Отогрей моё сердце (СИ) - Шарикова Мария

Ярославская губерния, Даниловский уезд, Богородская волость,сентябрь 1813 года.

В гостиной Яминских коротали время за вышиванием три юных княжны, удобно расположившись на обтянутой синим бархатом софе. 

Самая старшая, Юлия, мыслями была далека от своего занятия. Пару раз уколов иголкой палец и получив несколько толчков в бок от средней сестры, Марии, девушка отложила пяльцы в сторону.

- Жюли, отчего ты так волнуешься, cherie? - поинтересовалась Машенька, заметив, что тёмные глаза Юлии наполнены печалью, - папенька совсем недавно сказал, что наступило примирение. А значит, письмо от Сергея скоро придёт!

- Твоими бы устами, сестрица, - с грустью произнесла Жюли, но уголки её красивых губ дрогнули в слабой улыбке.

Вот уже второй месяц не приходило ни одного письма от её возлюбленного и жениха, князя Сергея Шаховского. Княжна убеждала себя в том, что во время войны трудно найти время, чтобы черкнуть несколько строк домой.

- Жюли, прошу тебя, не грусти! - попросила до ныне хранившая молчание Софья, самая младшая из девиц.

- Ну что-то ты, Сонечка! - поспешила успокоить девочку Юлия. - Я не грущу! Уверена, моя неожиданная fatigué (фр. - усталость, хандра) скоро пройдёт.

Жюли очень сильно любила обоих сестёр, но с Софи её связывали особые узы. Схожие внешне, и характером они, несмотря на разницу в возрасте были близки.

- Конечно, пройдёт, cherie, вот получишь письмо от Сергея, и пройдёт, - наконец нарушила тишину Мария.

Неожиданно распахнулись двери гостиной, и в комнату изящной походкой вошла мать девушек, Елизавета Петровна. Тёмно-русые, как у всех дочерей, волосы были уложены в строгую прическу, а домашний наряд был одновременно прост и элегантен. 

С присущей ей добротой она улыбнулась каждой девушке, но свой взгляд княгиня задержала на Юлии.

- Жюли, папенька желает видеть тебя в своём кабинете, - произнесла Елизавета Петровна. 

Старшая mademoiselle Яминская вскочила со своего места, и присев перед матерью в поспешном реверансе, поторопилась к отцу. Идя по длинному коридору, она отчётливо слышала громкий стук собственного сердца, гадая, что ей хотел поведать родитель. Постучав и дождавшись не громкого «entrez», девушка вступила вовнутрь, робко посмотрев на Николая Семёновича.

- Вы звали меня, папенька? - спросила Юлия, повторив реверанс.

- Да, душа моя, - промолвил князь, - я только что вернулся от Шаховских. Нынче Борис Игнатьевич получил письмо из Саксонии. Жюли, мне тяжело это говорить, но Сергей Борисович погиб.

Юлия не шевельнулась. Смысл сказанных отцом слов не сразу дошёл до неё. «Серж не мог погибнуть!» - словно повторяя молитву, твердила себе девушка. Никогда не падая в обморок, Жюли не почувствовала как земля ушла из под ног, а в глазах потемнело. 

Она пришла в себя несколько минут спустя, осознав, что папенька заботливо уложил её на кушетку. Обеспокоенная горничная суетилась вокруг неё с нюхательными соплями и обмахивала её веером. 

- Ох, и напугали вы нас, барышня! - причитала Варвара. - Крови в лице нет, а руки словно лёд...

- Полно, Варя, - наконец произнесла княжна, - папенька, могу ли я вернуться к себе? Я хочу побыть одна. 

- Конечно, душа моя, - сказал Николай Семёнович, - Варвара тебя проводит. 

Поднявшись в свои покои в сопровождении преданной горничной, Жюли поспешила отослать ту прочь, желая побыть наедине со своим горем. 

Подойдя к туалетному столику, она распахнула резную шкатулку и достав пачку писем, перевязанных алой лентой, отправилась к кушетке, стоящей в дальнем углу спальни. 

Успело потемнеть, и только горящие в камине поленья освещали всё вокруг. Осень нынче выдалась мокрой и холодной,и Юлия, укутавшись в шаль, начала читать послания, написанные твёрдой мужской рукой. 

«Julie, mon ange merveilleux, notre camp se trouve maintenant non loin de l'Elbe...» ( фр. - Жюли, мой дивный ангел,наш лагерь нынче стоит недалеко от Эльбы...) 

Отложив листок в сторону, княжна не сдержала горячих слёз . Ей до сих пор казалось, что она находится в страшном сне, и стоит открыть глаза, всё изменится... 

Молодой князь Шаховский был самым красивым и желанным женихом губернии. Но из всех девушек он выбрал именно её. Перед тем, как отправиться в свой полк, Серж попросил у папеньки её руки, и Юлия ответила согласием. Да и была ли у неё возможность отказать? Она была безумно влюблена в красивого юношу с копной непокорных белокурых волос. Жюли замерла от взгляда его пронзительных голубых глаз, смотревших на неё с нескрываемым обожанием.

И вот теперь его нет! Ей уже никогда не услышать его нежный шёпот, не почувствовать прикосновения тёплых губ Проклятая война и французы отняли у неё надежду на счастливую жизнь!

В этот день Юлия приняла для себя одно очень важное решение. Она никогда больше не позволит себе полюбить. Боль, которая разрывала на части её сердце, была слишком сильна. Если ей и придётся выйти замуж, она будет руководствоваться доводами рассудка, а не чувствами. Ведь от неё, как от старшей из сестёр, зависит будущее Марии и Софии. 

Новгородская губерния, Новгород, Август 1816 года.

В поместье Ламбертов съезжались гости. Юлия разглядывала прибывших из окна спальни хозяйской дочери и её лучшей подруги, Надин.

- Жюли, cherie, надеюсь, в этом году ты сможешь сделать свой выбор? - встав позади княжны, поинтересовалась mademoiselle Ламберт. Скоро общество запишет тебя в старые девы! А ведь Софья должна начать выезжать нынешней осенью... 

- Мне исполнилось двадцать, Надин, - спокойной произнесла Юлия, - я не ищу себе молодого и беспечного мужа. Уверена, что любой вдовец только обрадуются, что у его будущей супруги нет ветра в голове.

- Ты слишком серьёзна, Жюли! - качая головой, произнесла mademoiselle Ламберт. - Думаешь, Серж хотел, чтобы ты так жила? Ты превратилась в затворницу, на три года похоронив себя в деревне! Неужели только у тебя одной погиб на войне любимый человек? 

- Надин, ты ещё никогда не любила, поэтому тебе не понять моей боли! - тщательно выбирая слова и боясь сказать лишнего, произнесла княжна. - Мне было семнадцать, когда пришло письмо с известием о смерти Сергея. Когда его отпевали в церкви на красивом лице навсегда застыло выражение ужаса! Я наблюдала за тем, как гроб опускали в землю, навсегда лишая меня возможности стать счастливой! Возможно кто-то способен начать жизнь заново, но только не я! 

- Cherie, прошу, прости меня, я не хотела тебя обидеть! - попыталась извиниться Надин. - Я очень переживаю за тебя и хочу, чтобы ты наконец устроила свою жизнь!

- Я знаю, Надин!- обнимая подругу, промолвила Юлия. - Ты тоже прости меня! Я не желала быть грубой, но теперь, когда стало ясно, что иного выхода как выйти замуж у меня нет, я должна подойти ответственно к столь важному делу.

- А если просто прислушаться к сердцу и позволить ему сделать выбор? - поинтересовалась mademoiselle Ламберт.

 - Сердцу свойственно ошибаться, cherie, а я не имею права на ошибку! От меня и моего замужества зависит судьба Мари и Софи. А если учесть, что у нас практически нет приданного... 

Надин смущённо кивнула,не зная, что можно добавить в подобной ситуации,а затем вновь приблизилась к окну. Гости продолжали прибывать, и заметив кого-то среди заходивших в дом, девушка захлопала в ладоши.

- Я не знала, что папенька пригласил к нам Этьена! В последний раз мы встречались ещё в моём детстве, но я узнала его! - mademoiselle Ламберт не скрывала радости от встречи с родственником, и лукаво посмотрев на Жюли, добавила: - cherie, по-моему, мой кузен соответствует всем твоим требованиям.

Юлия приблизилась к подруге и посмотрела через её плечо. Со второго этажа было сложно разглядеть что-то конкретное, но княжна обратила внимание на тёмные волосы незнакомца и его слишком беспечное поведение. Молодой человек подхватил за руки младшую сестру Надин и начал кружиться с ней по двору.