Ванесса Келли - Признания новобрачного

Лондон

Январь 1815 года

После семи долгих лет Гриффин Стил наконец готовился избавиться от тяжкой ноши, которую он добросовестно нес, хотя она и грозила уничтожить жалкие остатки благопристойности, еще сохранившиеся в его черной душе.

— Надеюсь, все сделано, согласно твоим пожеланиям, — проговорила Мэдлин Ривз. Ее голос был негромким и соблазнительным. — Лиззи, Ребекка и я внимательно проверили все пункты. Думаю, мы учли все, что ты хотел. — Ее полные губки сложились в чувственную улыбку, компенсировавшую легкий намек на укор, содержавшийся в ее словах.

Гриффин поднял глаза с документа, который держал в руках, на женщину, управлявшую его борделем и некогда согревавшую его постель. Мэдлин была потрясающая красавица — темноволосая, с большими черными миндалевидными глазами. За ленивой чувственностью она скрывала острый ум и мгновенные инстинкты карточного шулера. Несмотря на профессию, она была очень честным и порядочным человеком, одним из немногих, кому Гриффин, не раздумывая, мог бы доверить свою жизнь.

Он кивнул.

— Я знаю, условия могли показаться более суровыми, чем это оправдано, учитывая наши отношения. Но я также не сомневаюсь, что ты понимаешь, чем это вызвано. — Он выпустил из пальцев документ, и тот с тихим шелестом опустился на стол. — Я ошибаюсь?

Мэдлин слабо усмехнулась.

— Нет, не ошибаешься. Ты никогда не ошибаешься.

Гриффин подавил горький вздох, скрывая эмоции, вызванные ее словами, и мягко улыбнулся.

— Ты мне льстишь, дорогая, но, думаю, все же понимаешь, почему я настоял на том, чтобы ты выполнила все мои требования. По крайней мере, в данный момент.

— Я понимаю. — Выражение ее очаровательного личика чуть-чуть изменилось, превратив девушку из самой популярной лондонской куртизанки в проницательную бизнес-леди. — Если мы не продемонстрируем способность управлять «Золотым бантом», согласно твоим условиям, то не сможем обеспечить свою финансовую независимость и создать девочкам хорошие условия. Я знаю, как это важно для тебя.

Она подалась вперед и положила ладонь на блестящую поверхность полированного письменного стола. Ее платье цвета бургундского вина, изящно подчеркивающее восхитительную фигурку, было сшито из дорогого мягкого шелка.

— С девочками ничего не случится, Гриффин. Даю слово.

— Знаю, ты сделаешь все от тебя зависящее. И я благодарен тебе за это.

Он вовсе не кривил душой. Мэдлин и ее новые партнеры — женщины, работавшие в его борделе, — были ключевой частью его плана обретения свободы.

Гриффин уже давно хотел избавиться от «Золотого банта». Он занимался им лишь потому, что не мог вынести бессердечия, с которым предыдущий владелец — мужлан по фамилии Полсон — обращался с работавшими там девушками. Он ничего не предпринимал, чтобы защитить их от болезней, беременностей и жестокости некоторых клиентов. К сожалению, мужчина владел еще и «Скрягой» — первым игорным домом, который приобрел Гриффин, ставшим основой его богатства и влияния. И хотя Гриффин собирался купить только игорный дом, но сам не заметил, как приобрел бордель тоже.

Нет, он вовсе не был святым и потому воспользовался всеми финансовыми преимуществами — на своих условиях, разумеется, — которые дала эта покупка. Но теперь ему хотелось избавиться от ответственности, к которой он никогда не стремился. После приезда в Лондон ему слишком часто приходилось видеть, как рушится жизнь женщин, обманутых и отвергнутых мужчинами, посещающими заведения вроде «Золотого банта». Его собственную мать постигла такая же судьба. Отец Гриффина имел самую голубую кровь во всем королевстве — голубее просто некуда, но, по его понятию, был жалким негодяем.

— Гриффин, что-нибудь не так? — Ласковое понимание в голосе Мэдлин встряхнуло его сильнее, чем ее слова.

Отмахнувшись, Гриффин встал, давая понять, что разговор окончен.

— Вовсе нет, дорогая. Сегодня я покажу бумаги своему поверенному, но и без него уверен, что все в порядке. Через пару дней документ будет подписан. — Он с улыбкой обошел вокруг стола и предложил Мэдлин руку. — Желаю удачи, Мэд. Знаю, ты справишься.

Она встала. Легкая чуть греховная грация этой женщины сводила с ума многих. Мэдлин была высокой и могла взглянуть Гриффину прямо в глаза.

— Может быть, ты хочешь отпраздновать нашу сделку? — промурлыкала она, зазывно поглядывая на мужчину. — Вспомнить прошлое?

Ее низкий бархатный голос приятно возбуждал. Когда-то Гриффин, не задумываясь, откликнулся бы на этот призыв. Но они уже давно не спади вместе. Всему виной была его внутренняя опустошенность, равно как и нежелание смешивать дела и удовольствие. Какой-то миг он всерьез раздумывал, не принять ли приглашение, точно зная, что Мэдлин будет рада и постарается доставить ему максимальное удовольствие. Но тут дала о себе знать темная неудовлетворенная часть его души, которая в последнее время тревожила его все чаще. Именно она заставила его отказаться от своей прежней жизни, попытаться найти свое место, самоутвердиться. Ему не надо было ничего говорить. Мэдлин всегда остро чувствовала его настроение и прочитала ответ на свое приглашение на его лице.

— Ну хорошо. — Она пожала плечами и при этом вовсе не выглядела разочарованной. — Впрочем, я так и думала. Знаешь, Гриффин, кажется, ты превращаешься в монаха. К нам и носа не кажешь. Надеюсь, ты не собираешься забраться на какую-нибудь ужасную гору в Шотландии или стать отшельником, поселившись в одном из поместий своего дяди. — Она скользнула взглядом по его сильной мускулистой фигуре. — Для женщин это будет большая потеря.

Гриффин довольно ухмыльнулся.

— Ты снова мне льстишь, хотя знаешь, что я нечувствителен к подобным речам.

Мэдлин уже открыла рот, чтобы ответить, но ее прервал громкий стук в дверь. Гриффин не успел ничего сказать — дверь распахнулась, и в комнату ворвался Том Дикон.

Гриффин вопросительно поднял брови. Конечно, его бизнес-менеджер был на несколько дюймов выше и на три стоуна тяжелее, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы врываться в комнату без приглашения. А учитывая гримасу на его физиономии, не приходилось сомневаться: случилось нечто непредвиденное, сильно повлиявшее на, как правило, спокойного и невозмутимого мужчину.

Том резко остановился перед Гриффином, едва не наступив ему на носок туфли. Мэдлин благоразумно села, чтобы не оказаться зажатой между двумя мужчинами.

Кабинет Гриффина, из которого он управлял игорным «адом», располагавшимся в этой части Джермин-стрит, был небольшим. «Скряга» был закрыт лишь несколько месяцев назад, после чего здание снова стало жилым домом, но Гриффин не видел смысла переносить кабинет в более просторную комнату. Отсюда он мог видеть всех входящих и выходящих и переходить через небольшую удобно расположенную дверь в находящийся рядом бордель. Массивная фигура Тома заполнила комнату, и Гриффину даже показалось, что стены слегка сдвинулись. Вздохнув, он снова обошел стол и остановился в ожидании. Том никогда не отличался многословием, долго думал, прежде чем начать говорить, и торопить его было бесполезно. Но, понаблюдав несколько секунд, как у Тома дергается лицо, Гриффин потерял терпение: