Любимая (СИ) - Банши Катерина

1 глава

Я напевала шальные песенки, сметая пыль по дому. Подлетала даже туда, куда обычный смертный не проберется, а если и проберется, то сломает все рученьки-ноженьки. Вообще, авторитетно заявляю, что от живых никакого толка — такие хрупкие и нежные, их надо выставлять в музей и холить и лелеять. Пф! Жаль, всё равно загнутся рано или поздно.

Мой дом — моя гордость: ветхий и страшный снаружи, находится вдали от городов и сёл, но такой чистенький и опрятный внутри, даже мебель в приличном виде, не развалилась за столетия.

Подвывала я знатно:

— Если я тебе не пара

И характер не такой,

Поворачивай обратно

И свали-ка ты к другой!

Я у тёщи под окошком

Похожу, да попляшу.

Полюбуйся, тёща-мать,

Что могёт твой милый зять!

Бабка, сдуру, перед дедом

Вдруг устроила стриптиз.

Дед, увидев это «чудо»,

Покатился с печки вниз.

Волки и любая другая живность забивается в норки едва услышав меня, а люди вообще готовы Дьяволу душу продать (кажется, Бог уже не принимает или приём ведётся по предварительной записи), только чтобы укрыться от дикого воя. Да, согласна, нормальный голос — недостижимая мечта, пою откровенно говоря… никак, но не уметь петь и не любить петь — разные вещи, верно? Верно!

Сметая пыль уже в сотый раз, очень расстроилась, впрочем, быть грустной — нормальное явление. Даже поговорить не с кем! Пустошь в округе. У людей домашние питомцы есть, а у меня что?

Подлетела к зеркалу, в котором отображалась миниатюрная фигура из голубой дымки: невысокая девушка приятной наружности, выявить цвет волос и глаз невозможно по причине смерти. Нет у нас, приведений, красок. Хм, если подумать, то никто и не говорил, что я являюсь ОБЫЧНЫМ приведением, но о грустном потом, в следующей жизни.

На этом моменте в голос расхохоталась с характерным хрипом и забылась, веселясь собственной шутке настолько, что пропустила приход чужаков:

— Неси его! — грозно и басовито рыкнули.

— Ты слышал, кто-то зловеще смеялся, дом проклят! — пропищали в ответ с диким страхом в голосе.

Сложив бровки домиком, закрыла рот, обрывая смех, и нахмурилась. Неожиданных визитёров не любила. Те сидели уже в печенках или даже глубже, к з*днице, постоянно хотели вынести из дома дорогие безделушки, например, зеркало в золотой оправе, где секунду назад отображалась моя фигурка.

Сделавшись прозрачной, наблюдала за картиной маслом: двое мужиков слегка потасканного вида заносили избитого третьего. Конкретно рассмотреть пострадавшего сложно даже для меня: лицо опухло, а глаза заплыли и посинели. Уродливое зрелище! Могу сказать, волосы у кандидата в смертники были цвета вороного крыла, но тоже вырваны местами. Рост — хороший, фигура, ну, я не сильна в этом, широкоплечий. А что до остального, будучи призраком — человеческое мне чуждо.

— Вот убьём сосунка, получим приличную сумму денег! Тогда все прелести жизни станут наши: качественные сигары у Вижги, портовые шлюхи высшего класса, даже пить будем не ту бодягу у дороги в драной таверне! Заживём, как люди… — начал расписывать существование приличного человека громила с носом-картошкой, яркими веснушками и сальными волосами.

Нет, а что? Нормальная жизнь она такая! Была бы мужчиной, тоже подумала, ведь портовые барышни выйдут дешевле жены, нервы, опять же, в сохранности.

В другой момент вычленила для себя важную новость: третьего мужчину собираются убить, значит, можно оставить его в живых себе в роли питомца. Идея показалась отличной. Второй момент: товарищи получат денежное вознаграждение за тушку юнца, но убивать пришли именно в мой дом, зная о самых худших слухах. Все городские, сельские и деревенские жители с**т появляться здесь! Эти двое либо безумные, либо наглые. Хотя нет, безумные тоже боятся соваться сюда.

Сколько магов в обители домашнего уюта побывало, не перечесть! А служителей бога ещё больше! Когда они заканчивали безумно важные обряды, я вселялась в тело куклы и интересовалась: «Всё? А то мне ещё проветривать после вас…». И тогда потеря сознания гарантирована. Это очень по-мужски! Прийти в чужой дом, навонять всякой фигнёй, затоптать чистенькие полы грязными ботинками, матерно оскорбить духа (меня) и собраться восвояси, перед этим обязательно потерять сознание и загадить пол (постоянный, мать его, ритуал). Нормально вообще?

— Ой, посмотри, как здесь чисто! — явилось миру тощее нечто сильного пола, распахнувшее входную дверь. — Может, есть чем поживиться…

Я закатила глаза, состряпав недовольное лицо. Без комментариев, дорогие!

— Сейчас этого зарубим и пойдём по домам, — хмыкнул громила.

У выхода висели куколки на верёвочках. Обычные детские они не представляли опасности, просто схожи человеческим строением тела, потому имели возможность видеть (глазами-пуговками), слышать (тряпочными ушами) и говорить (рты хорошо прошиты). Когда дух вселяется в вещь, то берет некоторые свойства. Например, вселись я в табуретку, то не смогла ни говорить, ни двигаться, зато куклы — это шикарно! Обожаю игрушечных красавиц!

Сиганула в одну из них и дребезжащим голосочком поинтересовалась:

— Ножки вытерли? Аппетитные…

Тощий сразу наделал в штаны, подпрыгнув на месте и тут же падая, словно мешок картошки, а второй оскалился желтыми острыми зубами, повернув голову на меня. Ну и рожа! Наградили же боги при рождении! Будто с самого начала знали, каким образом чудо будет зарабатывать на пропитание.

— Я знаю, как с тобой справиться! — засмеялось страшилище с гнилыми зубами, чиркая спичкой.

Огонь? Серьезно? Мой скепсис был колоссальным. Перелетев из куколки в железные латы, стоящие недалеко, со скрипом сделала первый шаг. Дабы привыкнуть к неживому телу, нужно время, а оно даже у бессмертных не всегда есть в наличии. Взяв за шкирку мужчину, пришедшего в ужас, задула яркий огонёк. Да, латы поджечь не реально.

— Время уборки, — сказала мягким голосом, и, применив силу (сколько округи под влиянием духа — столько накапливается сил), взяла второе бессознательное тельце во вторую руку. Пришлось поелозить мужчинами по полу, чтобы подтереть вонючую (для живых) лужу.

Подняв уже два бессознательных тела, выставила те за порожек. Возвратив доспехи обратно, на возвышение, перелетела в железную статую девочки с бантиками у разваленного фонтана (единственное место, которое не посчитала нужным держать в порядке) и принялась ждать.

Проснулись друзья быстро и, кажется, стали заиками на всю оставшуюся жизнь.

— Б-б-б-беж-ж-жим-м-м, — пробормотал веснушчатый.

— Куда же вы, я с вами! — произнесла детским голоском, вставая со своего насеста и расплетая бантики. — К портовым шлюхам!

Блин, перегнула палку. Конкретно! Те побежали, и ничто их не остановило: ни грабли, на которых почти станцевали, наткнувшись по два раза, ни забор, по которому проносились мелкие разряды магического тока (не смертельные, но чувствительные), ни волки за оградой.

Хмыкнув, пошла ставить железную малышку на место. Развлеклись, и хватит на сегодня. Надо ещё приобретенного питомца привести в себя, а то, поди, скучает без общения, маленький.

2 глава

Я нарезала небольшие круги около тела едва дышащего мужчины, сваленного в коридорчике. Прислушиваясь к тихому дыханию, постоянно подлетала ближе для проверки наличия жизни.

— Хрупкий питомец, — скривилась, рассматривая общий вид со стороны.

Коридорчик нагнетал атмосферу: темный, в стиле готики, он редко вызывал у прохожих воров неприятные чувства. А мне ничего так… Как бы этакое предупреждение о том, что прежде чем сделать шаг, стоит несколько раз подумать. В общем, боюсь предполагать, с каким юмором был прошлый хозяин жилища, но в стороне стоит черный лакированный гроб. Нет, там никто и подавно не лежал, иначе пришлось бы делить дом с другим привидением, потому с уверенностью могу заявить — НИКТО крупнее собаки в ближайшей округе не подох.