Евгений Новиков - Снежный мальчик

– В том-то и дело, что я не знаю, кто меня преследует. Булка я, конечно, добропорядочная, но не храбрая. И вот, представь себе, только наступают сумерки, а я уже слышу крадущиеся ко мне шаги. Я бегу. Только отдышусь – опять шаги. А кто идет – не видно. Я потеряла и честь, и покой. Все сразу! Ну почему, почему окошко оказалось тогда открытым?! Из-за какой-то нелепой случайности все пошло наперекосяк!

– Не думаю, что для тебя было бы лучше, если бы тебя тогда съели. – Ром задумался. – Нет, не лучше.

– Т-с-с-с, – прошипела булка и съежилась. – Ты слышишь?

За деревьями прошелестели шаги и стали медленно приближаться. Кто-то невидимый, задев еловую ветку, вышел к тропинке и остановился.

– Это он, – прошептала булка и задрожала.

– А ну, булка, беги во всю свою прыть! – воскликнул Ром и, поднял с земли гладкую еловую шишку.

Упрашивать булку не пришлось. Не разбирая дороги, пустилась она наутек столь стремительно, что красный платок ее заклокотал, как парус, в который угодил порыв штормового ветра. Ром размахнулся и метнул шишку туда, где шаги остановились. Невидимка прыгнул за кусты можжевельника и стал медленно красться, чтобы подобраться к Рому со спины. Ловко пущенные шишки со звоном отскакивали от стволов, рассекали кусты, но определить попадали ли они в невидимку, было никак невозможно. Во всяком случае, шаги не утихали и кружились вокруг мальчика.

– Эй, шагастик, а ну-ка покажись! – призывал Ром невидимку, но тот лишь хрустел упавшими ветками и все старался подобраться к Рому со спины.

Совы, поначалу с опаской наблюдавшие за метанием шишек, стали вновь глядеться в свои зеркальца.

– Эй, совы, вы видите, кто ко мне крадется? – крикнул мальчик. Вместо ответа совы только отрицательно закачали своими большими головами – может, они, действительно, не видели, а может, сочли такое обращение к себе непочтительным и не пожелали разговаривать с грубияном.

Решив, что ни от метания шишек, ни от сов нет никакого проку, Ром отправился дальше. Однако шаги не отставали. Видимо, они забыли про булку и задумали преследовать мальчика. Они останавливались, когда он останавливался и бежали, когда он бежал. Желая избавиться от назойливых шагов, Ром пошел спиной вперед, но и это не помогло: шаги вновь оказались сзади и тоже пошли задом наперед. Тогда Ром придумал маленькую хитрость – остановился и, сделав вид, что собирается перевязать шнурок на ботинке, внезапно прыгнул на остановившиеся сзади шаги. Кто-то вскрикнул в кустах, и шаги быстро устремились туда. Видно, шаги принадлежали вскрикнувшему, который обладал удивительной способностью, оставаясь на месте, пускать их, куда ему вздумается. Но на этот раз ему не повезло – шагам-то его, конечно, ничего не доспелось, а вот ногам, хотя те и находились далеко, не поздоровилось.

– Ого-го! – победно закричал Ром. – Я никому не дам спуску! Я снежный мальчик!

"Мальчик-альчик-чик!" – повторило эхо, и к ногам Рома со звоном упал осколок зеркала.

Ром наклонился и, с недоумением увидел, что в осколке разбитого зеркала ничего не отражается. Мальчик стал поворачивать его в разные стороны, но зеркало по-прежнему оставалось слепым.

– Мой юный друг что-то нашел? – спросил незнакомец в длинном синем плаще. Он шел к Рому, слегка прихрамывая и улыбаясь. Вернее сказать, улыбался он только отчасти, потому что губ, где содержится главная часть улыбки, у него не было. Зато у него был короткий острый клюв и большие круглые, как у птицы глаза. Под ними-то и плясали морщинки, которые возникают при улыбке.

– А-а, зеркало без отражения. Известная штука, – он взял осколок, прищурившись посмотрел вверх, и запустил его в небо. – Битые зеркала нам сейчас ни к чему.

Сияя желтым, осколок летел все выше и выше, пока не скрылся в черном ночном небе.

– Ловко, – сказал Ром. – Мне так высоко не закинуть.

– Пустяки, – незнакомец ударил ладонью о ладонь. Кожа на них была чешуйчатая, поблескивавшая, пальцы длинные и тонкие, по четыре на каждой руке. – Что в любом деле главное? Правильно, тренировка.

Тон, которым он это сказал, не понравился Рому. Таким тоном говорят с детьми взрослые, когда говорить не хочется, но нужно изобразить дружелюбие.

– Послушай, приятель, а не тебе ли я случайно только что отдавил ногу? – поинтересовался Ром. – А то я гляжу, ты вроде, как прихрамываешь?

– Мне ногу? – незнакомец изобразил на своем удивительном лице недоумение, будто не понимал, что значит отдавить ногу.

– Да, тебе ногу.

– Нет, ты не отдавливал моей ноги.

– А чего ж ты хромаешь?

– Ну… понимаешь ли, дело в том, что я путешественник и очень много хожу. Спроси любого, и он тебе скажет, что нет более известного, знатного, отважного путешественника, чем я. Зовут меня Манулий и путешествую я повсюду. Вот, видно, где-то случайно и повредил себе ногу. Например, в горах или в каком-нибудь глухом овраге, или переправляясь через бурную реку, или…

– Преследуя булку.

Манулий в задумчивости огладил длинными пальцами свой жирненький подбородок, обросший мелкими синими перьями, и два раза моргнул. Когда он моргал, глаза его застилала тонкая золотисто-зеленая пленка.

– Ну, так как же насчет булки? – поинтересовался Ром.

– Мой юный друг, неблагоразумно быть таким дерзким, в том положении, в каком ты теперь находишься. Здесь ведь нет никого, кто мог бы тебя защитить. – Манулий недобро усмехнулся.

Обыкновенный одиннадцатилетний мальчишка, оказавшись в ночном лесу один на один с загадочным и, видимо, недружественным созданием, напоминавшим сразу и человека, и птицу, и ящерицу, попал бы в весьма затруднительное положение. Но Ром был теперь снежным человеком. А снежные люди не впускают в сердце страх, как обычные люди не впускают в свои дома неведомых ночных странников.

– Ах, ты мне угрожаешь?! – воскликнул Ром и сжал кулаки. – Мне не нужны никакие защитники, я сам сумею постоять за себя!

– Ну что ты, что ты, – голос Манулия потек, как льдинка, попавшаяся в горячую ладонь. – Никто и не думает тебе угрожать. Просто в потаенной стране случается разное, и я хотел бы предостеречь тебя от необдуманных поступков. Ты храбр, но одного этого здесь мало.

Ром молчал. Манулий медленно, что-то обдумывая, прошелся туда-сюда и продолжил:

– Я понимаю, что у тебя нет оснований доверять мне. Да ведь и я тебя совсем не знаю… Но мне нужна твоя помощь. Кроме тебя никто мне не поможет.

– Что-то ты, дядечка, совсем запутался. – Ром рассмеялся. – То стращаешь, то помощи просишь. Иди-ка лучше своей дорогой. А за мной – не надо. Побереги ноги. – Ром повернулся, чтобы уйти, но Манулий вдруг упал перед ним на колени.

Одной рукой он выхватил из потайного кармана горсть золотых монет и протянул их мальчику, а другой – с жадностью вцепился в его штанину. Манулий весь трясся и щелкал клювом, пытаясь что-то сказать, но у него это никак не получалось.

– Встань и успокойся, – сказал Ром. – Видишь, я никуда не ухожу.

Манулий с поспешностью голодного зверька, которому предложили угощение, вскочил на ноги и воскликнул:

– Все, все, я спокоен! Только умоляю тебя, не уходи! Хочешь – возьми все мое золото, но только не уходи.

– Да не нужно мне твое золото. – Ром сдвинул брови.

Манулий мгновенно сунул монеты назад в потайной карман и продолжил:

– Я давно тебя жду. Только ты можешь помочь мне. Когда-то, в незапамятные времена я случайно попал в эту Потаенную страну и с тех пор хочу снова вернуться в мир людей и стать человеком. Наступила Великая Ночь, когда открываются дороги во все Миры. Я научу тебя, что нужно сделать, и тогда передо мной откроется нужная мне дорога.

– А почему ты решил, что я буду помогать тебе? – спросил Ром. – И как я могу открыть эту дорогу? Ведь прежде я ничего подобного не делал.

– В Великую Ночь все возможно. Я бы сделал это и без твоей помощи, но я уже стар и ни на что не годен. Видишь эти гнусные перья, эти отвратительные пальцы, – Манулий с нежностью огладил свой перистый подбородок и с умилением посмотрел на свои руки. – А то, что сразу не сказал… глупостей наделал… Ты уж прости старика. Оплошал немного, с кем не бывает.

– И что же я должен сделать? – Ром в задумчивости куснул губу. Он не поверил словам Манулия, но решил его все-таки выслушать.

В темных кронах деревьев, что-то плеснуло, и серебристая рыбина, похожая на окуня, которого увеличили раз в сто, поплыла над поляной. На спине рыбы, сразу за высоким плавником сидела старуха в белом. Одной рукой старуха держалась за плавник, а в другой – был фонарь, которым она освещала воздушные пути.

– Кларисса полетела, – Манулий дружески помахал рукой вслед рыбьей наезднице. – Да, как видишь, в эту ночь все возможно. А от тебя вообще ничего особенного не потребуется. Мои друзья выковали для меня золотую иглу с особенным ушком. Чтобы помочь мне, тебе будет достаточно взглянуть в это ушко и мысленно представить мир людей. И тогда… – на дне глаз Манулия блеснули хищные огоньки.