Павел Мешков - Черный корректор

– «Таврия» – машина действительно не фонтан. Объем маловат, – встрял с заднего сиденья Олег. – А тебе лучше «Ока» подойдет. У вас дизайн одинаковый.

– Ну, если вы оба такие умные, – попытался я оскорбиться, – то вам имеет смысл выйти из плохой машины и обсудить ее недостатки на свежем воздухе. А мы поедем дальше.

Как-то сразу выяснилось, что дядя Сережа в своей ненависти к личному автотранспорту еще не дошел до такой степени, чтобы идти пешком рядом с ним, а дядя Олег тут же заявил:

– А я что?.. Я как все! Вот еще бы ноги вытянуть, совсем хорошо было бы.

– Если тебе еще хотя бы чуток ноги вытянуть… – хохотнул я.

– Ты там смотри, поосторожнее вытягивайся! – предупредил дядя Сережа. – А то нам горючего не хватит.

– Это как это? – удивился дядя Олег. – Ты ж сказал, у тебя полный бак.

– Ну, если ты всю дорогу пятками тормозить будешь…

– А как тебе, дядя Сережа, спалось на даче? – со свойственным ему изяществом и непринужденностью изменил дядя Олег тему разговора.

– Замечательно! А если тебя интересует вопрос, не гуляю ли я по ночам вокруг дачи, так вот – нет! Ночью, по моему глубочайшему убеждению, надо спать. Лично я перед приемом у студентов зачетов и… – он вздрогнул всем телом, – брр!.. тем паче экзаменов сплю очень хорошо.

– После? – уточнил дядя Олег.

– Нет! Именно – до! – судорожно втянул в себя воздух дядя Сережа. – После экзаменов мне снятся кошмары… Снится, что меня черти в смоле варят за то, что я некоторым дебилам троек понаставил… Представляешь, дядя Паша, есть люди, которые знают математику еще хуже, чем ты.

– Да-а? – удивленно откликнулся я. – Видать, не перевелись еще на Руси богатыри!..

Дядя Миша встретил нас уже на этой стороне Яманишки. Пальцы на его правой руке были обмотаны лейкопластырем, но вопрос о причине Михаил проигнорировал. Выглядел он не то чтобы испуганным, а, точнее сказать, очень сдержанным. Сдержанно поздоровался, сдержанно слушал восторги дяди Олега о природе и чистоте воздуха и не менее сдержанно уступил дяде Олегу место за веслами. Иногда он даже улыбался, но как-то натянуто, и улыбку тут же стирала невидимая рука.

Уже на даче, на веранде, после замечания дяди Сережи о том, что надо бы пораньше быть в городе, и как раз перед тем как уйти в дом собирать вещи, дядя Миша, неуверенно улыбаясь, сказал:

– Похоже, ты был прав, дядя Олег… Яму я зарыл…

Дядя Олег не ответил ни слова и, как только дядя Миша закрыл за собой дверь, ведущую в дом, быстро вышел на улицу.

Мы с дядей Сережей посмотрели друг на друга, и он спросил:

– Какая такая яма? Которая за крольчатником?

Я согласно кивнул:

– Хорошая была яма, – подумал и добавил: – В смысле глубокая.

Дядя Сережа вышел вслед за дядей Олегом, а я закурил, включил электрический чайник и начал расставлять кружки и бокалы для чая.

Дядя Олег и дядя Сережа вернулись минут через пять. Дядя Сережа периодически посмеивался, а дядя Олег, видимо, заразился задумчивостью дяди Миши. Во всяком случае, он достал из кармана сигареты и очень задумчиво сказал:

– Зарыл… Даже холмик, как на могилке, насыпал. – Мне от этих слов как-то слегка нехорошо сделалось, а он тихо продолжил: – Наличествуют опаленная почва, чужие следы и след волочения, ведущий к яме… Бывшей яме…

– Ерунда! – возмутился дядя Сережа. – Что же, вы решили, что дядя Миша грохнул кого-то и зарыл?

– Не исключено, – подтвердил я.

– Да и фиг бы с ним, если и зарыл… – неопределенно согласился со мной Олег и закурил.

Чайник сообщил о своей готовности, и я в гнетущем молчании принялся заваривать чай. Процесс этот не требовал работы всего моего необъятного головного мозга, а посему я напряг пару извилин, в плане разрешения скопившихся вокруг ямы странностей. Особых результатов я в этом деле не достиг, но одна из мыслей была достаточно проста – спросить у самого дяди Миши. Я позвал его пить чай и, когда он начал насыпать сахар в бокал, совершенно не заинтересованным тоном, обращаясь к окружающей нас среде, спросил:

– Так что там случилось с ямой?

Эффект был потрясающий! Дядя Миша рывком вышел из коматозного состояния, веером рассыпал сахар так, что досталось всем, сидящим за столом, и уронил саму сахарницу. Ее поймал дядя Сережа. Оно и понятно – он-то себе сахар еще не положил! После этого дядя Миша сел на стул и позволил дяде Сереже налить чай. И здесь действия дяди Сережи можно было понять: получить вслед за сахаром кипяток на те же самые места – удовольствие ниже среднего.

– Кажись, кого-то здесь, особо трезвого, маленькие зелененькие чертики заколебали? – мстительно поинтересовался дядя Олег.

– Легко обижать больных людей, – укоризненно сказал дядя Сережа, помешивая ложечкой чай в стакане дяди Миши. – А вдруг у него лихорадка клещевая? Дядя Паша вон здесь же ее подцепил. Какие глюки ловил!.. – завистливо закончил он.

На мой профессиональный взгляд, вряд ли у дяди Миши имелась в наличии клещевая лихорадка, да и вообще какое-либо инфекционное заболевание. Скорее дело здесь было связано с психическими расстройствами в результате шока. Я едва успел это озвучить, как дядя Миша начал оживать.

Он уверенно протянул руку к бокалу, отхлебнул чай, прокашлялся и снова впал в задумчивость.

– Надо бы его другим методом… – начал было предлагать я, но дядя Сережа оборвал меня:

– Помолчи! Твои методы можно применять, только когда сахара много или больной уже того… Скончался.

– Сахар и чай я привез, – успокоил дядя Олег и заработал еще один укоризненный взгляд от дяди Сережи.

– Вас на па́ру хорошо на врагов сбрасывать. Без парашютов, но с рюкзаком взрывчатки.

Дядя Сережа повернулся к дяде Мише и тихим ровным голосом спросил:

– Дядя Миша, что случилось? Может, в больницу поедем?

В больницу дядя Миша не хотел. И еще он явно не желал быть зачисленным в списки сумасшедших. Он еще раз приложился к бокалу с чаем, снова прокашлялся и начал рассказ:

– Я уже спать собирался ложиться, телевизор выключил и за стеной шум услышал. Неясный такой… Как будто шаги, голоса. Ну, я быстренько арбалет дяди Паши со стены снял, взвел его, стрелу зарядил и еще одну в зубах зажал – запасную. Нож у меня на шее висел, ну и топор за голенище сапога сунул, для полного набора. Дверь тихонько открыл и во двор вышел.

Время около полуночи было, луна полная, хоть газету читай, но я почему-то пожалел, что фонарь не прихватил. Хотя чем, интересно, я бы его держал… Слышу – шум со стороны то ли сада, то ли из-за крольчатника: разговор вроде приглушенный, потрескивание какое-то… И вонь! Слушай! Озон и еще какая-то тошниловка.

Я в тени сарайчика вдоль дома прошел, гляжу – около крольчатника хреновина странная торчит, как бы столб, в лунном свете переливается. Пригляделся, а у этого столба капюшон, как у кобры, и намыливается эта хрень нашей крольчатиной закусить. Сколько с этими кроликами все возились, а эта тварь… Обидно мне стало. «Ты, морда наглая!» – крикнул. Она ко мне свою морду и повернула…

Препротивнейшая рожа, скажу я вам. Куда там змеиной! Да и какая ж это кобра? Над травой метра на два торчит! Что уж там в траве оставалось – не знаю. Я и моргнуть не успел – башка у этого монстра засветилась голубым, и он как плюнет! Молния мне прямо под ноги ударила, аж жаром обдало! Я в ответ из арбалета…

– Со страха… – встрял дядя Олег. Он все никак не мог дяде Мише «маленьких чертиков» простить.

Но здесь дядя Миша повел себя на удивление покладисто. Он хлебнул чая, слабо улыбнулся и согласно кивнул:

– Со страха… По звуку слышу – попал! Удар глухой сразу после выстрела… А у гадины этой голова снова голубым мигать начала. Я и подумал, что сейчас опять плюнет молнией. Изогнулся, арбалет стременем в землю упер и рукой свободной топор из-за голенища выхватил. Так, из положения «согнувшись», и швырнул его. Прямо в пасть попал! Полбашки так и снес!..

– Случайно… – опять влез в повествование дядя Олег.

– Случайно. Повезло просто, – согласился дядя Миша, чем окончательно добил дядю Олега.

Больше тот рассказ не комментировал.

– Когда топор в пасть этой гадины попал, искры сыпанули, и верхняя половина головы монстра на сторону откинулась. Почти сразу же глухой удар послышался и что-то вроде: «Ой!» Тут увидел я, что справа, из сада, ко мне какой-то мужик идет, руками машет. Я ногу в стремя арбалета сунул, тетиву оттянул до щелчка, а сам себе думаю, что мужик этот прямехонько в клубок из колючей проволоки ломится – я его бросил там до лучших времен… И, уже не торопясь, спокойно, стрелу на направляющие пристроил и крышку арбалета закрыл.

Всегда считал нашу советскую колючую проволоку лучшей в мире, а мужик через эту колючку перебрался и дальше идти намылился, но тут я его тормознул: «Стой, кто идет! – говорю. – Какого ночами по чужому саду бродишь?!» Мужик остановился, а из-за крольчатника второй выходит, за голову обеими руками держится, бормочет что-то. Я как-то сразу догадался, что это ему рикошетом топором досталось…