Наташа Тейт - Неуместное влечение

За несколько секунд цена взлетела до двухсот тысяч, и Кейт почувствовала, что нервы постепенно успокаиваются. Она могла сделать это. Она могла пережить эту ночь и не опозорить имя Каррингтон. Она быстро дошла до последнего лота, который традиционно принадлежал их семье. В этом году она решила пожертвовать частный остров. Он хранил слишком много болезненных воспоминаний, и она не ездила туда с тех пор, как… Нет, сейчас не время думать о прошлом.

— Наш последний лот на сегодня, как вы все знаете, остров в Карибском море, который принадлежал семье Каррингтон с 1920 года.

Она сделала знак своей ассистентке, чтобы та запустила презентацию. На видео был чистый пляж, субтропический сад, пустые стойла для лошадей, главный дом, коттедж для прислуги и мили спокойного чистого лазурного моря.

Когда в зале раздались восхищенные вздохи, она снова заговорила:

— Я уверена, что мой отец одобрил бы продажу острова ради такой цели. В память об отце и во имя спасения жизней, которые зависят от нас, я бы хотела начать торги с четырех миллионов долларов.

— Четыре миллиона пятьсот тысяч, — предложила миссис Раттерфорд.

Пожилой джентльмен продолжил:

— Пять миллионов.

— Пять миллионов сто тысяч, — предложила укутанная в норковое манто женщина в первом ряду.

Оживленные торги продолжились, пока цена не достигла семи миллионов. К этому моменту осталось всего двое желающих. Они перебрасывались предложениями, поднимая цену по сто тысяч, пока низкий голос с задних рядов не вмешался в их спор.

— Двадцать пять миллионов долларов.

Все резко замолчали и повернулись, чтобы увидеть этого человека. Кейт тоже искала его, оглядывая затемненные последние ряды.

— Двадцать пять миллионов долларов, — повторила она, обмениваясь взглядами со своей ассистенткой. — Кто-нибудь предложит двадцать пять миллионов сто тысяч?

Никто не поднял цену.

— Раз. — Она осмотрела комнату, жалея, что свечи и огни недостаточно ярки. — Два. — Еще одна пауза, во время которой она вглядывалась в темноту. — Продано джентльмену в последнем ряду.

По залу пошел шепот, и Кейт почти не было слышно.

— Сэр, — проговорила она, наклоняясь ближе к микрофону, — не могли бы вы подойти ближе, я хочу лично поблагодарить вас за поддержку.

В конце комнаты поднялся мужчина высокого роста. Она видела только его силуэт, когда он шел мимо столиков, но что-то в его движениях заставляло Кейт дрожать и вызывало мурашки по коже. Плавное движение широких плеч, походка и непокорные черные волосы, падающие на лицо, возродили в ней воспоминания, которые она пыталась похоронить много лет назад. Но этого просто не могло быть! Она наблюдала не дыша за тем, как он идет к сцене. Наконец она узнала его, и на миг время остановилось. Их взгляды встретились, и прошлое ворвалось в настоящее.

— Этан, — прошептала она.

Свет в комнате стал гаснуть, и поврежденные ноги, которые она несколько лет заставляла окрепнуть, стали дрожать. Она в панике схватилась за края кафедры. Кейт приказывала сердцу успокоиться. Она не могла позволить себе упасть в обморок перед всем нью-йоркским обществом. Она должна изобразить хладнокровие. Продолжая держаться, она выпрямилась, чувствуя себя раненой бабочкой. Здесь, на сцене, ее смущение могли увидеть все. Единственная мысль, которая выделялась в хаосе панического страха, была: «Только не трогай меня. Я не могу прикоснуться к тебе. Я не могу, не могу…»

Он все равно к ней прикоснулся, взяв за обнаженное предплечье и преградив единственный путь к бегству. Ее тело дрожало под его рукой. Ее вены наполнились теплом, которое охватило все мышцы и нервы, и волна страха нахлынула на нее.

— Кейт, — прошептал он.

Его голос, низкий и глубокий, с властными нотками, которых не было десять лет назад, заставил ее тело вспыхнуть от желания.

— Сколько времени прошло.

Вблизи он был еще импозантнее. Жесткие черты лица: острый нос, выдающиеся скулы и челюсть — огрубели с годами. Он мог бы показаться слишком жестким, если бы не густые ресницы и не блестящие черные завитки волос.

— Да, — слабо проговорила она.

Его рука скользнула по ее плечу к запястью. Она не стала возражать, когда он потащил ее со сцены под оглушительные аплодисменты. Когда все стихло, он зажал ее в угол, поймав за другую руку, прежде чем она смогла убежать.

— Я удивлен, что ты решила пожертвовать остров, — сказал он, наклоняясь ближе, словно боясь, что их могут услышать. — Но от такой женщины, как ты, я не ожидал ничего другого.

Она отклонилась назад, его ресницы соблазнительно опустились.

— Ты слишком щедра, чтобы позволить сентиментальности перевесить нужды ребенка, не так ли, Кейт?

Она была слишком ошеломлена, чтобы отвечать, поэтому просто смотрела на его лицо, пытаясь найти что-то от того мальчика, которого любила. Ничего не было. Под мягким шармом богатства и властности не осталось ни следа прежнего Этана. Исчез тот мальчик, прозрачный и простой, как чистейшая вода побережья. Вместо него был жесткий, суровый незнакомец.

— Почему ты здесь? — наконец проговорила она.

Его рот перекосился от сардонической усмешки, а глаза продолжали смотреть на ее дрожащие губы.

— Разве ты не знаешь?

Этот Этан Хардести был элегантным, утонченным и властным настолько, что пугал каждого, кто осмеливался встать у него на пути. Мышцы напряглись под тканью смокинга: вечерняя одежда нью-йоркского общества сковывала его рабочие плечи и бедра. Платиновые запонки, дорогие часы и пробивающаяся щетина под выбритой кожей придавали ему грозности.

— Нет, — прошептала она.

Она думала, что больше никогда не увидит его.

Она отвергла его, сделала очень больно, и он ушел, не обернувшись.

— Почему сейчас?

— Если честно, я не собирался приходить сюда сегодня, — сказал он, его тихий голос ласкал ее, — но потом я узнал, что ты продаешь остров с аукциона, и не смог устоять.

Она оттолкнула его, освободившись.

— Но ты мог бы купить любую недвижимость.

Он посмотрел на нее и улыбнулся, но эта холодная улыбка не тронула его глаз.

— Да. Но я думал, что ты должна понять, что связывает меня с этим местом.

Ее губы задрожали, когда она вспомнила последний день, проведенный ими на острове.

— Нет.

— Ты еще красивее, чем я тебя запомнил, — сказал он. — Но у тебя по-прежнему нет кольца, как я вижу.

В горле пересохло. Она заплатила за свою жестокость.

— Нет.

Его взгляд был полон чувств, которые она не могла разгадать.

— Я не могу представить тебя одну.

Она опустила голову и вздохнула, прежде чем снова посмотреть ему в глаза.