Алекс Вульф - Рыж

Ирина осталась одна, убрав недописанное письмо обратно в тетрадь и выдернув новый, чистый лист начала писать письмо маме.

– Мама, мамулечка, ну, что ты не плачь. Не нужно…

Ирина обнимала, прижимала к себе плачущую женщину, целовала её щеки, вытирала дрожащими пальцами тонкие ручейки слез…

– Мама, мамочка, посмотри на меня, все хорошо. Я жива, здорова

– Жива? Здорова? Ириша, доча, да ты посмотри, что с тобой, где ты… от тебя осталась тень, посмотри на себя… Дочка, доченька моя – всхлипывала мать, касаясь ладонями лица дочери, проводя по впалым щекам, обозначившимся скулам, с ужасом заглядывая в её глаза…

– Не нужно мама, прошу тебя, осталось не так уж и много… ещё два года, и я выйду отсюда, начну все заново, все будет хорошо, слышишь меня.

Ирина с болью смотрела на свою мать. За этот год, что они провели в разлуке, мама очень сильно постарела, осознание того, что её любимая, её единственная, её кровиночка сидит… это ужасно. А ещё ужаснее, то, осознание, что дочка сидит по её вине…

– Мамочка, мама, ты только не умирай, не вздумай – шептала девушка, целуя руку матери, прижимая её к своим губам – Я найду деньги, я сделаю все, чтобы ты жила.

Мать третьи сутки находилась в коме, на все расспросы девушки, врачи лишь безнадежно разводили руками – Нужна операция, развитие опухоли удалось приостановить, но лишь на время, нужна операция и дорогостоящее лечение…

«У мамы в голове опухоль, которая в любой момент может убить её, забрать самого родного человека, я должна что-то придумать, найти деньги» – лихорадочно думала девушка, перебирая все возможности…

Петр Анатольевич Мезенцев давно уже подкатывал к Ирине с предложениями подчистить его бухгалтерию, и возглавить экономический отдел. Ему нужен был высококлассный экономист, который к тому же ещё и знал юриспруденцию. Ирина соответствовала всем его требованиям. Но, девушка понимала, что связавшись с Мезенцевым она вступит на скользкую дорожку разделяющую закон и преступление. Пусть и экономическое, но всё равно, она очень сильно рискует…

Более года Ирина отшивала Петра с его заманчивыми предложениями… но всегда весёлая, жизнерадостная и активная, для своих лет мама, внезапно почувствовала резкие головные боли, вначале легкие анальгетики, затем более сильные, наконец, в ход пошли полу наркотические средства, но ничего не могло приглушить эту боль. Мать таяла на глазах, превращаясь из здоровой, добротной пятидесятилетней женщины в старуху, она практически ничего не ела, только пила, боль огненным шаром сковала голову, лишая малейшей возможности к передвижением, действиям…

Ирина настаивала на врачебном осмотре, лечении в больнице, но мать постоянно отмахивалась, ссылаясь на климакс, перемену давления, метеоусловия, пока, наконец, в один из дней не потеряла сознание…

После обследования, матери был поставлен страшный диагноз Опухоль головного мозга, она была величиной с голубиное яйцо, и передавливала собой сосуды и нервные окончания…

После биопсии, показавшей доброкачественность опухоли, у мамы появился маленький шанс на жизнь, но действовать нужно было быстро… Мама впала в кому, и отчет времени пошел на часы.

– Петр Анатольевич, ваше предложение в силе? – Ирина набрала номер телефона мужчины

– Ирина, ты наконец-то решила принять мое предложение? – раздался его самодовольный басок

– Да, но у меня условие, деньги вперед.

– Да, без проблем девочка, все решаемо, сколько тебе нужно?

Ирина назвала сумма и мужчина присвистнул

– Ну у тебя запросики, а что столько-то?

– Мама смертельно больна, ей нужна срочная операция и дорогостоящее лечение…

– Хорошо, подъезжай до меня, на офис, разберемся, но предупреждаю заранее, что я рискую очень большой суммой, отдавая такие деньги тебе, за это ты должна будешь работать на меня и только на меня, полностью подчиняясь и не задавая лишних вопросов…

– Я согласна…

Получив деньги Ирина оплатила и операцию и лечение матери, обеспечила ей максимальный комфорт в больнице и стала молиться богу, чтобы мама осталась живой.

Петр Анатольевич сдержал свое слово, он загрузил Ирину по полной, иногда она даже не выходила из своего кабинета в течении нескольких дней, сутками на пролет разбирая его махинации с деньгами, участвуя в аукционах и все возможных гос. закупках.

Работа у Мезенцева напоминала хождение по лезвию ножа, неверный шаг и все…

Мать потихоньку шла на поправку, уже могла самостоятельно вставать и держать ложку, Ирина вздохнув от облегчения, ещё усилений принялась за свою работу, стараясь как можно скорее расплатиться с долгом…

– Мамуля главное, что ты жива – сквозь слезы улыбнулась Ирина, прекрасно понимая, какие мысли горят в душе матери…

– Скажи, Маша к тебе не приходила?

– Машка? Была полгода назад, стерва эта твоя Машка, пришла, наорала на меня, сказала, что это я виновата, что ты сидишь, и ведь она права – опять зарыдала мать

– Твою дивизию, мама, ты ни в чем не виновата, слышишь меня, мама, я сама на это пошла, я знала, чем все может закончиться, но терпеть этого мудилу я больше не могла… вор должен сидеть в тюрьме – невесело улыбнувшись, она вновь обняла мать

– Доченька, что ж я все реву и реву, как белуга, давай я тебе покушать-то приготовлю, ты ж наверное по домашней пище соскучилась, а я тут тебя своими соплями достаю – запричитала мама – где у вас здесь кухня?

Это было первое длительное свидание за все время пребывания Ирины в ИТК, мама приехала на двое суток, и их поселили в гостевом бараке, специально предназначенном для свиданий с заключёнными.

Это было единственное место в лагере, где можно было, хоть ненадолго но ощутить себя свободной. Практически домашняя обстановка, красиво убранные комнаты, с резной мебелью, картинами, вышитыми собственноручно скатертями и половичками, сидящие в лагере женщины старались украсить этот уголок недолгой и такой долгожданной свободы, подарить своим близким людям, через свои творения, всю свою любовь и благодарность…

Маленькая кухонька, душевая комната, четыре спальные комнаты и общая гостиная стали на эти двое суток их домом. Мама варила борщи, жарила картошку, лепила пельмени, котлеты и другую снедь, стараясь накормить свое изголодавшееся по домашнему чадо. Ирина, отшучиваясь, утверждала, что ещё один кусочек и она лопнет…

– Кушай, кушай доченька, это все, что я могу тебе дать…

– Нет мама, ты мне даёшь намного больше… ты даришь мне свою любовь и веришь в меня, а это важнее всего.