Эммуска Орчи - Аз воздам

Когда туалет Джульетты был окончен, Анна Ми проводила ее в гостиную, где госпожа Деруледе и ее сын были заняты оживленным разговором. Поблагодарив старушку за гостеприимство, а Деруледе – за оказанную помощь, Джульетта пожелала вернуться домой, но Деруледе энергично запротестовал: для полной безопасности Джульетта должна остаться пленницей в его доме.

– Но мне необходимо вернуться домой и успокоить мою старую кормилицу Петронеллу! – возразила молодая девушка.

– Я сам успокою ее. Пусть она знает, что вы в безопасности и через несколько дней вернетесь домой. Где живет ваша кормилица?

– На улице Тебу, в доме номер пятнадцать, но…

– От чьего имени должен я успокоить ее?

– Мое имя – Джульетта де Марни.

Сказав это, молодая девушка пристально посмотрела на своего собеседника. Однако его выразительное лицо не сказало ей, помнит ли он это имя. Значит, она одна страдала все эти долгие десять лет, боролась со своей совестью, боролась с судьбой, а он… он даже не помнил имени человека, которого убил.

Деруледе ушел, а Джульетта осталась со старушкой. Вскоре к ним присоединилась и Анна Ми.

Раздражение Джульетты скоро прошло, и она чувствовала себя почти счастливой. Она так давно жила с Петронеллой в убогой мансарде, что теперь просто отдыхала душой в аристократичном доме Деруледе. Конечно, этот дом совсем не походил на дворец ее отца, но все же изящное убранство гостиной, серебро на обеденном столе, видневшимся за приоткрытой дверью, – все говорило о привычках к комфорту и изяществу, даже к роскоши, искоренить которые не удалось ни равенству, ни анархии.

Скоро вернулся Деруледе в сопровождении Петронеллы; он охотно захватил бы под свой гостеприимный кров и весь домашний скарб Джульетты, если бы было что брать. Благодарные слезы старой Петронеллы растрогали его сердце, и он предложил ей вместе с ее юной госпожой пережить в его доме тревожные дни, после чего обещал отправить их в Англию. Мадемуазель де Марни навлекла на себя гнев черни, и не будет ничего удивительного, если она завтра же окажется в списках подозрительных. Оставаться во Франции теперь и в самом деле становилось опасно.

После ужина зашел разговор о Шарлотте Корде, и Джульетта жадно ловила каждое слово Деруледе. Она снова повторила, что она – дочь герцога де Марни, сестра убитого на дуэли виконта, и почувствовала на себе долгий пристальный взгляд Деруледе, которому, очевидно, хотелось узнать, все ли ей известно относительно дуэли. Но она так просто и свободно ответила на этот взгляд, что он, по-видимому, успокоился. Она ничем не выдала себя. Что касается матери Деруледе, то та, очевидно, ничего не знала.

Радушие Деруледе казалось Джульетте более чем странным. Она не понимала, что он старался загладить свое невольное преступление и считал себя орудием, которое судьба избрала для спасения сестры убитого им виконта.

Анна Ми не принимала участия в разговоре, но время от времени ее печальные глаза почти с укором устремлялись на Джульетту.

Когда Джульетта и Петронелла ушли в отведенную им комнату, Деруледе обратился к кузине:

– Ты будешь добра к моей гостье, не правда ли? Она так одинока, и ей так много пришлось пережить.

– Не более моего! – невольно вырвалось у Анны Ми.

– Разве ты не счастлива? А я полагал, что…

– Разве может быть счастлива жалкая калека?

– Я никогда не считал тебя калекой, – с грустью проговорил Деруледе, – ни я, ни моя мать никогда не смотрели на тебя как на калеку.

– Прости меня, – сжимая руку двоюродного брата, сказала Анна Ми. – Я сама не понимаю, что со мной сегодня. Ты просишь меня быть доброй к мадемуазель де Марни? Но разве можно относиться иначе к молодому, прекрасному существу с большими глазами и шелковистыми локонами? О, как легка для некоторых жизнь!.. Что я должна делать, Поль? Ухаживать за ней? Быть ее служанкой? Успокаивать в минуты грусти? Я сделаю все, даже если в ее глазах буду выглядеть жалкой калекой, безобидной, верной собакой… – И, взяв свою свечу, она быстро вышла из комнаты. – Верной собакой, которая может сторожить и… кусаться, прибавила она про себя. – Не верю я этой красотке. Да и во всей сегодняшней комедии есть для меня что-то не совсем понятное.

Хотя июнь, июль и август и получили новые названия: мессидор, термидор и фрюктидор, но совершенно так же, как и прежде, одаривали землю теми же плодами, теми же цветами, украшали луга той же травой, а деревья – теми же листьями.

Молодая, жизнерадостная и непоследовательная Джульетта рвалась из города. Ей хотелось побродить по лесу, послушать щебетание птиц, полюбоваться зелеными лужайками. В одно раннее утро она вышла из дому в сопровождении Петронеллы. Они захватили с собой завтрак и проехались по реке до Сюрена. Отсюда Джульетта надеялась вернуться домой лесом. Разрушители Франции, казалось, случайно забыли старую деревушку. Джульетта провела в ее окрестностях счастливый день и, когда пришло время возвращаться в город, собралась в обратный путь с огромным сожалением, даже с грустью. Дорога шла лесом. Кудрявый орешник и молодые клены давали достаточно прохлады, а царившая тишина казалась особенно приятной после шумного Парижа.

Помня наставления госпожи Деруледе, Джульетта опоясалась трехцветным шарфом, а ее кудрявую головку украшала фригийская шапочка с обязательной розеткой на боку.

Собрав огромный букет из маков, маргариток и синих люпинов – природных цветов национального флага, – Джульетта, как сказочная фея, шла по лесу в сопровождении такой же сказочной старой волшебницы – Петронеллы. Вдруг какой-то шум в чаще заставил ее остановиться. Из зарослей орешника показался Деруледе.

– Мы так беспокоились за вас, – начал он, как бы извиняясь.

– Что пришли за мною сюда! – засмеялась Джульетта молодым веселым смехом девушки, сознающей свое обаяние.

Хотя она и провела время приятно, все же ей чего-то недоставало, было не с кем поделиться впечатлениями. И вот явился человек, с которым можно поговорить и даже посмеяться.

– Мне сказали, что вы отправились в Сюрен, намереваясь вернуться лесом. Поэтому мне и удалось отыскать вас.

– Очень сожалею, что причинила вам новое беспокойство. Я уже и так доставила вам немало хлопот.

– Хлопот? Нет, благодаря вашему безумному поступку, с души моей снят тяжелый груз.

– Почему?

– Я никогда не надеялся, что судьба мне поможет оказать услугу одному из членов вашей семьи.

– Я знаю только то, что вы спасли мне жизнь, что я все еще в опасности и что своим спасением обязана вам.

– А известно ли вам, что смертью вашего брата вы также обязаны мне?