока тут всё не утихнет. Голодать не будем, но ты, вслуччего, всегда можешь отправляться домой, плакать не стану.

Принц отчаянно покраснел.

— Герда, — еле вымолвил он имя возлюбленной. — Я ни на что не променяю возможность быть рядом с тобой. И если ты когда-нибудь согласишься стать моей супругой…

— Ты первый об этом узнаешь, — оборвала его валькирия. — А сейчас двигай ногами, твоё высочество, а то скоро мы либо под дождь попадём, либо в когти твоей матушки.

Эрменгарда влетела в рабочий кабинет супруга разъярённой фурией: