Линда Уинстед - Поймать молнию

Однако нравилось ли это или нет Гейбу, у него было чутье на золото, и Джейк ему был за это признателен. Деньги помогли Джейку войти в общество Денвера, которое относилось к нему иначе, чем к остальным обитателям Серебряной Долины.

Его банкиры приглашали Джейка на танцы и обеденные вечеринки, и он посещал их, испытывая любопытство ко всем этим людям, которые казались такими счастливыми и беззаботными. Он пытался заглянуть в этот, такой чуждый ему мир, где все было ясным, мирным, свободным от ненависти. Разумеется, Джейк никогда не танцевал и мало говорил, и сам понимал, что это лишь добавляло таинственности его облику. Особенно это действовало на женщин, которые всячески флиртовали с ним, бросали на него долгие соблазняющие взгляды.

И тогда известный богач Маркус Гаррет решил, что Джейк будет хорошим мужем для его восемнадцатилетней дочери Верил, у которой были такие же черные, как у Джейка, волосы, милые медово-карие глаза и молочно-белая кожа, которой явно не касались лучи жаркого солнца.

Жизнь Верил настолько отличалась от жизни Джейка, что он почувствовал себя завороженным ею. Она всегда улыбалась, всегда выглядела такой счастливой. Ее явно заинтриговал молчаливый Джейк, которого ее отец все чаще и чаще стал приводить к ним домой на обед. Джейк знал, что он очень ей нравится: она выказывала это страстными взглядами и частыми прикосновениями. Рука ее касалась его ладони, спины. Это были легкие, как пух, прикосновения.

Джейк не ожидал этого от девушки, и если бы он имел это в планах, то сначала сказал бы ей о своей шайеннской крови. И хотя он на одну четверть был шайеннцем, в сердце своем он был больше индейцем, чем белым. И как он мог быть другим, когда видел, как его мать застрелили в Сэнд-крик, а дедушку казнили во время резни на реке Уошито?

Но Маркус Гаррет и его милая дочь Верил по собственному почину выяснили происхождение Джейка и потрясенно узнали, что Вулф – не старая английская фамилия, но часть шайеннского имени Джейка.

Джейк никогда не забудет, как смотрел на него старик Гаррет: в глазах мужчины было написано отвращение, – но еще хуже был взгляд Берил. Девушка, которая заигрывала и поддразнивала Вулфа, вдруг стала бояться его, словно в один прекрасный день он мог появиться у нее в дверях, чтобы снять с нее скальп.

Это было почти два года назад, но Джейк никому не говорил об этом – ни Гейбу, ни даже Мел. Он сам старался забыть об этом. Этот опыт лишь укрепил его уверенность в том, что он должен провести свою жизнь в одиночестве. Когда-нибудь он пойдет в горы и не вернется, он ведь понимает, что семья Гейба на самом деле – не его… хотя он изо всех сил пытался делать вид, что они – его семья.

Он также старался забыть, что почти влюбился в Мел, когда оба поверили, что Гейб мертв. Возможно, он действительно был немножко в нее влюблен, но сердце Мел принадлежало одному Гейбу, даже когда она думала, что потеряла его навсегда.

Джейк отнял от своего бока пропитанную кровью руку в перчатке. Он терял слишком много крови, и слишком быстро. Дом уже виден, но до него не близко. На небе оставалось еще немного драгоценного света, и – Джейк прищурился, – в окне светил мягкий желтый свет. Кто-то включил лампу в доме. Джейк выругался про себя. Если бы он не был ранен, он повернул бы назад. Может, это Лестер или еще кто-нибудь из работяг. Для Гейба и Мел еще слишком рано возвратиться назад.

Джейк медленно соскользнул с жеребца, понимая, что ему лучше бы оставаться на ногах. Он мог бы позвать кого-то, кто находится в доме, попросить о помощи… но он не станет. Он предпочел бы истекать кровью до смерти на ступеньках, чем просить помощи у слуг Гейба или у кого-нибудь из его рабочих.

Жеребец его сам найдет дорогу в конюшню, и Джейк шлепнул его по крупу. Затем сделал первый из трудных шагов, которые ему предстояло сделать, чтобы добраться до парадной двери. Руками он зажимал рану. И хотя кровотечение замедлилось и превратилось в тонкий ручеек, он почувствовал, что если потеряет еще одну каплю крови, то она окажется последней. Дверь поплыла перед ним, и он с отвращением покачал головой. Напали на засады. К утру он умрет, а обитатели Серебряной Долины закатят вечеринку, когда-либо виденную в городке.

Он положил руку на круглую ручку двери и краем глаза заметил, что все еще не снял лайковые перчатки. Обычно он не носил их, но в этот раз перчатки пришлось надеть, так как предстояло работать с колючей проволокой. Он стоял и несколько долгих секунд смотрел на руку, а потом повернул дверную ручку и толкнул тяжелую дверь. Ввалившись внутрь, он почувствовал, как все закружилось вокруг него. И только одно промелькнуло в его быстро угасавшем сознании – высокий пронзительный крик женщины, отдавшейся эхом в его мозгу.

Рената прекратила кричать, как только поняла, что этот похожий на дикаря мужчина, ворвавшийся через парадную дверь, был в таком состоянии, что не представлял для нее никакой опасности. Высокий, широкоплечий, с черными, как ночь, волосами до плеч. Его поясница была обвязана пропитанной кровью рубашкой. Это было последнее, что она заметила перед тем, как он рухнул посередине дверного проема.

Взгляд наружу убедил ее, что он был один; в отдалении видна была лошадь, галопом скачущая на фоне угасавшего лавандово-серого неба. Наверное, это его лошадь?

Она видела, что уже слишком поздно идти в большой дом, и стала соображать, что ей делать.

– Есть только один способ… – заговорила Рената с бесчувственным человеком, который лежал ничком на полу. Она наклонилась над ним, ухватила его под мышки и втянула в комнату. Потом Рената закрыла двери дома, вновь нагнулась и потащила его по полу. Она продвигалась медленно, поскольку раненый был тяжелый и ничем не мог ей помочь.

Положив его на ковер, девушка очень осторожно перевернула раненого на спину и улыбнулась, разглядев его лицо.

– Вы, должно быть, Джейк Вулф, – сказала она не отзывавшемуся на ее голос человеку. – Мелани прекрасно описала вас. – Голос ее звучал чуть громче, чем шепот. – Но она не говорила, что вы красивы.

Рената покачала головой. Как нелепо. Мужчины не бывают красивыми, а у этого – слишком суровое лицо, чтобы называть его красивым. Точеные, энергичные черты, бронзовые, гладко выбритые щеки, прямой, аристократический нос. Она с усилием отвела взгляд от его лица. Он был тяжело ранен и, очевидно, потерял много крови. Вся левая сторона его хлопчатобумажных брюк была пропитана кровью, равно как и рубашка, обернутая вокруг талии.

Оставив его на ковре, Рената бросилась на кухню и намочила несколько чистых тряпок в одном из ведер, которые для нее принес Донни Бойль. Она поискала кастрюлю и наконец нашла ее. И только после этого она вернулась к раненому, подготовившись, как только могла.