Александр Бромов - Из жизни воспитателей

Сначала я кое-что поясню. Раньше мы писали планы от руки в больших тетрадях. Не толстых общих, а в больших, формата А4. Мы их называли амбарными книгами. План на один день занимал всегда два листа, как-то втискивались не зависимо от возраста детей. Все коротко, по существу и понятно. Занимало это счастье от силы час рабочего времени.

Потом в целях облегчения нашего труда вели компьютеры. Теперь планчик на день занимает минимум пять листов. Тратим весь тихий час или берем домой, что чаще всего и происходит. Планы в таблицах, удобно: копируешь нужный день и меняешь. Все. Кроме зарядки. Действительно, полегчало.

Сидим с напарницей, пишем. Она у меня тогда только пришла после колледжа, и я ее учила. Написали за два часа. Довольные. Есть время подготовиться к занятию и даже несколько минут на чай. Живем. Закрываю файл, выскакивает «сохранить?». А зачем? За разговором машинально нажимаю «нет». Немая сцена.

Напарница кричит: «Я все помню!». У меня тоже склероза нет. Давясь смехом, в четыре руки быстро набираем текст: я — на кнопочках, она орудует мышкой, как мысли друг у друга читаем.

К черту все физминутки и игры — не успеваем. Прогулку тоже решили не трогать. «Наблюдение за природой». Пойдет. Управились за полчаса! И схватились за занятие.

Недели через две перечитываю и чувствую, как брови у меня уползают куда-то в область затылка. Молча, беру планы и несу напарнице. Читает, непонимающе смотрит на меня: «Все нормально».

Прочерчиваю ногтем по наблюдению: расширять представления детей о листопаде, закреплять знания об основных приметах осени и так далее, плюс ход самой прогулки. Потом перелистываю и ставлю палец на дату. Двенадцатое ноября. Снег давно выпал.

Это еще ничего. У нас как-то летом музыкальный руководитель подрабатывала. А что вы хотите: все в отпусках. Человек, с двадцатилетним стажем, между прочим, работал в две смены, это двенадцать часов с перерывом на обед в десять минут во время обеда вместе с группой, если хочешь горячее. Причем эти минуты растя-а-агиваются, потому что то одному надо помочь, то другому. Обстановка понятна?

После отпуска читаю планы, чтобы знать, что было. Вхожу в курс дела. Вхожу. Вхожу. Пока не понимаю, что что-то не так. Вхожу заново. Опять не понимаю. Вроде все правильно, грамотно, профессионально, но что-то не то.

Через две недели приходит методист и смеется: «Кто записался?».

На дворе август, а в наблюдениях написано:

«Прочитать детям стихотворение:

Белая береза под моим окном….»

Продолжать?

«Принакрылась снегом,

Точно серебром…».

Это для тех, кто не помнит Есенина.

Еще. Читаю собственную писанину: «расчистить с детьми дорожки от снега». В июне?

«Рассмотреть с детьми скорую помощь». Вот так, без кавычек. Дальше — интереснее: «Закрепить представления о труде строителей». Какие они у нас разносторонние личности, однако.

Игра «Ловишки». Дети бегают, ловят друг друга. Все просто и понятно. Цель: «упражнять в произношении звука ш». Страшно подумать о содержании игры: кого должны были изображать мои дети, чтобы уложиться в то, что я написала?

До компьютеров такого не было: сказывается результат копирования, но как весело теперь методистам, когда они начинают все это проверять!

«Предложить родителям пометить детскую одежду, чтобы не терялась». Так и представляется собачка у деревца. Это тоже мои перлы.

Можно продолжать до бесконечности. Но береза мне нравится больше всего.

У меня была старшая группа.

После Пасхи в группу вбегает мальчик и громко кричит, потрясая чем-то в руке:

— У меня золотые яйца.

До сих пор не могу забыть выражение лица младшего воспитателя.

Распределение ролей на утренник. Бараны, козлы и козы. Костюмы красивые, поэтому дети рвут роли друг у друга из рук. Пришлось идти на компромисс и делать трех баранов, двух козлов и козу. Как говорить родителям — не знаю.

«Ваш сын будет козлом». То, что надо. Великолепно! С такими мыслями выхожу в приемную и выдаю эпохальную фразу:

— Вы у нас на утреннике будете козликом, — и, видя вытянувшееся лицо папы, быстро поправляюсь, — Ваш сын будет козликом.

Папа ответил в стиле, в смысле, не выбился из общего диалога:

— Лучше я буду козликом. Что мелочиться?

Люблю родителей с юмором.

Сыну не досталась роль петушка, и он кричит на всю приемную, прыгая на скамейке:

— Хочу быть петухом! Хочу быть петухом!

У папы сдают нервы, и он громко восклицает:

— Да будешь ты петухом, будешь. Еще вся жизнь впереди!

Две мамы, дознаватели, между прочим, медленно сползли по шкафчикам на пол.

На новогодний утренник родители проявили недюжинную фантазию и выдумку, придумывая костюмы для детей. Искренне восторгаемся мушкетерами, феечками, пиратами, и принцессами. Прекрасно! И ни одного бетмена, супермена и прочей ерунды.

Но тут из общего строя выбивается мальчик. Минут пять пытаемся определить, кого он изображает: красная шапочка с околышем, красные штанишки, красная жилетка и борода. Дед Мороз? Так и не поняв, спрашиваем:

— Ты кто?

Лучше бы не спрашивали, потому что стало еще непонятнее.

— Я гомик! — с гордостью отвечают нам.

!!!!

— Гномик, — переводит мама.

А мы на него почему-то даже и не подумали.

Можно посмеяться и над нашей зарплатой. Среди воспитателей очень давно ходит такой злой анекдот еще брежневских пор. Кто не помнит Брежнева, напоминаю, что это такой мелкий политический деятель времен Аллы Пугачевой. Это тоже цитата из анекдота. А, может быть, и не Брежнев, а Горбачев, но суть от этого все равно не меняется. Пусть будет Горбачев.

Так вот, сидит Горбачев со товарищами и думает, на чем бы сэкономить. И тут кто-то, не помню кто, предлагает:

— А давайте сэкономим на воспитателях — будем платить им половину зарплаты. Они перестанут ходить на работу и детские сады закроют. Сколько средств освободится!

Сказано — сделано. Проходит время, Горбачев спрашивает:

— Ну, как?

— Да никак, Михаил Сергеич, — отвечают ему, — ходят на работу.

— Так давайте совсем не будем платить.

Сказано — сделано. Проходит еще время, Горбачев снова спрашивает:

— Ну, как?

— Так все равно ходят, — отвечают ему.

И тут кого-то осеняет:

— А если с них за вход брать?

Сказано — сделано.

— Ну, как? — спустя время спрашивает Горбачев.

— Так ведь платят, Михаил Сергеич, — отвечают ему.

Так и живем — платим за вход.

Сейчас мои дети уже подготовишки, и я иногда захожу к ним в гости узнать последние новости. Перед Новым годом я первый раз в жизни видела утренник со стороны. До этого как-то все не получалось — то я в роли, то ведущая. Бог мой, кем я только не была! Медведем, Петрушкой, Хлопушкой, мачехой, Лешим, Королевами всех мастей, Зимушкой, Весной, разбойником, цыганкой, Снеговиком и даже Дедом Морозом. Это если навскидку вспомнить.

После того, как на развлечении почти полчаса пришлось сидеть в коробке в костюме Буратино в качестве сюрпризного момента, я до вечера щеголяла рельефным следом от резинки, на который крепился нос, а ноги зверски затекли, поэтому весело выскочить, как задумывалось по сценарию, не получилось. Больше всего это было похоже на судорожные подергивания разбитого ранним параличом мальчика со свернутым на бок длинным носом, с трудом выползающего на свет божий. Но я старалась.

Один раз из меня сделали Снегурочку, но после дружно пришли к выводу, что, не смотря на внешность, хулиганские роли мне удаются больше всего, особенно неподражаема Баба-яга. Можно выпускать без грима, настолько вживаюсь в роль, даже шамкать начинаю, как старуха. Самая прикольная роль: забыл слова и можно смело сослаться на склероз, почесав в затылке, или сделав грозное лицо, пригрозить страшными карами. Пока грозишь — слова обязательно вспоминаются, или их кто-нибудь подсказывает, если уж совсем все плохо.

И сразу вспомнился давний выпускной моей любимой группы. Участвовали в нем все вплоть до нянечек, потому что ролей было огромное количество. Вояж по сказкам: «Шапокляк», «Простоквашино», «Колобок», «Чунга-Чанга» и так далее. Сложно, но интересно — жуть!

Роли распределены, некоторым даже по две досталось, но завис Шарик и Корова. С первым разобрались быстро, сплавив мне (обойдемся одним ведущим), со второй возникли проблемы — где взять костюм? Кризис (спасибо Горбачеву), денег нет, но повеселиться хочется, поэтому берем толстенный картон от коробки и рисуем на нем морду коровы с вот такенными рогами. Повязываем сверху платок с бахромой, пришив к нему кокетливую челку из пряжи, в рот вставляем ромашку, на двух добровольцев одеваем валенки и накрываем их разноцветным покрывалом с хвостом. Готова.