Барбара Картленд - Заветное желание

Когда герцог покинул дом, Лили скользнула наверх в спальню, чтобы успеть прибрать волосы до того, как Джордж со своей племянницей приедут с вокзала. Лили с беспокойством заметила, сидя за туалетным столиком и пристально разглядывая себя в зеркало, что бессонная ночь оставила темные круги под ее глазами, а множество волнений и переживаний, которые ей принес день, безусловно отразились на ее внешности.

И все же, думала Лили с удовлетворением, она добилась своего, а все остальное сейчас не имело значения.

Уж она-то сумеет извлечь немало выгод из женитьбы герцога на племяннице Джорджа. Тогда они смогут открыто появляться даже в таком избранном обществе, как кружок Эмили Роухэмптон.

В этом замкнутом кругу существовало только одно правило, которое Лили хорошо знала и неукоснительно ему подчинялась – «Не пойман – не виновен». Хозяйки салонов, где придерживались старомодных взглядов, косо смотрели на кружок Эмили, но Роухэмптоны являлись слишком важными и знатными персонами, чтобы заботиться о том, что болтают у них за спиной. А тот хорошо всем известный факт, что новый король, Эдуард VII, был частым гостем в Котильоне, заставлял умолкнуть самые злые языки.

Конечно, существовала вероятность, что Эмили Роухэмптон заставит сына отказаться от женитьбы на никому не известной девушке, чье воспитание и происхождение было, мягко говоря, сомнительным. Но Эмили нуждается в деньгах и вряд ли устоит перед богатым приданым, рассуждала практичная и расчетливая Лили. Ни один из Роухэмптонов не обладал достаточными средствами, и хоть Дрого, разумеется, был состоятельным человеком, Котильон являлся монстром с чудовищным аппетитом, готовым истощить любое, даже огромное, состояние.

Когда Лили воскрешала в своей памяти Котильон, это громадное поместье с замком, занимающим несколько акров земли, парками и садами, прудами и оранжереями, фермами и конюшнями, то она понимала, что появление богатой невесты не вызовет у Эмили Роухэмптон ничего, кроме радости. А деньги заставят ее закрыть глаза на множество других недостатков.

Джордж никогда не преувеличивал, и если он сказал ей, что его племянница является владелицей нескольких миллионов долларов, то так оно несомненно и было. Лили сразу подметила благоговейные нотки в его голосе, которые появлялись, когда речь заходила об этом неожиданном богатстве, и ей хватило ловкости отвлечь внимание Джорджа от своих собственных проступков на разговор о подготовке к приезду племянницы. Вследствие этого, Джордж обошелся с ней не так сурово, как того ожидала сама Лили и как, несомненно, было бы в любое другое время.

Возможно, философски рассуждала Лили, все разрешится наилучшим образом. Очевидно, что рано или поздно Дрого женится, хотя бы только для того, чтобы обеспечить герцогству наследника. И ей останется лишь с ненавистью наблюдать, как его подцепит одна из этих молоденьких девиц, что крутятся возле него каждый сезон. Какой неожиданный подарок для какой-нибудь амбициозной мамаши! Не говоря уж о том, что Лили стала бы дико ревновать Дрого к его избраннице.

Лили возлагала большие надежды на то, что племянница Джорджа, возможно, окажется не слишком привлекательной. В любом другом случае трудно было бы смириться с тем, что у Дрого есть жена, но уж совершенно невозможно, – если бы она, вдобавок, оказалась хорошенькой.

Но нет, это невозможно, думала Лили, улыбаясь своим мыслям и своему отражению, совершенно невозможно представить другую женщину столь же привлекательной внешне и притягательной в любви, как она сама. В свои тридцать восемь лет Лили по-прежнему оставалась самой очаровательной женщиной, украшением лондонского общества. Более того, наиболее горячие поклонники превозносили Лили как первую красавицу во всей Англии, а каждая ее новая фотография в газете порождала новых почитателей.

Лили издала легкий вздох. Однажды, думала она, это все кончится, но сейчас она еще молода, она признанная красавица, она внушает восхищение… и любовь, само собой. Лили положила руки на сердце, когда вспомнила Дрого – такой высокий, сильный, знатный. Он был почти таким же воплощением мужской красоты, как она – женской. Они были бы превосходной парой! Ах, если бы она познакомилась с Дрого, когда ей было восемнадцать, мечтала Лили. Ей припомнилось затем, что в ту пору она обычно проводила время в гостиной Эмили, на ее фривольных вечеринках, а Дрого было только восемь лет и он, под присмотром гувернантки, играл в солдатики в саду.

Лили внезапно резанула острая мучительная боль: тридцать восемь! Через какую-то пару лет ей будет сорок. «Я старею», – Лили поежилась от внезапного холода, но затем решительно откинула свою золотистую головку. Пока она еще молода! Она еще может заставить мужчин сходить с ума от любви и выполнять любые ее прихоти. Ведь только из любви к ней Дрого согласился жениться на девушке, которую он в глаза не видел. И потому, что он любит ее, она еще долго будет молодой! Она будет танцевать, кружиться в вальсе с Дрого, слушать его страстный шепот, все эти восхитительные глупости, предназначенные ей одной…

Мысли Лили были прерваны звуками звонка внизу и стуком закрывшейся двери. Она грациозно спускалась вниз по лестнице, и оборки ее шелковой юбки колыхались в такт движению.

Слуги заносили багаж. Дверь библиотеки была отворена, и Лили поняла, что Джордж поджидает ее именно там, вместе со своей племянницей. Лили быстро пересекла мраморный холл и вошла в библиотеку.

Джордж повернулся спиной к камину, рядом с ним стояла девушка. В первый момент Лили бросились в глаза старомодное серое дорожное пальто и отвратительная зеленая фетровая шляпа, украшенная потрепанными перьями. Джордж что-то сказал, девушка обернулась, и Лили увидела ее лицо.

И тогда Лили рассмеялась негромким легким смехом, в котором была смесь облегчения и удивления одновременно: девушка носила темные очки, и в ней не было абсолютно ничего, что заслуживало бы внимания… Не говоря уж о привлекательности.

Когда Корнелия узнала, что она должна отправиться в Англию, она почувствовала, что для нее настал конец света. Сначала она протестовала, отказывалась, спорила, а затем, поняв, что никакими усилиями не сломить упорства адвоката, она отправилась на поиски Джимми.

Корнелия нашла его там, где и рассчитывала, – Джимми, как всегда, чистил лошадей, насвистывая при этом сквозь зубы. Он был сед, страшен как смертный грех, и не было ни единой кости в его теле, которая не была бы переломана в то или иное время благодаря его страсти к лошадям.

Корнелия любила Джимми.

– Они отсылают меня, Джимми, – тихо сказала она, и Джимми понял, бросив один-единственный взгляд на ее лицо, что Корнелия страдает.