Кэтрин Манн - Прыжок через пропасть

— Ты беременна?

— Да, уже третий месяц.

— У нас будет ребенок? — переспросил он с изумлением.

Она сама до сих пор с трудом верила в это.

— Если все будет нормально.

Он мгновенно насторожился.

— Что-нибудь не так?

— По-моему, все в порядке. Но я только сегодня утром увидела результаты теста.

Себастьян опустился на диван рядом с ней. Его рука легла на спинку дивана слишком близко к ее плечам.

— Я только одного не могу понять…

Ее обдало жаром от его прикосновения, но она постаралась не подать виду. В конце концов, гормоны — это только гормоны, она не желает подчиняться их приказу!

— Что же тебе непонятно?

— Если этим утром ты уже все знала, почему промолчала? Почему не сказала о ребенке до того, как нас развели?

Хилтон-Хед-Айленд, Южная Каролина

Два месяца назад

Себастьян Лэндис провел в здании суда больше времени, чем любой закоренелый преступник. Он был одним из самых знаменитых адвокатов Южной Каролины. Но сегодня Себастьян выступал в необычной для себя роли: судебные заседатели разбирались с его личной жизнью. Лэндису это чертовски не нравилось. Развод — отвратительная процедура. Остается только ждать, когда она завершится, последние бумаги будут подписаны, печати поставлены, а судья вынесет окончательный вердикт.

Собрав папки с документами со стола, Себастьян попрощался со своим поверенным, вежливо пожал руку адвокату Марианны. Так, впереди еще один рывок. Выходим на финишную прямую. Пристегивая сотовый к поясу, он старательно отводил взгляд от бывшей жены — единственной женщины в мире, способной вывести его из себя.

Умение Себастьяна скрывать чувства, его непробиваемое хладнокровие давно стали легендой в судебных кругах.

Этот летний день можно считать финальным: с помощью юристов они преодолели все пороги официального оформления. Осталось только последнее заседание суда, на котором развод признают законным. Процесс шел без осложнений. В результате развода не пострадала ни его фамильная честь, ни ее блестящая карьера дизайнера. И даже собственность они разделили без малейшего конфликта — редкий случай в практике.

Единственной проблемой оказались собаки. Никто из бывших супругов не хотел отказаться от парочки близнецов, когда-то найденной, в собачьем приюте. Бадди и Холли, появившиеся на свет в результате незаконной связи мамы-терьера и отца загадочной породы, были их общей слабостью. В конце концов, решили разделить и эту любовь. Собак придется разлучить, как это ни грустно.

Страшно представить, как пришлось бы делить детей — если бы у них с Марианной были дети…

Он не хотел бередить старую рану. Нельзя вспоминать. Особенно сегодня. Слишком больно… Даже случайное прикосновение к этой теме сразу погружало его в мучительные подробности того проклятого дня. И чувство вины перед Марианной вновь переполняло его, хотя с точки зрения закона ни о какой вине, разумеется, не могло быть и речи.

Марианна тем временем поднялась из кресла. Хороша, как всегда. Причем как будто не сознает своей красоты. Карие глаза, блестящие темные волосы — просто воплощение романтической мечты. Такой же Себастьян увидел ее, когда много лет назад они познакомились на Карибах. Оба окончили колледж и отправились в первое взрослое путешествие, чтобы отпраздновать столь важный жизненный этап.

Воспоминания о любовном угаре того лета разбередили его тоску. Себастьян постарался отбросить все посторонние мысли и сосредоточиться на делах, которые ждали его в офисе. Разумеется, придется остаться на вечер. Ничего страшного, он теперь холостяк, и ему не к кому торопиться домой. Необъяснимым образом Себастьян оказался у выхода в тот же момент, что и Марианна.

Он открыл перед ней дверь. Марианна прошла, оставив легкий аромат «Шанели», знакомый до боли. Да, он очень много знал об этой женщине — какое она носит белье, какими духами пользуется. Он знал все. Не знал только, как сделать ее счастливой.

— Спасибо, Себастьян.

Она даже не подняла на него взгляда. Скользнула мимо, слегка задев его рукавом легкого жакета. Его по-прежнему тянуло к ней, и это было больше чем привычка. Себастьян, конечно, не рассчитывал, что они отпразднуют развод шампанским. Но, господи, они же могут попрощаться как цивилизованные люди! Ведь если сейчас они расстанутся, не перекинувшись и парой слов, между ними ляжет пропасть, которую уже не перешагнуть. Неужели Марианна не понимает этого? Почему она несется к лифту на спринтерской скорости? Ее длинные ноги так и мелькают, каблуки стучат пулеметной очередью. А туфли как всегда — последний писк моды. Она обожала охотиться за элегантными туфельками, и он любил смотреть, как она демонстрирует новые трофеи. Обнаженная. В одних туфлях… Будь оно все проклято, сколько ж еще эти вспышки памяти будут обжигать его болью! Все, довольно. Пора сказать, наконец, вежливое «прости-прощай». И пусть все канет в прошлое. Надо закончить эту брачную историю на жизнеутверждающей ноте.

Себастьян подскочил к лифту в тот момент, когда дверцы начали закрываться. Он вцепился в них и попытался разжать. Марианна уставилась на него, глаза ее распахнулись так широко, что чуть не выскочили из орбит. Казалось, она так возмущена, что вот-вот выпалит пару крепких словечек, да еще и треснет его папкой, судорожно прижатой к груди. Внезапно она резко отвернулась и сделала вид, что никого здесь нет. Никто не лезет в закрывающийся лифт. Будто Себастьян в один миг исчез, стал прозрачным. Он протиснулся в кабину, встал рядом. Лифт тронулся и поплыл вниз.

— Как Бадди? — спросил он.

— Отлично.

Наконец она решилась нарушить молчание!

— Холли смертельно оскорбила моего брата Мэтью, — Себастьян выбрал беспроигрышную тему. — Она изгрызла его чехол для клюшек!

Мэтью вытащил его поиграть в гольф, чтобы поддержать и развеселить. Себастьян выиграл. Он всегда выигрывает. Но, несмотря на победный счет, веселее на душе не стало.

— К счастью, Мэтью был настроен добродушно — благодаря своей невесте и успехам в предвыборной кампании. Так что Холли все сошло с лап.

Она даже не подала виду, что слышит его. Странно. Она разлюбила мужа, но собаку-то разлюбить не могла.

Себастьян понимал, что именно сейчас определится, как они будут общаться дальше. Или не будут вообще. Он видел слишком много бракоразводных процессов и знал, что этот разговор нельзя откладывать на потом — будет только хуже.