Кейси Майклс - Ловушка для плейбоя

«Имеем честь пригласить Вас на прием, который состоится 24 декабря в 20:00. Там Вы получите разъяснения касательно преподнесенного Вам подарка. Билеты и подтверждение брони мест в гостинице для Вас и одного сопровождающего лица прилагаются. Одежда — вечерняя».

Едва взглянув на текст приглашения, Сэм Бэлфор бросил его в стопку таких же, лежащих на роскошном рабочем столе красного дерева. Сидящий напротив в огромном кожаном кресле Сэмюель Эдвард Бэлфор Четвертый пристально посмотрел на племянника:

— Интересно, что означает этот жест?

— Охотно объясню. Мне очень жаль, дорогой мой Санта-Клаус, но, как и в прошлом году, оправдались мои ожидания, а не твои. Трое добряков альтруистов против пятнадцати обыкновенных потребителей. Помнишь советника по правам молодежи из Флориды? Это один из последних призеров. Получив твои деньги, через три дня он уже вовсю веселился в Вегасе. Предупреждал я тебя, что наличные дарить чревато. Так что, дядя Нед, всего трое из восемнадцати — новый антирекорд, худший результат за все годы. И позволь мне не готовить письменный отчет на эту тему.

— Хорошо. Однако не забывай: в сопроводительном письме мы всегда указываем, что получатель волен распорядиться подарком, как сочтет нужным.

— Точно. И большинство считает правильным оставить все себе, и плевать они хотели на все и вся вокруг. Свое получили, а до остальных им дела нет.

— Скажи-ка, Сэм, этот новый рекорд, как ты выразился... тебя-то самого он огорчает или радует? Хотя, пожалуй, вопрос, скорее, риторический...

— Дядя Нед, дело не во мне. — Сэм не собирался оправдываться. — Ты занимаешься этим уже десять лет и не можешь не замечать, что с каждым годом картина все хуже. Пойми, наконец: люди не такие, какими тебе хотелось бы их видеть. Мы просто свора эгоцентричных хищников. Конечно, мы прикрываемся личинами добропорядочных граждан, но на деле каждого волнует только он сам — и никто больше.

— Да, а некоторые еще и циники, каких мало! — с удивлением заметил дядя Нед. — Согласен, Сэм, что результаты этого года весьма огорчительны. Когда мы только начинали, больше половины призеров использовали наши подарки на благо нуждающимся.

— Да-да, знаю, ставили интересы окружающих выше собственных. Утопия.

— Почему же? Ты сказал, у нас все-таки есть три победителя.

Сэму стало жаль дядю.

— Послушай, дядя Нед, ты сделал все, что мог. Давай на этот раз просто отдадим тем, кто прошел испытание, их миллион, подпишем с ними все полагающиеся бумаги и свернем эту деятельность. Не будем устраивать прием из-за трех человек, ладно? Это просто бессмысленно. Или, может, ты хочешь пригласить всех участников и посмотреть, как у них отвиснут челюсти, когда Брюс огласит правила, и они поймут, что большой приз получат лишь трое?

— А ведь тебя это позабавило бы, да?

— Вероятно... — Сэм пожал плечами. — Хотя нет. Не думаю. Что тут забавного? Лично я считаю, что пятнадцать проигравших — абсолютно нормальные люди. Только дурак в состоянии отказаться от такого куша. Дареному коню в зубы не смотрят, и все такое. Зачем ждать от людей чудес?

— Эх, парень. Ты разбиваешь мое старое сердце!

— Я просто говорю то, что думаю, — возразил Сэм, присев на краешек огромного стола. — Кроме того, дядя, я ведь показывал тебе статьи. Эта журналистка, Летиция Трент, не сдается. Уже все судачат о твоей деятельности!

— Читал, читал. Таинственный миллиардер-отшельник, этакий Санта-Клаус, раздающий щедрые призы, чтобы посмотреть, как получатели ими распорядятся. Бескорыстным победителям вручается в качестве рождественского подарка миллион долларов, не облагаемый налогами. Просто удивительно, насколько ее версия близка к истине. Но это все пока на уровне слухов, беспокоиться не о чем. Сравнение даже лестно. Я уже и пузо себе отрастил, как у Санта-Клауса! — сказал он, похлопывая себя по внушительному животу, затем уже более серьезным тоном продолжил: — Ты же знаешь, Сэм, то было желание Морин, наше с ней совместное начинание. И мы сообща вели эту работу несколько лет. Потом Морин не стало. Этот проект — ее завещание, и я не брошу его, пока на свете не переведутся хорошие люди, что вряд ли когда-либо случится.

— Да, понимаю, прости, что завел этот разговор, — неохотно согласился Сэм.

Последние пять лет жизни тетя Морин была прикована к постели, и именно ей в голову пришла идея преподносить достойным согражданам щедрые подарки. Вместе с дядей Недом они целыми днями в прессе и в Интернете собирали материалы, выискивали кандидатов и придумывали, что бы понравилось каждому из них. Если человек оставлял подарок себе, его участие в проекте на этом заканчивалось. Морин говорила, что он все равно заслужил награду. Однако на рождественский прием с вручением главного приза таких людей уже не приглашали.

В глубине души Сэм считал, что дяде с тетей просто нравилось чувствовать себя этакими вершителями судеб, но вслух он об этом, конечно, никогда не говорил и не поэтому стремился поскорее покончить с проектом. Сэму было больно наблюдать, как год за годом разбивается наивное сердце старика. Дядя считал, что сам процесс поиска и выбора претендентов, а также та радость, которую Морин испытывала, когда призер жертвовал свой подарок на благо другим, помогли ей прожить намного дольше, чем предсказывали врачи. И, возможно, сейчас проект служит таким же лекарством для самого дяди Неда. Плохо то, что, похоже, эта деятельность выполняла еще и роль ширмы, которой пожилой мужчина отгородился от всего окружающего мира. С. Эдвард Бэлфор Четвертый не выходил в свет, прятался от общества с того самого дня, как умерла его жена Морин.

— Сэм?

— Да, дядя? — Племянник отсчитывал лишние приглашения, чтобы выбросить их в мусорную корзину.

— Добавь-ка одно приглашение. — С этими словами дядя Нед достал из ящика стола темно-зеленую папку. — Есть еще претендент.

— Я смотрю, ты так просто не сдаешься. — Сэм нехотя взял папку. — Даже если этот случай и выгорит, все равно получится четверо из девятнадцати. Не самый лучший показатель рентабельности, если бы речь шла об инвестициях.

— В том-то и дело, Сэм, что людей нельзя впихнуть в бухгалтерскую ведомость, их невозможно расписать по колонкам «прибыль» и «убытки». Жаль, ты этого не понимаешь. И меня беспокоит твое мнение о человечестве. У тебя нет оснований придерживаться подобного взгляда на жизнь. Можно подумать, ты вырос в борьбе с невзгодами и лишениями, а не в роскоши и достатке.

— Ну, что ты, я даже с трудом научился говорить, поскольку рот постоянно был забит фамильным столовым серебром! — ухмыльнулся Сэм.